Может, и бред, притянутый за уши, но тут уж Богдан решил перестраховаться. Досидеть до утра, вздохнуть с облегчением, обозвать себя дураком и паникером. Головокружение от недосыпа будет потом, когда рванут они на всех парах отсюда подальше. Перетерпишь, не помрешь!
Примерно через полчаса, Богдан понял, что засыпает, несмотря на сырость и окрестные шорохи. Подумал о таблетке фенамина из своих запасов — вредная штука, но сутки без сна продержишься запросто, а то и двое. Еще подумал, что совсем скоро напарница пойдет сменяться, и всей силы его убеждения вряд ли хватит, чтобы сунуть ее не в шалаш, а в эти вот кусты, часовым-дублером. Да и фенамин она есть не станет, умная девочка, здоровье бережет смолоду…
На этой мысли Богдан клюнул носом, в который раз уже, тяжелые веки с трудом разлепились, огляделся тупо. И почувствовал, вдруг, как уходят куда-то сон и усталость, изгнанные сильнейшим естественным стимулятором — адреналином.
Куст движется!
Разлапистая, широкая тень, непохожая на ползущего зверя, но и с человеком ничего общего. Куст. Отделился неслышно от зарослей, сместился вперед на пару метров, замер. Еще сместился. Кира, что-то почуяв, вскинула голову, но опасности не заметила. Пересела, на всякий пожарный, ближе к шалашу, не подозревая, что тем самым приблизилась к ЭТОМУ, затаившемуся. И к Богдану приблизилась тоже. Куст, постояв неподвижно, как и положено древесной поросли, ожил вновь, еще полметра преодолел. Застыл.
В принципе, приступать к делу можно и сейчас, да больно уж позиция неудобная. Далековато. Еще бы пару метров…
Куст сорвался, вдруг, с места, понесся к сидящей Кире, вытягивая лохматые отростки — и все это в полной тишине! За секунду до контакта девушка обернулась, но вскочить не смогла, лишь вскрикнула сдавленно. Пропела в воздухе «Оса», угодив точнехонько посередине древесной поросли. Вздрогнула поросль, остановилась, а вскочившая-таки Кира нанесла по «кусту» три мощных и ненужных уже удара. Марафет навела, так сказать…
Потом был разбор полетов — с участием Суханова, заспанного и ошеломленного. Стояли кружком и рассматривали, соображая, как жить дальше.
— Похоже, он еще и не местный?
— Возможно.
Как и следовало ожидать, «куст» оказался человеком в маскхалате типа «леший»: множество тряпочек и натыканных веток. Экипировка наблюдателя или снайпера, обреченного часами сидеть в древесной кроне. Что настораживало, так это физиономия погибшего — самая, что ни на есть европейская харя, отчетливо различимая под слоем краски.
— Ясно, что не местный, вот только чей именно? — распоров горловину маскхалата, Богдан пошарил у покойника за пазухой, хмыкнул разочарованно: жетона нема. Нонсенс для вооруженных сил НАТО. Отсюда вывод: либо данный конкретный «человек-куст» находится тут на нелегальном положении, либо наемник он. Банальный солдат удачи, занесенный, невесть какими ветрами, к генералу Пхай Гонгу. В партизанах сей субъект вряд ли состоит, хотя и тут возможно всякое.
— А я еще вчера подумал, что дело нечисто, — сказал Богуславский назидательно, продолжая обыск. — С собачками этими… Ну какой дурак будет пускать ищеек после двух солдатских цепей, когда всё давно затоптано?
— И какой же? — вскинул брови Суханов, а Богдан энергично покачал головой:
— Не-ет, это был умный человек! Умный и рациональный. Решил поберечь собачек, потому что в них первые пули полетят. А жизнь дрессированного зверя в Азии всегда ценилась дороже человеческой.
— Но какой тогда смысл?
— Псов взяли для психологического эффекта, а у солдат была цель нас шугануть. Предполагалось, что от облавы мы уйдем, ощутим себя хитрыми и ловкими, расслабимся. Устанем, опять же, после долгого перехода.
— И остановимся здесь?
— Ну, не обязательно в этом месте. Они правильно рассчитали, что в болота мы не сунемся, а будем искать стоянку посуше, поуютней и рядом с источником питьевой воды. Берега реки, думаю, контролируются, а ко всем известным источникам в пределах дневного перехода приставили наблюдателей. По одному человеку, чтобы силы не распылять, — завершив обыск, телохранитель выложил на траву все раздобытое: пистолет незнакомой конструкции с коротким и толстым стволом, кинжал-коммандо, плоскую вороненую фляжку.
— А где же рация и сухпаек? В НП оставил? Ладно, искать уже некогда, — разжав коченеющие пальцы, Богдан отобрал у покойного нейлоновую удавку, кинул до кучи, не удосуживаясь объяснить Кире назначение специфического предмета. Та, впрочем, сама поняла, облизнула пересохшие губы, отступив на шаг.
— Радует только то, что все мы до сих пор нужны живыми, — констатировал Богуславский, не став упоминать другие, куда более радикальные способы снятия часовых. Пистолет, например, вот этот, с вмонтированным глушителем. Да и кинжал, если на то пошло, летает из умелых рук ничуть не хуже «Осы».
— Не радует, что продолжаем играть по их правилам и на их доске. Выезжаем пока на чистом везении.
— Богдан, а ты уверен, что он тут один?
— Более чем. Группа может ждать в засаде очень долго, но если уж дошло до боестолкновения… сейчас бы мы тут не стояли. В чем еще уверен, так это в том, что теперь наш лагерь знает каждая местная собака. Ночью была погода нелетная, потому они не стали спешить, а вот на зорьке начнется веселье.
— Но зачем же он сунулся раньше времени?
— Сожалеете, Дмитрий Константиныч? — сейчас усмешка Богуславского выглядела невеселой. Мысли витали уже далеко отсюда — примерно там, где через час-другой он должен оказаться вместе со спутниками. Обязан оказаться. Но не хочется до жути!
— Полез он, думаю, из глупости и желания выделиться. Сопляк ведь еще. Может, в своей группе был на вторых ролях, вот и решил доказать, что крут… — еще одна притянутая за уши идейка, ничего не меняющая, но способная внести хоть какую-то ясность. Так, для самоуспокоения. Дальше философствовать некогда.
— До рассвета чуть больше трех часов, — сказал Богдан другим тоном, сухо и четко. — За это время мы должны достигнуть болот и углубиться в них максимально, на дистанцию, превышающую расстояние прямой видимости с берега.
— Чего-чего? — изумился Суханов, не уловив за обилием «казенных» словечек истинной сути предложения. — В болота… углубиться?!
— Увы, это единственный вариант. С рассветом джунгли начнут прочесывать всерьез, и пошлют не карателей, привыкших воевать с безоружными, а настоящих спецов. По суше мы от них не скроемся.
— Но ведь болота… ты сам говорил!
— Говорил. И сейчас повторю — гнуснейшее место, господа и дамы. В качестве альтернативы можем просто пойти и сдаться, авось зачтется.
— Шутник, однако, — покачал головой Дмитрий Константинович и нырнул в шалаш. Вещи, наверное, собирать.
Телохранители остались еще минут на несколько.
— Знаешь, я тебе сказать хотела… — под взглядом Богдана девушка опустила глаза, но тут же подняла вновь, взглянула почти вызывающе. — Спасибо я тебе сказать хотела, вот что! Ты ведь меня спас.
