Дмитрий призадумался. Ведь все, сказанное Катей, относилось к нему и Вере. Разницы практически не было.
– А Вы знаете, меня вот тоже бросили. Девушка, вернее, женщина.
И он стал рассказывать о Вере, о том, как жил последние месяцы. Даже вспомнил про собак. Но Кате было не интересно – она то и дело смотрела на сына, который к этому моменту заснул. А затем и вовсе в окно, где мелькали столбы с проводами.
– Вам что, совсем не интересно? – обиделся Дмитрий.
– Почему же?
– Вы даже не смотрите на меня?
– Странно, что Вы хотели изменить ее. Ведь Вы же – уже не мальчик. Знали, что это невозможно.
– Знал, но верил. Вы поймите – без веры жить тяжело. Вот и я верил, что она изменится! Хотя, наверно, зря верил.
– Да, зря верили. Вокруг много хороших женщин, плюньте на нее. Она про Вас и не вспомнит со временем. Вы для нее – проходной вариант.
– Да, знаю, это-то и расстраивает. Я же столько для нее сделал.
– Не для нее, а для себя. Запомните – все, что человек делает, он делает для себя. Просто найдите другую женщину или с женой помиритесь.
В этот момент подошла официантка. По ее лицу было видно, что она слегка выпила. В воздухе пахло дешевым спиртом.
– Еще что-нибудь, десерт? – спросила она, слегка заплетаясь.
– Вы как? – Дмитрий посмотрел на Катю.
– Нет, спасибо.
– Может, Антон? – Дмитрий кивнул в сторону мальчика. Его голова лежала у Кати на коленках. Он сладко сопел.
– Нет, не надо. Он спит. Поможете перенести?
– Да, конечно.
Дмитрий расплатился, взял мальчика на руки и понес в купе.
Вечером поезд несколько раз останавливался. Дмитрий выходил с Катей на платформу и покупал Антону и Кате подарки – пряники, конфеты к чаю, платки, сшитые местными бабками. Себе же брал вино, а после водку. Затем он пошел в вагон-ресторан, но уже один, и сидел там почти всю ночь: играл в карты с какими-то казахами, потом приставал к официантке, а в конце – разбирался с кем-то в тамбуре, пытаясь ударить его в глаз. Он проснулся в обед, от яркого света солнца и духоты, царившей в купе. Кати с Антоном уже не было. Проводница сказала, что они сошли на станции утром. Дмитрий вскочил с кровати и стал все вокруг обыскивать – он надеялся, что Катя оставила записку с телефоном или какую-нибудь весточку. Но ничего найти не удалось. Дмитрий отыскал проводницу:
– Она просила мне что-нибудь передать?
– Кто она?
– Девушка с ребенком.
– Нет, хотя, мне кажется, что она хотела вас разбудить и что-то сказать.
– А я что?
– Что-что, Вы храпели на весь вагон. Да, она долго рядом с вами стояла.
– Как ее найти, у Вас данные ее есть?
– Нет, пить меньше надо. Вот что я вам скажу.
– Ладно, проехали.
Он хлопнул дверью купе, лег на свою полку и долго лежал, смотря в потолок. Идти никуда не хотелось. На столике рядом стояла недопитая бутылка вина. Он протянул руку, взял ее ниже горлышка и прижал к губам, медленно глотая остатки жидкости. До конца пути он больше никуда не выходил, лишь изредка заказывая чай у проводницы. Еще одна настоящая женщина исчезла из его жизни.
Глава 17: Маринка
Через месяц к нему приехала жена с дочкой. Маринка заметно выросла и все больше походила на отца: такие же черты лица, мимика, а главное – характер. Дмитрий часто думал, что если бы он родился женщиной, то был бы – Маринкой. Ему нравилось проводить время с дочкой. Ему казалось, что он и Маринка – одно целое. Жена, которая обычно не ходила с ними никуда, вдруг стала сопровождать их почти повсюду – в кино, театры, кафешки и даже просто на прогулках. Ира, как будто чувствуя, что Диме нужна поддержка, не отходила от него ни на шаг. Вечерами они вместе готовили, потом ужинали, затем, когда Маринка ложилась спать, оставались вместе. Пили чай, что-то обсуждали, смотрели старые фильмы. Иногда – занимались любовью.
Несмотря на банальность происходящего, на его обыденность и рутинность, Дмитрию это нравилось. Он вновь почувствовал себя отцом семейства, заботливым отцом. Но главное – он вел себя как отец семейства. Не задерживался на работе, с друзами встречался только по необходимости, избегал пьянок и посиделок, на смски от знакомых женщин – не отвечал. Ему казалось, что жена понимала его мучения, все знала и, хотя ей было неприятно происходящее, по-своему пыталась помочь Дмитрию. И тут ему показалось – можно все вернуть, ничего еще не потеряно и он – все исправит. Вечером, после сытного семейного ужина, Дмитрий спросил у Иры:
– Вроде бы все неплохо?
– Да уж, – еще не понимая, о чем будет разговор сказала она, – все хорошо. Я бы сказала.
– Может быть, ты останешься тут? С Мариной. Надолго. Навсегда.
Наступила тишина. Ира засуетилась – она не знала, как себя вести, она не ожидала подобного развития событий, она – купила обратные билеты.
– Но ведь это невозможно. Ты же знаешь? – тихо сказала она. – Зачем ты спрашиваешь?
– Что невозможно? Я же тут живу. И вы живете! И нам, между прочим, тут хорошо.
– Да, но ведь у Марины институт, своя жизнь, бабушки, в конце-то концов, и подруги.
– Да тут все это найдем. Есть тут и филиал их института и подруги. Да и женихи есть. Бабушек не будет, да и не страшно. Пусть там, в Москве, квартиры сторожат. А мы пока тут поживем.
– Мои подруги, в конце-то концов. Мне что, тут с нуля в сорок лет жизнь начинать?
– Почему с нуля? Будто ты тут не знаешь ничего, будто я тебя на Северный полюс зову. Тут – нормально, тут – даже иногда хорошо. Тут нет этих пробок, этого метро, этой дикой толпы. Это как твоя дача, только более, – тут он задумался, – только более городского типа, что ли.
Ира задумалась. Ее пальцы нервно застучали по столу, губы сжались, а брови приподнялись.
– Хорошо, я подумаю, только не дави на меня, пожалуйста.
– Не буду, а сколько тебе надо думать? – не унимался Дмитрий.
– Я же попросила – не давить! Я действительно серьезно подумаю. Договорились?
– Обещаешь?
– Обещаю…, – выдавила они из себя и тяжело вздохнула. На ее лбу появились слегка видные морщины.
Дмитрий понимал – Ире нелегко, но она пытается найти компромисс. Раньше он не доходил с ней до такого прогресса. Ей просто нужно время. И она сможет решиться. Она сюда переедет и все потечет как раньше. Только теперь по-новому. А главное – по-другому, по – настоящему.
– А я вас завтра обоих в кино приглашаю! – вдруг закричал он и схватил Маринку за плечи. Та от неожиданности вся сжалась и ссутулилась.
– Какое? – запищала дочка.
