— Фу, гадость какая, — поморщилась Кира. — И они еще изображают цивилизованных людей!
— Не гадость, а вековая традиция. Между прочим, в Китае тоже практикуется, при всей их тысячелетней культуре. Дешево и сердито.
Встреч с населением избежать не удалось-таки. Едва миновали первую деревню, как из кустов на обочине выступили три силуэта, встали плечом к плечу, преграждая путь. Богдан, оглянувшись, обнаружил сзади еще двоих, отчетливо различимых в лунном свете.
— Это еще что за разбойнички с большой дороги?!
— Они и есть. Не делайте резких движений, Дмитрий Константиныч, попробуем договориться…
Луч фонаря ударил в лицо, слепя и ошеломляя, а голос, донесшийся вслед, прозвучал спокойно, по-хозяйски:
— Итья мо куэ?
— Что-что?
— Ты не знаешь сайбо? — теперь в тоне говорившего проклюнулось удивление. — Кто вы такие?
— Мы охотники, — отозвался Богдан смиренно. — Просто охотники из Европы. У нас нет с собой ни денег, ни ценных вещей.
Луч сместился с телохранителя на Суханова, затем — на Киру. Замер, ощупывая фигуру девушки сверху донизу.
— Ла кью бахат, — произнес «фонарщик» нежно, остальные четверо хором загоготали. Судя по всему, мира тут не получится, даже худого.
— У вас в Европе красивые сучки, — подытожил бандит тоном почти дружеским. — Сейчас вы очень медленно скинете свои ружья, достанете пистолеты из кобур и сложите все это на землю. Потом вы двое, мужчины, пойдете по дороге, а она… она вас позже догонит. Ты, бородатый, начинай.
Теперь видно, что вооружены ребята не ахти — один обрез да четыре ножа. С таким арсеналом на промысел ходить!? Даже жаль немного дураков.
— Бородатый, ты оглох?!
Ах, да, это же не к Суханову обращаются, а к нему, Богдану.
— Не стреляйте, пожалуйста, — голос Богуславского явственно дрогнул. — Мы мирные люди и не хотим лишних проблем. Мы ведь можем договориться, да?
Карабин лег на землю, пистолет из кобуры полетел следом. Даже нож, бандитом не упомянутый, телохранитель вытащил и отбросил неуклюже.
— Считай, уже договорились, хохотнул «фонарщик», переводя луч на Суханова. — Ты теперь…
Чпок! Трофейная хлопушка кашлянула, как ей положено, почти бесшумно, крайний правый силуэт покачнулся, выронил обрез.
— Кира, тыл, — велел Богдан по-русски, переводя дуло на «фонарщика».
Чпок! Чпок!
Коллега-умница грохота избежала — метнула нож из неудобнейшей позиции, угодив «тыловому» под кадык.
Чпок! Чпок! Последний из разбойников оказался самым шустрым — не стал переживать резкую смену ролей, а чесанул по кустам со всей возможной скоростью.
— Догнать бы надо. Растреплет сукин сын по всей округе!
— Да брось ты, — отмахнулась Кира, обтирая клинок ножа об одежду убитого (Богдан в очередной раз поразился ее выдержке — и опять неприятное скребнуло душу). — Такие разве в полицию обращаются? Надо трупы получше спрятать, да и все.
С этим делом управились минут за пять. Спокойно, словно мешки с картошкой, перекидали тела в густую траву, а кровь на дороге присыпали пылью.
— Ночью их тут звери малость покоцают, к утру не узнаешь.
«А ведь начинаем привыкать, идрит твою налево! За все годы прежней работы ОБНУЛЯТЬ людей пришлось лишь дважды, при всей ее неоднозначности. В ту пору любая кровь считалась признаком непрофессионализма, за который драли нещадно. Что ж, времена меняются. Алагер ком алагер…»
Светящаяся стрелка на циферблате «Командирских» неуклонно близилась к трем. Времени для рефлексии попросту не было.
Глава двадцать вторая
В которой герои достигают большого города и проникают в него с изнанки
Крытый кузов грузовика — не лучшее место для путешествий в тропиках. Особенно днем, когда брезент раскаляется и дышать под ним затруднительно. Особенно, если набит этот самый кузов гроздьями бананов — зеленых, правда, твердых и почти немнущихся, но доверху ведь набит!
— А ты уверен, Богдаша, что их есть нельзя?
— Можно. Потом плохо будет.
— Нет, ну это издевательство, в самом деле! — заявила Кира гневно. — При моей-то любви к фруктам! Это как алкаша запереть связанным в ликеро-водочном отделе!
— Были б спички — был бы рай, — отозвался телохранитель цитатой из древнего «наркоманского» анекдота. — Думаю, к концу пути твоя любовь угаснет сама собой. Есть такое предчувствие.
Опять замолчали. Кузов грузовика — не лучшее место для бесед, особенно если сидеть в нем, согнувшись, удерживая спиною тяжесть фруктового слоя. Самые важные темы давно обсуждены, планы составлены, опасения высказаны.
— Богдан, а ты уверен, что мы в Калайбо едем?
— Я на это надеюсь, Дмитрий Константиныч. По логике вещей, если бананы идут на экспорт, то везти их надо в портовый город, без лишней мороки. Подождем.
Подождали. Через пару часов за стенками кузова начал рождаться звуковой фон, вызывающий у горожанина вполне конкретные ассоциации. Гул автомобильных движков во множестве, клаксоны сигналят, еще что-то шумит. Ритм, возникающий только в местах большого скопления людей и машин, едущих и идущих во всех направлениях одновременно.
— Вот мы и прибыли, — констатировал Богдан, проковыряв ножом брезент. В образовавшуюся дырочку отчетливо просматривались широкие улицы, хаос из машин, велосипедистов и пешеходов. На перекрестках тут и там полисмены в синей униформе, перемежаемые камуфлированными армейскими патрулями.
— Уж не нас ли стерегут? — спросил себя вслух телохранитель и себе же ответил. — Много чести, однако. Была попытка переворота, а потому чрезвычайное положение.
О чем сейчас не хотелось думать, так это о вариантах проникновения в порт и посадки на корабль, где переодетых шпиков будет полным полно. Поживем — увидим!
* * *
К месту окончательного назначения грузовик прибыл вечером, накружившись по городу. Шикарные улицы сменились, постепенно, узкими и грязными, замелькали справа и слева бараки, склады, бетонные заборы с надписями по-английски. Заехав в тупичок меж домами, машина тормознула и загудела клаксоном, а раздавшийся вслед за тем лязг, определенно принадлежал раздвижным металлическим воротам. Еще несколько метров, и вот уже сплошная стена в поле зрения, залитая электрическим светом. Грузовик остановился, двигатель умолк, хлопнула водительская дверка.
— Ну-с, и как мы будем отсюда выбираться? — спросил Суханов тоном британского лорда, дискутирующего в клубе о судьбах монархии. — Я так думаю, они сейчас разгружать начнут?
— Сомневаюсь, — припав к отверстию, Богдан разглядывал шеренгу таких же грузовиков, заполнивших огромный склад. В дальней части помещения громоздятся штабеля картонных коробок, между всем этим возятся работяги. Выгружают охапки бананов, пакуют, уносят куда-то.
