– Раз, два, три, четыре, пять. Порядок? – спросил другой мсье.
– Готово, Кики, – сообщил мсье Пьерро.
– Хорошо, – обрадовался мсье Кики. – Итак, кто желает высказаться первым?
– Я! Я! Я! – закричали мы все.
Мсье Кики рассмеялся и сказал:
– Я вижу, что желающих немало. Придётся мне попросить мадемуазель, чтобы она выбрала одного из вас.
И учительница конечно же решила, что надо расспросить Аньяна, потому что он первый ученик в классе. Вечно одно и то же с этим любимчиком, правда, чего там, так оно и есть!
Аньян подошёл к мсье Кики, и мсье Кики поднёс микрофон к его лицу, которое было совершенно белым.
– Итак, скажи-ка, малыш, как тебя зовут? – обратился к нему мсье Кики.
Аньян открыл рот, но ничего не сказал. Тогда мсье Кики спросил:
– Тебя ведь зовут Аньян, не так ли?
Аньян в знак согласия кивнул головой.
– Насколько нам известно, – продолжал мсье Кики, – ты в этом классе первый ученик. Нам бы хотелось узнать, как ты проводишь свободное время, какие у тебя любимые игры… Ну же, отвечай! Не надо бояться, давай!
Тут Аньян расплакался, а потом его затошнило, и учительнице пришлось быстро вывести его из класса.
Мсье Кики вытер лоб, посмотрел на мсье Пьерро, а потом спросил нас:
– Есть ли среди вас кто-нибудь, кто не боится говорить перед микрофоном?
– Я! Я! Я! – закричали мы все.
– Отлично! – обрадовался мсье Кики. – Вон тот маленький толстячок, иди сюда. Вот так… Ладно, начнём… Как тебя зовут, малыш?
– Алшешт, – сказал Альцест.
– Алшешт? – переспросил мсье Кики, очень удивившись.
– Не будешь ли ты столь любезен не разговаривать с набитым ртом? – попросил директор.
– А что, – ответил Альцест, – я как раз ел круассан, когда он меня позвал.
– Круас… Значит, теперь мы уже едим в классе?! – закричал директор. – Что ж, великолепно! Отправляйтесь в угол. Мы займёмся этим вопросом позже. И оставьте свой круассан на столе!
Альцест тяжело вздохнул, положил круассан учительнице на стол, пошёл в угол и начал там есть сдобную булочку, которую достал из кармана штанов, пока мсье Кики вытирал микрофон рукавом.
– Простите их, – извинился за нас директор, – они очень юные и немного несобранные.
– О! Мы к этому привыкли! – весело воскликнул мсье Кики. – В прошлый раз нам пришлось брать интервью у докеров, объявивших забастовку. Разве не так, Пьерро?
– Хорошие были времена, – вздохнул мсье Пьерро.
А потом мсье Кики вызвал Эда.
– Как тебя зовут, малыш? – спросил он.
– Эд! – крикнул Эд, и тотчас же мсье Пьерро сорвал с себя те штуковины, которые были у него на ушах.
– Не так громко, – попросил мсье Кики. – Для того и придумали радио, чтобы тебя было слышно очень далеко без всякого крика. Ладно, начнём сначала… Как тебя зовут, малыш?
– Ну, Эд, я вам уже говорил, – сказал Эд.
– Нет же, – возразил мсье Кики. – Не надо мне говорить, что ты мне это уже говорил. Я тебя спрашиваю, как твоё имя, ты мне отвечаешь, и всё. Готов? Пьерро?.. Так, повторим сначала… Как тебя зовут, малыш?
– Эд, – сказал Эд.
– Так и запишем, – сказал Жоффруа.
– Жоффруа, вон отсюда! – крикнул директор.
– Тихо! – закричал мсье Кики.
– Эй! Предупреждай, когда кричишь! – с недовольством сказал мсье Пьерро, который опять снял те штуковины, которые были у него на ушах.
Мсье Кики прикрыл рукой глаза, минутку подождал, потом убрал руку и спросил у Эда, что он любит делать в свободное время.
– Я классный футболист, – сообщил Эд. – Любого из них за пояс заткну.
– Врёшь! – возмутился я. – Вчера ты стоял на воротах, и мы тебе как следует наподдали!
– Ага! – подтвердил Клотер.
– Всё из-за того, что Руфюс дал свисток вне игры! – принялся оправдываться Эд.
– Конечно, – согласился Мексан, – он же играл в твоей команде. Лично я всегда говорил, что игрок не может одновременно быть ещё и судьёй, даже если у него есть свисток.
– Хочешь получить кулаком по носу? – сдвинув брови, спросил Эд, и директор велел ему прийти в школу в четверг
[5].
Тут мсье Кики объявил, что всё записано, мсье Пьерро торопливо собрал чемодан, и они ушли.
Вечером в восемь часов мама и папа были дома, а ещё к нам пришли мсье и мадам Бледур, мсье и мадам Куртеплак, это наши соседи, мсье Барлье, который работает вместе с папой на одной работе, и ещё дядя Эжен, и все мы расселись вокруг радиоприёмника, чтобы послушать, как я буду выступать. Бабулю предупредили слишком поздно, и она не смогла приехать, но слушала радио у себя дома вместе со своими друзьями. Папа мною ужасно гордился, гладил меня по голове и повторял: «Хе-хе!» Все были очень рады.
Но не знаю уж, что там у них случилось, на этой радиостанции, но в восемь часов передавали одну только музыку.
Особенно обидно мне было за мсье Кики и мсье Пьерро. Они, наверное, ужасно расстроились!
Мари-Эдвиж
Мама разрешила пригласить школьных друзей к нам домой на полдник, а ещё я пригласил Мари-Эдвиж. У Мари-Эдвиж жёлтые волосы и синие глаза, она дочка мсье и мадам Куртеплак, которые живут рядом с нами в соседнем доме.
Когда ребята пришли, Альцест сразу же отправился в столовую, чтобы посмотреть, что будет на полдник, а когда вернулся, спросил:
– Ещё кто-нибудь придёт? Я посчитал стулья, и одна порция пирога лишняя.
