В общем, нечего было уже отдавать!
У страны свой подход к боевым офицерам,
И, конечно, однажды пришлось выбирать…
Дальше было грустное про снегирей в Измайловском парке, но Богдан на этом закруглился. Тревога исчезла окончательно. Померещилось? Или некто, понаблюдав за Богуславским, счел его субъектом несерьезным и не достойным внимания? Еще проще вариант — испугался этот кто-то громких звуков (как любое животное) и поспешил уйти-убежать-улететь-уползти?
— Хрень какая-то, — проворчал Богдан, дорубая деревяшку и вздымая всю поленницу на плечо. — Креститься надо, если кажется!
Первые капли дождя упали, когда Богуславский уже подходил к роднику. Кира, свежеумытая и опрятная, созерцала себя в зеркальце, Суханов просто сидел на траве, давая отдых ногам.
— Вы как хотите, но лично я от стихии скрываюсь, — заявил Богдан, разрушив хрупкую идиллию, и шалаш принял его под невысокие своды. С одной стороны, если интуиция не врет, бежать бы отсюда прямо сейчас, но с другой… куда бежать то?! Кто сказал, что в ночных джунглях, под дождем и открытым небом будет безопаснее!?
— Подождем пока, — сказал Богуславский, и Суханов кивнул:
— Разумеется! Куда ж мы денемся с подводной лодки?!
За стенами шалаша развернулось уже вовсю природное буйство, именуемое тропическим ливнем. Кто не видел, тому не понять. Сплошная стена воды при полнейшем штиле, кусты и деревья скрылись в ней, а шум вокруг ничего общего не имеет с привычным европейцу стуком дождевых капель. Банановые листья на шалаше гремят под струями не хуже барабана, но держатся пока.
— Бр-р, представляю, что сейчас снаружи! — поежилась Кира, а Богдан лишь усмехнулся:
— Ничего особенного, коллега. Считай, то же плавание, только стоя.
— Слушай, а это надолго, вообще? — забеспокоился Дмитрий Константинович. — Может, сезон дождей начинается?
— Рано еще. Думаю, к утру вся лишняя вода с небес вытечет, и настанет тишь да гладь. Заодно смоет наши следы, — уложив в яму последний кусок дерева, Богдан чиркнул «охотничьей» спичкой, сунул к настеленному внизу мху. Подул малость, пока процесс не пошел полным ходом. Такой вот очаг будет, прямо в шалаше. Оно и теплее.
— Теперь давайте-ка, господа и дамы, оценим состояние нашей продовольственной базы. Прикинем, как скоро придется на подножный корм переходить.
Открыли рюкзаки, выложили снедь. Маловато ее оказалось. Шесть банок тушенки, бутылка виски ополовиненная, пачка чаю «со слоном». Сухарей пара пачек в герметичной упаковке. Всё.
— Ну что ж, с глубоким прискорбием предлагаю перейти на режим экономии. Пять тушенок оставляем в НЗ, с завтрашнего дня начинаем охотиться, рыбачить, собирать грибы и ягоды…
— Жарить шашлыки, загорать, купаться…
— Думаешь, пошутила? Забредем на болота и будут нам все удовольствия сразу.
Вода в котелке закипела быстро. Вывалили туда единственную баночку тушенки, следом пошли соль и специи. Богдан хотел кинуть свежесорванных пряных листьев с ТОЙ полянки, но Киру замутило от одного их вида. Несколько минут Богуславский логично доказывал, что бренная плоть карателя угодила в желудки муравьев, а никак не в почву, потом махнул рукой. Дикорастущая приправа вылетела наружу, канув в дождевой пелене.
— График дежурств тот же, — сказал телохранитель, когда съедены были и суп и пачка сухарей, а несладкий чай остывал до удобоваримого состояния. — Ты, как самая молодая, отсиживаешь детское время, от сих пор и до часу ночи, потом аккуратно толкаешь меня в бок.
— Я, кстати тоже мог бы посидеть, — вмешался Суханов, пребывавший доселе в состоянии философской грусти. — Усну все равно не скоро.
— Думаю, пока мы этого избежим, — покачал головой Богдан. Чем, интересно, объясняется такая сознательность клиента? Муками совести или, желанием, почти мальчишеским, доказать, что ты — «не слабак»? А может, опасением, что утомленные стражники перестанут мышей ловить?
— Мы, все таки, кой чему обучались, да и деньги уплачены.
Вот сейчас Богуславский мог бы поклясться, что улавливает ход мыслей Суханова. Сам бы, на его месте, об этом подумал. У «экзотических» телохранителей фирмы «Бастион» сумма оплаты исчисляется посуточно, а значит, каждый новый день добавляет к гонорару лишние цифры.
— Ладно, смотрите сами. Моё дело — предложить.
* * *
…Проснулся враз, будто кто за ногу дернул. Пару секунд лежал с закрытыми глазами, потом осторожно приподнял голову. Темно. И тихо. Кобура со всей прочей амуницией (спали, естественно, не раздеваясь) успела вдавиться ощутимо, в поясничную часть туловища, руки-ноги от неудобной позы онемели. Мошкара вездесущая вьется во тьме, зудит и пищит. Всё, вроде бы?
Нет, не всё! Тревога вернулась! Та самая, из подкорки, неотвязная как зубная боль.
А еще рядом не обнаружилось Киры.
Матюкнувшись беззвучно, прополз к выходу, мимо дрыхнущего Суханова, и сразу ее увидел. Теперь только додумался глянуть на часы — половина первого. Самый что ни на есть разгар «детского» времени! Дождь за пару часов успел стихнуть, луна мелькает среди туч, заливая всё белизной. Кира сидит себе в нескольких метрах, в тени, но все равно очень различима. Карабин на коленях, поза расслаблена, а глаза закрыты, кажется. Разнежилась, будто в российском бору, тудысь ее! Забыла, наверное, про бравого «берета», усевшегося на кол!
И тут Богдан, вдруг, понял. Соединил разрозненные, мелькавшие на околице сознания вопросы и ответы, детали увиденные, но сразу не отмеченные. Старые отпечатки армейских ботинок у родника. Стрелки. Скелет. Берет, наконец, коему при здешней погоде давно пора сгнить начисто, вместе с плотью, а он почти целехонек. Берет, натянутый ПОВЕРХ ГОЛОГО ЧЕРЕПА!
Выругавшись еще раз, пополз к задней стенке шалаша. Перерезал несколько прутьев, образующих каркас, жерди раздвинулись, листья банановые сместил вправо-влево. Дыра образовалась. Запасной выход, скрытый кустами и абсолютно со стороны поляны не видимый. Тянет из дыры промозглой сыростью, лезть туда неохота, но надо. Если не мы — то кто?!
Вздохнул Богдан, прощаясь с уютом, комфортом и теплом, голова пролезла в дыру, подтянулся, выполз аккуратно. Трава и кусты, разумеется, встретили ливнем, комбинезон моментально промок. Одолеть по-пластунски еще пару метров, дабы Кира оказалась в зоне видимости, замереть. Вот так. Про пистолет сейчас и думать не надо, а вот мачете свое Богдан вытащил. Положил под правую руку, на случай ближнего боя. Поразмыслив, провел еще раз по ножнам, пальцы вытянули из кармашка «Осу» — второй нож, метательный, длиною в ладонь. Штуковина из комплекта «Бобра», начиненного сюрпризами, как всякая спецназовская игрушка. Теперь подождем.
Есть такой способ охоты — с чучелами. Прячется стрелок в зарослях, выпускает на воду резиновых уток и замирает. Пролетающая фауна делает вывод, что охотника рядом в помине нет. Почему? Да потому, что соплеменницы на воде наглядно об этом свидетельствуют! Теперь вопрос на засыпку: о чем, скажите, должен свидетельствовать скелет в коричневом, умеренно истлевшем берете? Не о том ли, что не было тут давным-давно ни карателей, коллег покойного, ни других государевых людей? Не знают, мол, люди государевы про это местечко, а потому мятежникам и смутьянам можно разбить тут лагерь и расслабиться. Как та утка под нацеленным стволом!
