Божественноликий сказал:
– Стреляй же, сестра моя Лучница! Лучезарная ушла со своим братом, а он сражается вместе с родом Лика.
Тут он прервал свою речь – рядом с ним упал воин, раненный в шею. Божественноликий забрал у него из рук лук и выпустил стрелу. Одна из женщин, которую ранили, стала заботиться о только что раненом мужчине. Божественноликий продолжил:
– Она не хотела идти, но Могучеродный и я убедили её. Мы знали, что это самое опасное место сражения… О! Видишь тех троих негодяев, Лучница? Они целят сюда.
И снова он спустил тетиву, а с ним и Лучница, и в тот же миг стрела отскочила от его шлема, а другая поразила стоявшего рядом воина Леса, пронзив ему икру, как раз в тот момент, когда он обернулся и нагибался за новой стрелой из пучка, лежавшего сзади. Воин взял стрелу за древко и наконечник, сломал её, вытащил из раны и, поднявшись, опять начал стрелять. Божественноликий продолжил свой разговор:
– Могучеродный не увиливает, не увиливает, как и роды Винограда, Серпа, Лика и как воины народа пастухов. Скоро они облегчат нам наш труд, если мы, конечно же, продержимся до этого времени. Они дерутся на других дорогах, что ведут к площади. Потерпи немного и продолжай стрелять!
После этих слов юноша огляделся и увидел, что слева от него всё было тихо, а перед ним стояла беспорядочная толпа смуглолицых, топчущихся по своим же павшим и раненым, не в состоянии пересечь гибельную черту стрел, хотя цель и была так близко от них. Справа от Божественноликого отряды Дола уверенно удерживали дорогу. Какое-то время вождь размышлял, а потом ему показалось, что он видит всю грядущую битву. Тогда лицо его вспыхнуло, и он резко произнёс:
– Лучница, стой тут и стреляй, показывай остальным, куда стрелять. Стреляйте, пока ещё есть стрелы, а мы пройдём немного дальше. Когда разрыв станет достаточным, идите следом.
Девушка повернулась к нему:
– Почему ты больше не веселишься? Ты похож на войско без музыки и без знамён.
– Нет, – ответил он, – не думай обо мне, думай о том, о чём я сказал!
Девушка быстро произнесла:
– Я думаю о том, что умру тут. Сколько бы мы в них не стреляли, их не становится меньше. Поцелуем же друг друга посреди этой битвы и распрощаемся.
– Нет, нет, так не пойдёт. Подожди немного и увидишь, что это всё разрешится, как облака, что развеиваются осенним утром под лучами солнца. Впрочем, вот, ты получишь желаемое и так!
Вождь наклонился и поцеловал девушку в щёку, по которой пробежала слеза, и девушка, слегка улыбнувшись, произнесла:
– Это даже больше, чем я ожидала, что бы ни случилось.
Пока она ещё говорила, вождь громко закричал:
– Те, кто уже израсходовал стрелы или почти израсходовал их, берите топор и меч и следуйте за мной, мы расчистим участок между склоном и домами! Пусть каждый помогает друг другу, но не толпитесь. Цельтесь метко, лучники, пусть за нашими спинами не останется врагов. Вперёд, вперёд! За Город и Лик! За Город и Лик!
С этими словами Божественноликий спрыгнул с отвесного склона холма, словно олень. В руке у него был обнажённый Страж Дола. За ним последовало пятьдесят человек. Когда они поразили ближайших противников, через их головы на смуглолицых дождём посыпались стрелы лучников. Остальные смуглолицые завопили и отступили, а некоторые в ярости и отчаянии бросились в бой.
Божетвенноликий широко взмахнул большим мечом и нырнул в море суматохи, шума и полных злобы взглядов. В этот момент он ясно различил слова:
– Золотое Кольцо, меня ранили, подержи мой лук!
Юноша сразу узнал голос Лучницы, но значение её слов ускользало от него, они казались ему бессмысленными, как птичьи трели. Его жизнь как будто изменилась в одно мгновение. За одну-две минуты он трижды рубанул и дважды пронзил мечом смуглолицых. В пылу сражения он сохранил ясность взгляда и проворство. Но всё казалось ему словно нарисованным: враги пред ним, серые крыши Серебряного города и в просвете между ними верхушки далёких голубых хребтов. Перед ним пали уже трое. Враги страшились его, они набросились толпой и обрушили на вождя бесчисленные удары. Вражеских мечей было так много, что они мешали друг другу. Божественноликий громко расхохотался, подставил врагам щит и пронзил мечом глотку одного из вражеских предводителей. Обратным движением он разрезал ему щёку и, взмахнув мечом, отсёк его голубоглазую курносую голову. В этот момент с левой стороны на его шлем обрушился топор на длинной рукояти. Шлем задрожал. Божественноликий покачнулся, но устоял. Твёрдо и прямо держась на ногах и крепко зажав в руке Страж Дола, он нанёс им короткий рубящий удар, и одетый в золото враг, один из лучших воинов среди смуглолицых и самый высокий из нападавших, упал назад с зияющей дырой вместо рта.
Божественноликий закричал и сделал Стражем Дола знак в сторону плывущего сзади него знамени Волка. Он прокричал:
– Как я обещал, так и сделал! – оглядевшись, он увидел, как доблестно сражаются его товарищи. Перед ним была свободная от врагов земля, словно полоса скошенного в июне луга, а за ней стояла толпа смуглолицых, колыхавшаяся, как высокая трава в ожидании косаря.
Через минуту они начали метать в Божественноликого и его товарищей копья, ножи, щиты и всё, что только могло летать. Одно из копий ударило юношу в грудь, но не пронзило кольчугу, щит с умбоном попал по лицу, и в тот же миг метательный шар стукнулся о его шлем, и юноша упал на землю, но мгновенно вскочил. Раздался крик и пронзительный вой. Слева от Божественноликого стояла с мечом в руке Лучница. С её запястья, задетого стрелой, стекала кровь. Кровь была и на белом вороте. По правую руку Лесомудрый со знаменем в руках издал клич сынов Волка. Весь отряд сошёл со склона и сплотился вокруг него.
Вскоре всё стихло, и Божественноликий услышал громкие радостные крики со стороны Южной дороги:
– Город и Вол! Дол и Мост! Дол и Бык!
И тут же раздался ужасный пронзительный крик:
– Смерть, смерть, смерть смуглолицым!
И снова вспыхнули яростные крики, и закипела битва.
Божественноликий потряс в воздухе Стражем Дола и бодро, медленным шагом направился вперёд. Весь отряд, нога в ногу, шёл за ним. По его воле или нет, с его уст слетела песня лугов Дола:
Пшеница отцвела, и серп в углу
Пылится, и луга зазеленели
После косьбы. Сегодня поутру
Пошли мы танцевать и, кончив, пели.
Какую песню пели мы тогда
Для милых дев, сидевших рядом с нами,
Для стариков, что прошлые года,
Свою любовь и юность вспоминали,
Для воинов, что славили поля
Победных битв. О чём же мы им пели?
О том, быть может, как родит земля
Из года в год, о том, как Дол наш зелен?
О том, как девы нас ласкают, и
Целуют под палящими лучами,
Желают утром доброго пути
И ждут нас непроглядными ночами?
Нет, пели мы о древности, о том,
Как наших предков боги создавали,
О хитрости, опутавшей кольцом
Сильнейшего, мы пели о начале
Всех радостей, свершений и дорог.
А после, когда утро миновало,
Мы заточили серп, и за порог
Шагнули. Солнце ярко засияло
На стали, долго уж уставшей ждать.
Настанет час – мы в чисто поле выйдем
Пшеницу алую безжалостно срезать
И петь о той дороге, что увидим
Все в свой черёд – дороге храбрых. Будем мы
Петь и о том, как солнце осветило
Прекрасный стяг – когда-то из страны
Народ ушёл бродить навек по миру.
Многие видели, что Божественноликий пел, но не слышали слов, такими громкими были шум и восклицания. Зато сам юноша услышал, как рядом с ним засмеялась Лучница. Она сказала:
