Лекция продолжалась довольно долго, а когда был объявлен перерыв, пилоты обступили Алису. На девушке была такая же форма, как и всех остальных, от чисто выбритых мужчин её отличал очень юный вид, небольшой рост и рыжие косички с большими ярко-зелёными бантами. Майор, ранее представленный как командир истребительного крыла (одного из трёх), поинтересовался у Алисы, что значат эти украшения? Девушка сняла форменную пилотку, тряхнув косичками, начала объяснять:
– Как? Разве вам об этом не сообщили? Эти новые машины – сверхскоростные, а при резком ускорении у них возникает вибрация, при этом голова пилота не просто трясётся, а болтается со страшной силой внутри кабины! Пилот не просто может голову разбить, но и разбить бронестекло кабины!
– Разве бронестекло можно разбить? Тем более – головой! – удивился один из пилотов. Алиса стала пространно рассказывать, что всё зависит от частоты и интенсивности вибрации. Конечно, может и голова разбиться (совсем вдребезги – серьёзно пояснила девушка), поэтому всем пилотам «Синих стрел» необходимо будет завести себе такие косички, с бантами! Слушая эти объяснения рыжего пилота с бантиками, возмутился инженер, рассказывавший об устройстве этого истребителя:
– Где?! Где вы видите фонарь, как у атмосферных истребителей! Это же машина предназначенная для открытого космоса!
– Но в атмосфере ваша «Синяя стрела» ведь тоже может летать? Не так ли? Значит, вы должны были предусмотреть форточку для проветривания! – строго попеняла Алиса инженеру, потерявшему дар речи от такого нахальства. Не только он был возмущён поведением и полной дремучестью этого худенького пилота, да ещё так вызывающе одетого! Но высказаться никто не успел.
– Алиса, перестань! – строго сказал Николай. Майор, делавший замечание девушке, удивлённо переспросил:
– Алиса?! Что это значит? Почему у вас женское имя?! Или вы из этих?… Тогда почему командование направило вас сюда?…
– Алиса, потому что я девушка, а не из этих, как вы выразились, и тем более, не из тех. А то, что вы об этом даже не догадываетесь, говорит о том, что вы не ознакомились со списком личного состава. Так вам об этом будет доложено потом, в процессе знакомства лётным составом? М-да, излишняя секретность никогда пользы не приносила, а создавала одни проблемы, вроде нынешней. А косички с бантиками мне носить разрешено, и отказываться от этого я не собираюсь!
Оторопевшему от такого ответа майору пришёл на помощь другой, переглянувшись с Саниным, он сказал Алисе:
– Не будьте так строги к командованию, оно, как всегда, пошло на поводу у безопасников, поэтому мы, командиры крыльев, ознакомлены со списками личного состава только своих подразделений. Вы, Алиса Таволич, а я Кондратьев, командир вашего крыла. Мне о вас и о вашем характере Николай рассказывал, так что будем знакомы, нам с вами вместе служить.
Алиса вытянулась и, принимая стойку смирно, бросила руку к воображаемому козырьку, быстро надетой пилотки, приветствие было равалийское, немного отличающееся от принятого в Анарике. Кондратьев улыбнулся и протянул руку, пожимая её, Алиса заявила:
– А бантики я снимать не буду! В уставе нигде не сказано, что их запрещено носить!
– Ну что ж, лейтенант с бантиками, дерзить вы умеете и делаете это неплохо, надеюсь, вы и теоретически хорошо подготовлены, – прищурившись, сказал капитан-полковник Вадворт и, показав на истребитель, предложил: – Попробуйте взлететь и посадить эту птичку, посмотрим как у вас получится. Но учтите, в случае неудачи будете отчислены из отряда пилотов. Дайте ей лётный комбинезон, а вы, лейтенант, переодевайтесь быстрее, надеюсь, вы это успеете, пока машину выкатят из ангара. Но учтите, здесь зеркала нет, губы вам покрасить не удастся, – закончил капитан-полковник под смешки окружающих.
Судя по всему, командир авиационных крыльев думал (а может, и надеялся), что Алиса растеряется, ведь чтоб надеть комбинезон надо было снять форму. А переодеться в ангаре, укрывшись от взглядов остальных пилотов, было негде. Но Алиса быстро сняла форму, оставшись в трусах и майке. Так же быстро надела комбинезон, представляющий собой лёгкий скафандр, и заняла место в кабине истребителя.
– Сноровка есть, – удовлетворённо сказал Кондратьев, третий командир крыла заметил:
– Я бы не сказал, что это девушка, если бы не одна деталь (на этот раз на Алисе были не «семейные трусы», а обтягивающие).
– А что это за татуировки у неё на руках? – поинтересовался командир звена, ранее делавший девушке замечания, но не получил ответа, так как инженер закричал:
– Что она делает? Ведь машину ещё не выкатили из ангара!
Раздавшийся писк антигравов, перешедший в вой, не дал инженеру что-то сказать ещё. Истребитель приподнялся и, качнувшись, исчез! Только порыв ветра показал, что машина, прыгнув под потолок, вылетела из ангара. Инженер открыл рот, пытаясь ещё что-то сказать, но громкий хлопок преодоления звукового барьера не дал ему это сделать. Он растерянно посмотрел на командиров пилотов, восхищённо качавших головами, они поняли, что произошло, а Кондратьев удовлетворённо сказал:
– Она вышла из ангара на антигравах, максимально разогнавшись, а потом сразу набрала скорость до сверхзвука, запустив обычные двигатели! Но какова точность манёвра! Просто ювелирная! И какова скорость его выполнения! Недаром же говорят – все мастера имеют строптивый характер! Я рад, что эта девушка именно в моём крыле! У неё не просто отличная подготовка, она чувствует машину, как продолжение своего тела!
– Пожалуй, вы правы. Это действительно мастер и, похоже, ему не нужна стажировка, вам повезло, что он у вас в крыле, – одобрительно сказал Вадворт. Улыбнувшись, капитан-полковник с ехидством добавил: – Со строптивостью этой рыжей особы тоже вам разбираться. Отвечать за все её выходки тоже вам!
– А что означают татуировки на её руках или это тоже для украшения, как бантики? – спросил командир крыла, которому сразу не понравились банты Алисы, ответил Кондратьев, рассказав, что значит голова оскалившейся кошки на левом предплечье:
– Такая зубастая кошка – это знак принадлежности к одному из элитных наших подразделений – «бойцовым котам». Кстати, Санин тоже раньше служил там, так что задираться к нему и Таволич не советую, а узор на правой… Не знаю.
– Это знак стрелка, – пришёл на помощь своему командиру Панирс, – Алиса стреляет из любого оружия без промаха.
На реплику одного из пилотов, мол, а как насчёт бортового вооружения истребителя? – ответил Санин:
– Семь ракет – семь «кобр»! Только у неё остались ракеты после боя, мы свои все расстреляли. Подбить «кобру» ракетой, предназначенной для учебных стрельб, трудно, вот и пришлось на каждую мерианскую машину тратить несколько. А Алиса… Стреляла так, словно у неё были самонаводящиеся ракеты, выстрелила – и о той «кобре» можно забыть! Вот так-то.
Ещё один пилот поинтересовался, есть ли такая татуировка у самого Санина? Другой пилот выразил удивление, мол, какая дикость – в равалийской армии награждают не только орденами и медалями, но и татуировками. Кто-то выразил сомнение – служила ли Таволич в равалийских вооружённых силах, уж слишком она молодо выглядит. А если нет, то почему у неё отличительный знак, какой есть у бойцов одного из элитных подразделений именно той армии? Ведь такой знак надо заслужить. Кто-то из тех, кто знает о таких вещах, пояснил, что узор на правой руке, так называемый знак стрелка – это принято лишь в определенных кругах жителей Анарики, которые не в ладах с законом. Так когда же эта девочка всё успела? Последовал следующий вопрос. Ведь за такую татуировку, самовольно, вернее, незаслуженно наколотую, в криминальных кругах могут и жизни лишить! Вопросов было много, и Санин, улыбаясь, сказал, что Алиса сама обо всём расскажет, если захочет.
