Луиза легла на кушетку и свернулась калачиком, решив пока вздремнуть, но сон по-прежнему упорно не шел к ней. Лежа в полутьме, она думала, какой была бы ее теперешняя жизнь, если бы были живы отец, мать и Натан. Возможно, сейчас Луиза уже была бы замужем. А может, у нее уже был бы и ребенок, – и не нужно было бы так усердно заботиться о сестрах – за ними присматривали бы родители и брат.
Луиза почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Еще минута – и они хлынули бы ручьем, но слух Луизы вдруг уловил едва различимый звук, похожий на стук.
Сев на кушетке, Луиза вытерла глаза рукавом – нехорошо, если кто-нибудь из девочек увидит ее слезы, – и прислушалась.
Звук повторился.
«Видно, поплакать мне сегодня так и не суждено!» – усмехнулась про себя Луиза.
Соскользнув с кушетки и взяв лампу, Луиза вышла в прихожую. В комнатах девочек было тихо – судя по всему, они уже давно спали, и, очевидно, звук раздавался не оттуда.
Снова стук. На этот раз у Луизы уже не было сомнений: кто-то стучал во входную дверь.
«Кто бы это мог быть? – удивилась она. – Для Гвен и миссис Колтраст еще рано. К тому же с чего бы они вдруг стали стучать? У них ведь есть ключи…»
Поставив лампу на столик в прихожей, Луиза подошла к двери и приоткрыла ее.
За дверью стояла знакомая высокая фигура.
– Ваша светлость? – Луиза была удивлена не на шутку. Сердце ее тут же отчаянно забилось.
Герцог был одет с иголочки, по последней моде, словно только что сам вернулся с какого-нибудь бала, а на Луизе был халат поверх ночной рубашки. Луиза запахнула полы, чтобы выглядеть хотя бы немного поприличнее.
Не дожидаясь приглашения, его светлость вошел и закрыл за собой дверь.
– А где все слуги? – без предисловий спросил он, сняв шляпу и перчатки и небрежно швырнув их на стол рядом с лампой.
– Я сказала им, что они уже могут ложиться спать… Что вы вообще здесь делаете, ваша светлость?! Я не одета…
– Луиза, за свою жизнь мне не раз и не два приходилось видеть неодетую женщину… Где ваши сестры?
– Сестры уже спят. Но зачем вы спрашиваете? И почему вы снова врываетесь в мой дом?
– Луиза, вы прекрасно знаете, для чего я здесь!
Обняв девушку своими сильными руками, Брэй притянул ее к себе, и она тут же почувствовала, что не сможет воспротивиться ему, что бы он ни собирался с ней сделать…
– С вами все в порядке? – прошептал он ей прямо в ухо.
Вопрос этот показался Луизе странным.
– Да, конечно, – отвечала она, хотя на самом деле чувствовала себя не очень хорошо.
Встревоженное выражение лица, возможно, выдало бы ее, но, слава богу, лица Луизы герцог не видел, поскольку она уткнулась в его жилет.
– Вы уверены? Кажется, вы дрожите…
– Просто здесь холодно, – произнесла она, понимая, что причина ее дрожи совсем не в этом.
Раскрыв полы своего плаща, его светлость завернул Луизу в них. Луиза попыталась было вырваться, но герцог крепко держал ее. Больше всего Луиза боялась, что ей сейчас снова захочется плакать и что она, не сдержавшись, зарыдает прямо на груди у герцога.
Брэй поцеловал ее в макушку.
– Спокойно, Луиза, – произнес он. – Не вырывайтесь! Все равно я вас не отпущу… – Герцог помолчал с минуту. – Луиза, – снова начал он, – я должен вам кое-что сказать. Мне безумно жаль, что ваш брат погиб…
– Не надо, ваша светлость, не говорите ничего… – Луизе не хотелось снова переживать эту боль.
– Извините, Луиза, но мне необходимо чтобы вы это знали. Сегодня днем разговор не совсем получился… Бог свидетель, больше всего на свете я хотел бы вернуться в тот день и все исправить!
Луиза почувствовала, как у нее снова подступают слезы. Признание его светлости почему-то очень трогало ее.
– Я давно хотел это вам сказать, – продолжил он, – с тех пор как увидел вас впервые… нет, еще до того. Черт побери, если бы своей смертью я мог воскресить Натана, то умер бы не раздумывая!
– Не надо, ваша светлость, не стоит говорить об этом… Отпустите меня! – Луиза снова попыталась вырваться из его рук. Она знала, что если поплачет, то ей станет легче, но не хотела, чтобы герцог видел ее слезы.
Его светлость прижал голову Луизы к своей груди.
– Я не отпущу вас, – заявил он.
– Опустите, я прошу вас!
– Если б вы знали, Луиза, как мне хотелось… тогда, в парке… обнять вас так, как я обнимаю вас сейчас, и утешить!
Луиза и сама не могла объяснить, почему признание герцога вдруг показалось ей именно теми словами, которые ей хотелось услышать на протяжении всех этих двух лет, однако услышала она их только сейчас. Внутри Луизы словно прорвалась какая-то плотина, и слезы хлынули в три ручья. Девушка безудержно зарыдала, вздрагивая всем телом.
Луиза смутно ощущала, что его светлость вдруг подхватил ее на руки и куда-то понес, но она уже не противилась этому. Напротив, она еще крепче прижалась к нему, продолжая плакать так, как еще ни разу в жизни не плакала.
Наконец – Луиза сама не знала, сколько времени прошло, – рыдания ее прекратились, перейдя в тихие всхлипывания. Глаза Луизы уже болели от слез, но оттого, что она выплакалась, стало легче на душе.
Лишь после этого Луиза обнаружила, что они находятся в гостиной, его светлость сидит на той самой кушетке, где она недавно пыталась заснуть, а она сама сидит у него на коленях. К тому же она по-прежнему одета в халат и ночную рубашку! Для молодой девушки появляться в таком виде перед мужчиной – верх неприличия. Однако Луиза продолжала сидеть на коленях герцога, прижавшись щекой к его груди, так что слышала биение сердца. И ей не хотелось двигаться, хотелось сидеть так вечно и слушать, слушать…
Луиза в последний раз всхлипнула, и слеза скатилась по ее щеке.
– Вы можете взять мой платок, – предложил герцог, откинув белокурый локон с ее лица.
Несмотря на то что в комнате было темно, лампа так и осталась в коридоре – и Луиза не видела лица герцога, она чувствовала, что он сейчас улыбается.
– Спасибо, – поблагодарила она, взяв платок.
– Надеюсь, вам полегчало?
Луиза кивнула.
– Вы обняли меня… Как вы догадались, что это поможет?
– Сам не знаю, – пожал плечами он, – но как-то почувствовал…
Слова герцога почему-то тронули Луизу до глубины души. Ей действительно хотелось, чтобы кто-то утешил ее. И она была рада, что этим кем-то оказался его светлость.
– Я слышал, – произнес Брэй, – если человека что-то беспокоит, его надо поцеловать. Якобы это успокаивает…
– Я тоже, кажется, слышала что-то подобное, – согласилась Луиза.
