Впрочем, свои мысли юноша держал при себе, ничего не говоря вслух.
Так прошла осень, и наступила ранняя зима. В свой срок прибыли торговцы с Запада, а затем отбыли без Божественноликого, хотя Старейшина ещё раз предлагал сыну отправиться с ними. Юноша занимался своими обычными делами, и большинство людей не замечали, что он изменился. Но Наречённая обратила внимание на то, что видеться они стали реже обычного, а когда виделись, он оставлял её быстрее, чем раньше. Девушка задумалась о том, что могла значить такая перемена, но она не хотела спрашивать его самого, а потому, хоть ей и было тоскливо, перестала искать частых встреч со Златогривым. Тоска её увеличилась, когда она увидела, что юноша и не думает спрашивать её о причинах такой перемены – он просто не замечал всего этого.
Первый зимний снег пришёл вместе с яростным северо-восточным ветром. Все сидели по домам, выходя на улицу только в случае крайней нужды, и каждый такой выход грозил окончиться отмороженными конечностями или даже гибелью. На следующее утро всё вновь стало тихо. Выпало много снега, но лежал он недолго, так как ветер сменился на юго-западный и наступила оттепель. По прошествии трёх дней уже опять можно было спокойно передвигаться по всему Долу. Тогда в город к Старейшине пришли вестники из нижней части долины, сообщившие, что дом, называемый Зелёные холмы, был ограблен, и никто не знает кем. Хозяин Зелёных холмов не был любим соседями – он охотно брал и неохотно отдавал. Своим своенравием, как с домашними, так и с другими, он безмерно запугал всех в округе. Жена убежала от него, как и его сыновья. В то же время он обладал большими богатствами и был сильным и умелым ратником. Когда его сыновья и жена ушли, и никто во всём Доле не решился поселиться с ним, хозяин отправился на равнину и нашёл там тех, кто согласился работать у него за плату. Впрочем, в их собственной земле на них смотрели искоса. Новых работников поселилось у него двенадцать человек. Они, когда хотели, исполняли его приказы. Правда, сначала их было на двое больше, но тех за своевольные поступки убили жители Дола. Никто не выплачивал за их кровь пеню, хотя и вне закона объявлены они не были. Звали хозяина Зелёных холмов Оленебоем, как и его отца, который был отличным охотником.
История же ограбления Зелёных холмов такова. Буря началась за два часа до заката, и спустя час вокруг ничего нельзя было разглядеть из-за дувшего со страшной силой ветра и густого снега. Дверь дома неожиданно распахнулась. Сперва решили, что это ветер, но затем в тусклом свете очага (ворвавшийся ветер загасил весь остальной огонь) увидели, как кто-то в беспорядке ввалился внутрь. Первым делом подумали, что это волки, но когда обнажили мечи и схватились за дубины, то, к своему удивлению, были встречены мечами и топорами. Те, кого они приняли было за волков, оказались людьми в накинутых на плечи волчьих шкурах. Пришедшие испугали обитателей Зелёных холмов так, что те сразу же побросали оружие и позволили привязать себя к стульям. У связанных пленников было время рассмотреть грабителей. Их оказалось всего шестеро – шестеро запугали и связали Оленебоя и его двенадцать умелых работников. Конечно, это сильно пристыдило хозяев.
Дом обыскали, и «волки» унесли с собой всё, что хотели. Буря всё ещё бушевала так, что никто не мог сказать наверняка, выжили грабители или нет. По крайней мере, никого из них и ничего из добычи больше не видели. Следов они тоже не оставили, ведь наутро всё вокруг покрылось глубоким снегом.
Златогривый не сомневался в том, что эти грабители были его знакомцами с гор, но держал язык за зубами и ждал исхода зимы.
Глава XI. В Городе приносят клятву на священном кабане
Неделю спустя после описанного ограбления Зелёных холмов ветер и снег разразились не на шутку, и вскоре весь Дол был укрыт снегом, так что если кому и нужно было отправиться куда-нибудь, в долину или в горы, ему приходилось вставать на лыжи.
Вестей больше не приходило до самого конца священных дней. В городе пировали и веселились, особенно шумное веселье царило в доме Лика. Там устроили большой праздник. Старейшина с сыновьями, Камнеликим, роднёй и слугами в праздничных одеждах сидели в зале вместе с гостями из самых лучших родов города.
Божественноликий, сидя между своим отцом и Камнеликим, переводил взгляд от стола к столу, но нигде не видел Наречённой. На сердце у него было неспокойно от этого, и он гадал, что могло с ней произойти. Может быть, она больна или в печали?
Железноликий, весёлый и жизнелюбивый, словно юноша, заметил, что его сын оглядывается по сторонам, и спросил его:
– Кого ты ищешь, сын? Кто-то не пришёл на пир?
Божественноликий зарделся как человек, не привыкший лгать, и проговорил:
– Да, одну сродницу. Я не вижу Наречённую.
– Нет, – возразил отец, – не называй её сродницей, это неправильно. А то покажется, что ты собираешься жениться на девушке, близкой тебе по крови. Называй её просто Наречённой – и для тебя, и для меня этого будет достаточно. А ты, сын, очень хотел бы её видеть?
– Да, конечно, хотел бы, – ответил Божественноликий. Но хотя глаза его всё ещё блуждали по залу, мысленно он уже покинул свой дом.
Железноликий сказал:
– Имей же терпение, сын, и вскоре ты вновь увидишь её. Тебе понравится эта встреча.
В этот момент в зал вошли девушки с кувшинами вина в руках. Они наполнили рога и кубки, а затем встали вдоль столов с обеих сторон и принялись болтать и смеяться с мужчинами и старшими женщинами. В зале было очень уютно: в очаге полыхал огонь, горело множество свечей, повсюду сидели и стояли девушки в ярких платьях, и все они были привлекательны и милы, а некоторых даже можно было назвать красавицами. Стены украшали вышитые ткани, и со своего места над троном, стоявшим у поперечного стола на возвышении, с вечной улыбкой смотрело вниз божество Лика.
Вдруг все услышали звук рога, прозвучавший очень близко от закрытой входной двери, и в дверь сразу же постучали. Железноликий, весело улыбнувшись, вскричал:
– Входите же, друзья вы или враги! Если враги, то храните священный мир святых дней, если, конечно, вы не враги всех родов и народов, а в таком случае мы перебьём вас.
Кто-то, знавший, что должно было произойти, засмеялся. Златогривый же, только недавно вернувшийся в город, удивился и нахмурился, а правой рукой даже схватился за рукоять меча. Весёлый народ Дола имел обыкновение устраивать в священное время разные представления, но сейчас юноша не догадался, что это было одно из них.
Дверь распахнулась, и внутрь вошли семеро. Двое из них были во всеоружии и в сверкавших доспехах, ещё двое несли литые рога, а другие двое держали что-то на блюде, покрытом отрезом богатой ткани. Седьмой же стоял пред ними, завернувшись с головой в тёмный меховой плащ.
Какое-то время они просто молча стояли. Когда же Златогривый увидел, сколько их было, на память ему пришли те люди с гор. На юношу обрушились сомнения и желания, иначе он сразу бы догадался, что это розыгрыш священных дней.
