– Позвольте, позвольте, при чем тут это? У меня одни факты, тут чистая правда, – затрясло Федора.
– Да ты же, б***ь, стукач. Доносчик! Ты хуже фашиста!
– Извините, я больше так не буду, – не выдержал давления Федор и пустил слезу.
– А больше и не надо.
– Я исправлюсь, дайте шанс, у меня кредит на тридцать лет, пожалуйста, – уже выл от горя Федор.
Меня зашатало от происходящего спектакля, и я решил выйти из кабинета и расстегнуть рубашку. В коридоре ко мне сразу подбежал Артем, который слышал крики и спросил:
– Он про мою премию говорил что-нибудь?
– Да, – соврал я.
– И что, заплатят?
– Заплатят.
– Фу, ну, слава богу, я то я уж тут себя накрутил.
И он легкой походкой запорхал по коридору. Из кабинета Антона все еще слышались стоны Федора. С этого момента Федор ездил во все командировки, куда его посылали, при встрече со мной нервно улыбался и сжимал кулаки.
Удар
В этот день Маша проснулась раньше, чем обычно, и сразу направилась на кухню заварить себе зеленого чая. На диване она увидела спящего в одежде мужа: в воздухе все еще стоял запах перегара, а под ногами лежали две бутылки вина. Внезапно, глядя на него, она ощутила резкую боль внутри. Как будто кто-то, незаметный, уколол ее иголкой под лопатку. «Как же он изменился за это время! А ведь когда-то был таким молодым и красивым. Но ведь это он, это же все-таки он. Те же глаза, те же черты лица, та же улыбка, редкая, но та же. Что же происходит с ним, да и со мной?» – стала спрашивать она саму себя и поняла, что еще чуть-чуть, и она заплачет. Их браку было больше десяти лет и, познакомившись еще в университете, прожив вместе всю молодость, они все еще были рядом. По крайней мере физически.
Муж был пьян. С ним это случалось все чаще. Нет, он не был алкоголиком, но уже много лет выпивал по любой возможности, и, казалось, это будет только усугубляться. «Неужели все теперь так и будет до конца жизни? И почему он пьет все время? Что его не устраивает? Все у него есть: жена, дети, деньги, в конце-то концов! Что еще ему надо?» – и опять по ее щеке скатилась маленькая теплая слеза. Она уже давно была в отчаянии и мучилась мыслями по поводу своего брака. «Но он же хороший человек, он нас всех любит, я знаю, просто такой период, просто надо пережить это», – успокаивала она себя. На самом деле они жили в таком режиме уже много лет, и казалось, что оба уже к нему привыки. Их связывали дети, но жизни как-то разделились, у каждого она пошла по своему сценарию: муж руководил западной компанией, зарабатывал деньги и все время был в командировках, дома лишь отсыпался и менял сумки, Марья же ударилась в религию, занималась детьми и смиренно исполняла долг супруги, не зная, на сколько ее еще хватит. «Может быть, это нормально, ну, то есть что все так сложилось? У всех все не идеально, но и не бывает идеального ничего. Копни – и найдешь такое, что и предположить не мог. Так что это нормально, наверно», – все еще бродили мысли в ее голове. Несмотря на все страдания, она понимала, что где-то глубоко все еще связана с этим человеком, и связана сильно: она все еще его любила. Внезапно муж зашевелился и начал подниматься с кровати.
– Ты во сколько лег вчера? – строго спросила Маша, пытаясь показать, что подобный расклад дел ее не устраивает.
– Не помню, думаю, что около часа или двух, я не смотрел, – отрезал муж, направляясь в ванну. Маша пошла за ним.
– А что ты делал?
– Музыку слушал и пил шампанское, в общем, отдыхал.
– А нельзя это без алкоголя делать? В баню сходить, например, или в футбол поиграть? Да все что угодно, только не пить все время.
– Нет, так нельзя. Работал бы в конторе, ходил бы в баню и в футбол бы играл. Но я, как бы это лучше сказать, бизнес развиваю иностранцам и работаю сейлсом, даже не сейлсом, а директором, а они вот так только отдыхают.
– Неправда, не зависят от этого твои продажи. Если бы ты не пил, вы бы даже больше заработали. Все ты врешь!
– Может быть, и заработали, а может быть, и нет. Я не знаю, не пробовал по-другому. Давай сменим тему, в общем, у вас же сегодня корпоратив? – внезапно спросил муж.
– Да, корпоратив! Вечером, – быстро ответила она, хотя и забыла о нем.
– Ну, так ты пойдешь?
– Конечно, мы с Таней собираемся пойти, – соврала она, но твердо решила пойти. Ей было обидно: муж все время летал, бывал на выставках и разных мероприятиях, а она занималась детьми и работала на полставки в русской компании, занимающейся разработкой программного обеспечения.
– Как там Костя ваш? Все еще на плаву? Находит новых инвесторов? – зачем-то поднял нелюбимую для Маши тему муж.
– Не обанкротился! Костя, в отличие от тебя, три раза свою компанию продавал и все еще на рынке. Это ты на американских деньгах сидишь и торгуешь нужным всем продуктом, поэтому и считаешь себя крутым сейлсом, а по факту еще неизвестно, кто ты. Продавал бы русские продукты, которые не нужны никому, посмотрела бы я на тебя.
– Да, я не очень люблю твоего Костю, это правда. Это классический университетский препод по своей фактуре, причем довольно средний. Я в свое время насмотрелся на таких. По мне, так он совсем не бизнесмен. Понимаешь? Но я с тобой спорить не буду, тебе виднее, у тебя свои герои! Как говорится, я не из их числа.
– Лучше бы я с тобой не говорила, только настроение испортил! – заключила Маша и твердо решила идти на корпоратив.
Так начиналось примерно каждое их второе или третье утро: оба расходились с испорченным настроением. Маша набрала номер своей подруги по работе, Татьяны, и обе договорились встретиться вечером в ресторане.
…Юра проснулся, как обычно, около семи утра и решил проведать мать, которая жила в соседней квартире. Она тяжело болела, и ему приходилось с ней нелегко: мало того, что надо было снимать дополнительную площадь, так еще и надо было платить сиделке, так как ходить мать уже давно была не в состоянии. Болезнь матери была тяжелым испытанием для всех: жена терпела, но понимала, что иначе нельзя, маленькая, недавно родившаяся дочь еще ничего не понимала, но та нервозность, что была в доме, невольно передавалась и ей. Родственники Юры сразу дистанцировались от него, когда поняли, что в ближайшие годы ему будет нужна от них только помощь, и скорее всего материальная.
По природе он был оптимистом и очень мирным и конструктивным человеком. Мать с детства учила его не падать духом и в любых ситуациях держать спину прямо и всегда надеяться на лучшее. Он подошел к зеркалу и увидел у себя несколько седых волос: «Надо же, я уже седею, вот как время-то быстро летит. Так ведь незаметно и вся голова станет белой. А ведь меня всегда считали очень красивым человеком, а жизнь вон как повернулась, скоро от этой красоты уже ничего не останется». У него действительно были очень тонкие черты лица, и типажом он напоминал старых актеров, игравших в советских фильмах, чем-то даже смахивал на Василия Ланового. Но его природная скромность и какая-то внутренняя нерешительность не позволили ему пробиться дальше рядового программиста в российской компании, где он послушно работал последние семь лет, прося лишь иногда небольшой прибавки к зарплате в моменты, когда владелец его квартиры поднимал арендную плату. Конфликтов и любых проявлений грубости Юрий избегал и предпочитал удаляться сразу, как только кто-то повышал голос. Все свободное время проводил за чтением книг и общением в социальных сетях с такими же, как он, программистами.
