«Вот и напросился! Никто тебя, дурака, за язык не тянул. Время, время! Готовься примерять гипс и закупай мазь для примочек».
* * *
Следующие часа полтора Богдан провел за «активным отдыхом» в местном тренажерном зале. Никаких силовых упражнений — только растяжки, разминка, да чуток работы на пресс. Железо утомляет мускулатуру, делает движения замедленными и «вареными». Растяжками Богуславский тоже не злоупотреблял. Одно из правил спецкурса по боевой «рукопашке» — не поднимать ногу выше живота, а эффектные удары в голову оставим спортсменам. Покончив с самоистязаниями, сполоснулся в душе, потом дозволил симпатичной девице сделать ему массаж (есть тут и такая услуга — все для бойцов!). Перекусил, на скорую руку, пищей легкой и калорийной — кусочек рыбного филе и полплитки шоколада с чаем. К моменту выхода на арену ощутил себя окрепшим и помолодевшим лет на десять.
Публика второе явление Монаха народу встретила шумно — засвистела, заулюлюкала.
— Не надорвись, святой отец! — крикнул кто-то, но единства мнений в зале, определенно, не было. Сложилась уже собственная «группа поддержки», при которой биться веселей.
— Противником Монаха выступает один из лучших наших бойцов, победитель многих схваток, Бешены-ы-ый Сло-о-он!!!
Вот теперь овации бурные. Мужичара, вылетевший на арену, впрямь похож на слона — поперек себя шире, с объемистым пузом, но и с мощной мускулатурой, не «мешок». Буйные патлы торчат во все стороны, будто месяц расческу в руки не брал. Пробежав мимо молящегося телохранителя, фыркнул презрительно, а приветствие заменил торжествующим ревом.
— Пижон, — оценил Богуславский вслух, под удар гонга.
— Ну, иди сюда ты, монастырская крыса! — голос противника оглушал и шокировал, как шокирует оленей тигриный рык. — Сейчас ты у меня кишками по полу размажешься!!!
— Нельзя быть таким кровожадным, брат мой, — погрозил пальцем Богуславский. — Подойди, лучше, сам, причастись и покайся в грехах своих!
Смешки на трибунах заставили амбала кинуться в атаку: сбить, смять, задавить массой. Богдан, подпустив вплотную, нырнул под летящий кулак и легко ушел в сторону. Удивился даже, насколько неуклюж прославленный боец.
— Я убью тебя!!!
— Смири свои помыслы, раб божий.
Опять рев, опять атака. На сей раз телохранитель оказался за спиною громилы, локоть ударил в основание позвоночника, но свалить не сумел — тяжелый шибко. Ушел от удара, дистанцию разорвал.
— Почему ты бегаешь как баба?! Стой на месте и дерись!
— Господь не дал мне столь большого тела, как у тебя, брат мой, зато дал ловкость и увертливость. Аминь.
Теперь засмеялись многие — хладнокровный, но шустрый Монах всё больше нравился публике.
— Да ты, просто, трус! — на перекошенном яростью лице Богдан, вдруг, отчетливо увидел нерешительность. Вполне вероятно, что Слон этот самый, на деле, сам трусоватый добряк, как часто бывает с большими и мощными людьми. В любом случае, недооценивать его не стоит.
— Приблизься, брат мой, я проверю на крепость твое объемистое чрево, — предложил Богдан миролюбиво. Неплохо бы использовать массу Слона против него самого — вряд-ли такая туша способна в падении кувыркнуться и уйти от добивающего удара. Только бы сплоховал, кинулся опять, сломя голову….
Громила плоховать не спешил, наступал теперь осторожно. На хитрую задницу, как говорит Суханов, есть хрен с винтом — сколько ни уворачивайся, а все равно устанешь, измотаешься, «тормозить» начнешь. Уступишь, рано или поздно этой массе, экономящей силы.
— Ты зовешь меня, а сам всё убегаешь! Постой хоть немного, дай, я тебе врежу!
— Нет уж, извини, раб божий, — тут Богдан кинулся вперед, будто вновь решил проскочить под рукой. В последний миг упал на пол и въехал обеими ногами противнику в пах. Сам, правда, тоже пинка получил, аж в сторону откатился. Ребра болят, но не так, чтобы очень — амбалу пришлось гораздо хуже.
— Я помогаю тебе забыть о грешных плотских желаниях, — сообщил, наблюдая за медленным, враскоряку, приближением Слона. Чем опасны такие громилы, так это малой восприимчивостью к боли, а у восточных людей этот порог и без того высокий. Хоть по башке его бей, хоть по уязвимым точкам — прет себе, будто танк!
— Зря ты это сделал, Монах. Теперь я тебе что-нибудь сломаю.
Игра, похоже, кончилась. Громогласный буян уступил место большому и очень сердитому человеку. Телохранитель, пятясь, уклонился от пары ударов (профессионально-коротких, без всякого уже «деревенского» замаха), хлестнул по ногам Слона подсечкой, но сбить не вышло. Ладонь здоровенная, загребущая цапнула за плечо, соскользнула, а Богдан кинулся вперед, ударил головой в лицо, раз, другой, третий. Мощные лапы обхватили, готовясь поднять и хрястнуть об колено, Богуславский рубанул ладонями по бычьей шее, потом «лодочками» по ушам и снова по шее.
Обычному человеку хватило бы выше крыши, но Слон лишь башкой затряс, да глаза помутнели чуток. Выскользнуть из объятий, пока не поздно, отскочить подальше в ожидании эмоций. Последние разнообразием не отличались — опять разворот, опять рев. Кровь из разбитого носа придала Слону вовсе устрашающий вид, на шее с обеих сторон набухли фиолетовые желваки. Даже жаль беднягу, но кто ему виноват?
— Ты прямо красавец! — оценил Богдан громко, и реакция оказалась закономерной. Сорвался амбал с катушек окончательно, гигантская туша метнулась вперед без всякой уже осторожности. Богуславский тоже бросился — под ноги. Сгруппировался, напрягся, превозмогая дискомфорт от столкновения с полутора центнерами живого веса. Слон в падении успел-таки выставить руки, удар вышел мягче, но сразу вскочить не сумел. Через мгновение было поздно — Богуславский прыгнул ему на спину и ударил локтем, всей массой тела, в затылок. Парой бы сантиметров ниже — перелом основания черепа и смерть, а так лишь нокаут вышел. Убедительный такой, зрелищный. Как заказывали.
Вот теперь публика взревела — дружно, на разные голоса. Даже те, кто просадил свои деньги, но сумел оценить зрелище.
— Козлы вы все, — сказал Богдан тихо, накидывая капюшон. — Тащитесь от чужой крови, да? А как насчет самим мордой об пол стукнуться?
Положено сказать хоть что-нибудь в торжественную минуту, а хороших и добрых слов, увы, не осталось.
Глава двадцать шестая
В которой Богдана многократно бьют по голове и по туловищу, а потом очень сильно удивляют
В номере душно, несмотря на включенный кондиционер. Душно и скучно.
…Он знал цену словам и хорошим костюмам.
Зная три языка, уважал русский мат.
Он в компании дам был веселым и юным
И по жизни не знал отступленья назад.
— Богда-аш, ну чего ты тоску нагоняешь, а? — спросила Кира жалобно. — Ладно бы хоть под гитару, а то тянешь всё утро заунывным голосом!
