Таким образом, человек не должен перескакивать с одной формы умопостроений на другую. Мы должны объяснять физическое физикой, а психологическое — психологией. Конечно, очень сложно отринуть представление о психических причинах физических состояний или о материальных причинах состояний ума.
Мне нравится такое представление о мире, и я описываю психическое поведение в психических терминах (любовные муки сделали меня угрюмым), а телесное — в телесных (лекарства испортили мой обмен веществ). Так что, поскольку мне известно, что поведение машины имеет материальное обоснование, я утверждаю, что она не может думать.
Я понимаю, что мне придется изменить свое мнение, если кто-то действительно покончит с комплементарным представлением о разуме и материи и убедительно продемонстрирует, что материя первична по отношению к разуму или что разум — причина материи. Пока, однако, это лишь вопрос веры.
Покуда такой день не настанет — а я не вижу никаких признаков его приближения, — я буду считать, что машины неспособны думать.
Я могу ошибаться
Фримен Дайсон
Физик, Институт перспективных исследований; автор книги «Мечты о Земле и о небе» (Dreams of Earth and Sky)
[26]
Я не думаю, что мыслящие машины уже существуют или что их появление возможно в обозримом будущем. Если же я ошибаюсь, а такое случается часто, любые мои мысли по данному вопросу, не имеют значения.
А если я прав, то не имеет значения сам вопрос.
Почему нельзя вычислить бытие и счастье
Дэвид Гелернтер
Специалист по теории вычислительных систем, Йельский университет; научный руководитель Mirror Worlds Technologies; автор книги «Америка-Lite: Как имперская наука демонтировала нашу культуру (и ознаменовала начало Обамократии)» (America-Lite: How Imperial Academia Dismantled our Culture (and Ushered in the Obamacrats))
Считающаяся ныне старомодной идея о мыслящих машинах демонстрирует глубокое, но вполне естественное заблуждение о разуме и программном обеспечении. Компьютеры никогда не будут мыслить. Чтобы понять почему, давайте начнем с картошки фри — french fries (к Франции она не имеет никакого отношения). Я предполагаю, что рассматриваемые нами машины — это компьютеры, но вариант доказательства подходит для любой техники.
Ни «french fries», ни «french fried» не являются вычислимыми — ни один компьютер никогда не сможет выдать в качестве результата фразу «french fries» или состояние «french fried». «French fried» невычислимо, потому что это физическое состояние особого объекта, но компьютеры продуцируют только информацию или коды для информации, а не физические объекты и не их преобразования. Счастье также является физическим состоянием конкретного предмета, а именно человека. Счастье не может существовать, если только вы не возьмете человека и не поместите его в это состояние. Компьютеры не способны проделать такое.
Размышление и бытие или (что то же самое) размышление и чувство — крайние точки спектра, определяющего человеческий разум (говоря «чувство», я имею в виду ощущение, эмоцию или настроение, как принято в английском языке). Нам нужен весь спектр целиком, или у нас не будет ни разума, ни мысли в их прямом смысле. Компьютеры способны имитировать важные аспекты размышления (в узком его понимании), но бытие для них недостижимо. Следовательно, для них недостижимо самосознание.
Слово «бытие» — это полезное сокращение, в данном контексте значащее «быть частью физического объекта или системы и естественным образом реагировать на окружение». Нарезанная ломтиками картофелина может быть частью среды фритюрницы и реагировать на нее, становясь обжаренной. Лакмусовая бумажка может быть частью системы «кислота в пробирке» и реагировать, становясь синей. Разум похож на лакмусовую бумажку, но, вместо того чтобы менять цвет, он реагирует на среду, ощущая ее. Если что-то дает нам основания, чтобы быть счастливыми, система «разум-тело» (то есть человек) становится счастливой, а разум испытывает счастье. У счастья есть психические и физические последствия. Вы можете испытать прилив сил, ускоренное сердцебиение и дыхание.
Почему бытие нельзя вычислить? Почему нельзя вычислить счастье? Счастье невычислимо потому, что как состояние физического объекта оно находится вне пространства вычисления. Компьютеры и программное обеспечение не создают физическую материю и не управляют ею. Они могут быть причиной таких действий, выполняемых другими связанными с ними машинами, но сами это проделать неспособны. Роботы могут летать, а компьютеры — нет. (Кстати, ни одно устройство под управлением компьютера не может гарантированно сделать людей счастливыми, но это уже другая история.) Бытие невычислимо — важный факт, который до сих пор упускали из виду, что неудивительно. Компьютеры и разум живут в разных вселенных, как тыквы и Пуччини, их трудно сравнивать, независимо от того, что именно мы хотим продемонстрировать.
Реально ли обойтись без бытия и все-таки получить разумную машину? Нет. Размышление и бытие (или ощущение) определяют разум и его возможности. В верхней части спектра — в максимальной концентрации или фокусе — разум целиком отдается размышлению и отмахивается от отвлекающих эмоций. В нижней части спектра находятся наши сны, состояние, в котором мы почти не думаем — мы целиком заняты ощущением, поскольку галлюцинируем, а зачастую еще и эмоцией (сны всегда исключительно эмоциональны); так или иначе, мы заняты чувством или, иначе говоря, бытием.
Почему на изложение такого простого довода ушло настолько много времени? И почему сейчас так мало мыслителей, склонных его принять? Возможно, потому, что большинству философов и ученых хочется, чтобы разум оказался не чем иным, как мышлением, а чувство или бытие не имели никакого значения, причем хочется настолько сильно, что в конце концов они начинают думать, что так оно и есть. Философы — всего лишь люди.
Ни одна машина не думает над вечными вопросами
Лео Чалупа
Нейробиолог; вице-президент по исследовательской деятельности Университета Джорджа Вашингтона
Недавно продемонстрированные примеры выдающихся возможностей высокопроизводительных компьютеров замечательны, но неудивительны. При надлежащем программировании машины значительно превосходят людей в плане хранения и оценки больших объемов данных и принятия практически мгновенных решений. Это — мыслящие машины, потому что происходящие в них процессы аналогичны многим аспектам мышления человека.
Но в более широком понимании термин «мыслящая машина» употребляется неправильно. Ни одна машина не задается вечными вопросами: «Откуда я взялась? Зачем я здесь? Куда я иду?» Машины не думают о своем будущем, о своем неизбежном конце или о своем наследии. Чтобы размышлять над такими вопросами, требуется сознание и самосознание. У мыслящих машин их нет, и, учитывая наш нынешний уровень знаний, они вряд ли это получат в обозримом будущем.
