– И всё рассказала Стрелку, а та тоже сделала соответствующие выводы, очень соответствующие… Имеем кучу трупов и одного уцелевшего, вернее, того, кого пожалели и…
– Что ж тут удивительного? Он пожалел, а потом его пожалели, – теперь начальник четвёртого департамента прервала своего коллегу. Тот, хмыкнув, добавил:
– Классический пример, как вовремя проявленная жалость может спасти жизнь. Меня утешает то, что расследование убийств на вокзале и взрывов транспортных гравикаров ГУГАБ взяло на себя. Их…
Сильные взрывы во дворе заставили Лемстера замолчать, взглянув в окно (окна кабинета выходили во двор и были закрыты), он прокомментировал увиденное:
– А безопасник был прав, она заминировала все их машины! Теперь я понимаю, что поставить бронированные стёкла на окнах, выходящих во двор, это не паранойя, а простая предусмотрительность!
Алиса сидела на уроке и думала совсем не о том, что рассказывал преподаватель. Девочка думала – где раздобыть деньги? Акция возмездия потребовала некоторых затрат, и теперь у Алисы даже сента не осталось, вообще-то, так говорится, было несколько сотен толларов – и всё! Монастырь взял все расходы по содержанию детей на себя, в том числе выплачивал зарплату преподавателям. Школа, вопреки опасениям Алисы, была настоящей школой, а не такой, какой бывают при монастырях. Здесь были нормальные преподаватели, да и сам приют так только назывался, на самом деле это был обычный детский дом, вернее, не обычный, а гораздо лучше. Но… Он содержался не только на деньги монастыря Святой Матери Терезы, но и на деньги Алисы, а вот теперь… Девочка видела, какие усилия прилагала мать Мария, чтоб содержать детей на прежнем уровне, а не скатиться до обычного муниципального приюта для самых бедных.
– Таволич, ты опять витаешь в облаках, мало того, что ты пропустила несколько занятий, так ты очень невнимательно слушаешь! – сделала замечание Алисе строгая учительница. Вообще-то она была довольна этой рыжей девочкой, и это несмотря на то, что Алиса пропустила не несколько занятий, а довольно много. Рыжая ученица прекрасно знала предмет (ещё бы не знала математику выпускница института, с отличием его закончившая). Алиса изобразила раскаяние, покаяние и ещё продемонстрировала несколько подобных чувств, вернее, гримас. А потом, как и остальные ученики, рванула на перемену, но не потому, что ей хотелось, как им, бегать и шалить, девочка увидела в окно людей, направляющихся в здание, где был кабинет-келья матери-настоятельницы. Людей с очень характерной внешностью. Алиса очень спешила и не заметила, как за ней увязалась её маленькая тёзка (перемена была и у старшего класса, и у младшего).
У кабинета настоятельницы, словно часовые, замерли два дюжих мужчины, преградивших путь трём монашкам, хотевшим пройти в кабинет. Когда Алиса подошла, то дверь открылась, и мужской голос приказал:
– Поймайте мне парочку соплячек, думаю, эта святоша станет сговорчивее, когда поймёт, что я не шучу!
Подошедшую Алису схватил один из охранявших кабинет парней и втащил в кабинет. Алиса не стала сопротивляться, поскольку это соответствовало её намерениям – войти в кабинет матери Марии. Там были ещё два таких мордоворота и франт, очень похожий на «хозяев» из трущоб, но явно не оттуда. Алиса почувствовала лёгкое прикосновение к горлу металла. Вернее не к горлу. А к подбородку, обычно так пугают, а не собираются зарезать. Слова франта подтвердили догадку Алисы.
– Чтоб вы, уважаемая, поняли, что я не шучу, мои люди сейчас слегка попортят внешний вид этих соплячек. Но если вы будете благоразумны и согласитесь ежемесячно выплачивать названную мной незначительную сумму, как налог на пребывание вашего почтенного заведения на этой земле, то мы разойдёмся миром.
– Но у обители нет таких денег, – тихо произнесла мать Мария. Франт кивнул, словно соглашаясь и повернулся к детине, что держал Алису, и сделал жест рукой, словно что-то разрешал. Детина сделал широкий жест рукой с ножом, скорее всего он хотел сделать порез на лице девочки, но никак не зарезать её. Алиса отстранённо наблюдала за действиями этого могучего придурка, руки своей предполагаемой жертве он оставил свободными, и та могла легко перехватить его широкий замах и спокойно забрать нож, что девочка и собиралась сделать. Но раздавшийся немного сзади крик привлёк внимание Алисы и вынудил её обернуться, и то, что она увидела, заставило девочку действовать быстро и жестко. Второй подручный этого франтоватого криминального авторитета тоже схватил в коридоре первую попавшуюся девочку, это оказалась Алиса маленькая, последовавшая за своей тёзкой. Второй бандит точно так же замахнулся ножом, и испугавшаяся девочка попыталась вырваться. Рывок был настолько неожиданным и сильным, что этому могучему детине, чтоб удержать девочку, пришлось схватить её и второй рукой, но нож он при этом не выпустил. Может, случайно, а может, потому что не хотел выпускать и нож, и руки девочки, гангстер ударил её этим ножом. Не сильно ударил, скорее вскользь мазнул, но этого оказалось достаточно, из глубокой раны хлынула кровь, окрашивая платьице в красный цвет. Маленькая Алиса вскрикнула и обмякла, опускаясь на пол. Боясь запачкаться, бандит оттолкнул девочку от себя.
Ярость затопила Алису, но это была не холодная ярость, позволяющая действовать, не теряя самообладания. Это была горячая ярость, застилающая глаза красным туманом, ярость, оставляющая только одно желание – убивать! Нечто подобное Алиса испытала, когда покончил с собой Макс и сделал это ради Алисы, он понимал, что если его возьмут живым, то на допросе под воздействием сыворотки правды он расскажет всё, и о Алисе тоже.
Алиса не забирала нож из рук державшего её гангстера, просто её сломала, при этом зашипев:
– Вы за всё заплатите, сполна заплатите!
Девочка одним ударом в шею убила громилу, уже не пытавшегося её удержать, точно так же она убила и того, кто ударил маленькую Алису. Франтоватый главарь только начал понимать, что происходит. А вот его подручные, те двое бандитов, что тоже находились в комнате, соображали и действовали быстрее, выхватить бластеры они успели. Только выхватить и всё. На звук падающих тел и ругань своих товарищей, ну не умеют бандиты стрелять молча, перед тем как, даже не стрелять, а просто доставая оружие им надо громко сказать несколько слов (понятно, что все эти слова не совсем приличные), двое, что были в коридоре, ворвались в комнату и растянулись на полу. Лежали на животе, а смотрели в потолок. Пока это всё происходило, франт достал свой бластер и теперь лихорадочно нажимал на спусковой крючок, вернее, думал, что нажимает, лихорадочно дёргая пальцем. Дуло его бластера, непонятно как оказавшегося у Алисы, смотрело ему в лоб.
– Алиса! Не надо! – закричала мать Мария, подхватившая Алису маленькую на руки, пытаясь остановить той кровь. Ей помогала ещё одна монашка, непонятно как оказавшаяся в кабинете, третья монашка вызывала скорую помощь и полицию. Гангстер-франт в последней попытке спасти свою жизнь поднял руки и закричал:
– Не надо! Я заплачу! Всё заплачу! Сполна заплачу! Всё, что у меня есть!
Алиса замешкалась, а главарь-гангстер, расценив это как согласие, достал пачку кредитных карт. Алиса бластером указала на считывающее устройство, стоявшее на столе матери Марии (многие жертвовали монастырю именно таким образом), и свистящим шёпотом, прозвучавшим для перепуганного мужчины как гром, выдохнула:
