Примеров такого рода очень много, и во всех прослеживается связь между первым сексуальным опытом и привязанностью к фетишу во взрослой жизни. Фетишами становились различные предметы: туфли, сапоги для верховой езды, накрахмаленные воротнички, корсеты, чулки, нижнее бельё, кожа, резина, передники, носовые платки, спецодежда (например, халат медсестры), а также волосы, ступни. Иногда они становятся необходимыми элементами, гарантирующими успешный (то есть нормальный) половой акт, а иногда сексуального партнёра полностью заменяют. У большинства фетишей определяющей деталью является какая-нибудь ткань, часто потому, что ощущения при контакте с ней очень важны, поскольку являются причиной первого в жизни индивида сексуального возбуждения. Если при этом была задействована некая субстанция с характерной текстурой, то у неё есть большие шансы стать сексуальным фетишем, ну а чаще всего среди таких субстанций встречаются резина, кожа и шёлк.
Фетиши в виде туфель и ботинок распространены не менее, и в этом случае привязанность к ним также может быть вызвана контактом этих предметов с телом. Есть один классический пример: четырнадцатилетний мальчик играл с двенадцатилетней подружкой, которая носила туфли на каблуке. Он лежал на земле, а она в шутку наступила на него и прошлась по телу. Как только её нога коснулась пениса, у него произошла первая эякуляция. Когда мальчик повзрослел, такие игры стали для него единственной формой сексуальной активности. За свою жизнь он заставил более сотни женщин надевать туфли на каблуке и ходить по его телу. В идеале женщина должна была быть определённого веса, а туфли — определённого цвета, и, чтобы реакция была как можно сильнее, детские ощущения должны были воспроизводиться с максимальной точностью.
Этот случай наглядно демонстрирует, как развивается мазохизм. Ещё один мальчик, например, испытал первые сексуальные ощущения непроизвольно, когда в шутку боролся с девочкой старше него. Во взрослой жизни его привлекали большие агрессивные женщины, которые были готовы во время сексуальных игр причинить ему боль. Нетрудно догадаться, как подобным образом развиваются определённые формы садизма.
Формирование привязанности к сексуальным фетишам от процесса нормального развития во многом отличается. Как и процесс запечатления (или травмирующий опыт, о котором я говорил в начале главы), оно протекает очень быстро, но его последствия ощущаются очень долго и практически необратимы. Оно также происходит в период повышенной чувствительности человека. Как и процесс зарождения лжеимпринтинга, это формирование свидетельствует о ненормальной склонности индивида к неодушевлённым предметам, об отклонении сексуального поведения от биологической нормы, то есть от контакта с представителями противоположного пола. И дело не столько в приобретении неким предметом (скажем, резиновыми перчатками) сексуальной значимости, причиняющей определённый вред; сколько в том, что полное исключение всех остальных сексуальных объектов создаёт серьёзную проблему. В случаях, которые я упомянул, лжеимпринтинг силён настолько, что все другие доступные сексуальные стимулы он вытесняет. Как подопытный утёнок, который бежит только за оранжевым шаром и на родную мать абсолютно не обращает внимания, фетишист, привязанный к перчатке, видит свою пару в этом предмете и совершенно игнорирует потенциальных партнёров. Когда механизм даёт сбои, именно исключительность процесса формирования импринтинга является причиной возникновения трудностей. Для каждого из нас различные способы контакта при близких сексуальных отношениях являются стимулирующими. Нет ничего странного в возбуждении при прикосновении мягкого шёлка или бархата, но если реагировать исключительно на определённую ткань, можно до такой степени довести своё стремление к созданию моногамной пары (как фетишист, который, находясь наедине с туфлями девушки, возбуждался так, как если бы на их месте была сама девушка), что с механизмом запечатления начнут происходить странные вещи.
Почему небольшое, но всё же значительное число человеческих существ должно страдать от подобного рода лжеимпринтинга? Ведь другие животные, находящиеся в условиях дикой природы, подобных переживаний не испытывают. Это случается с ними, только когда они попадают в неволю и выращиваются человеком в среде искусственной, а также когда их помещают в клетки с животными другого вида или проводят специальные эксперименты. Возможно, в этом и заключается ответ на наш вопрос. Как я уже отмечал, в "людском зверинце" социальные условия для нашего простого племенного вида слишком неестественны. Во многих суперплеменах на сексуальное поведение в критический период полового созревания оказывается огромное давление, но даже при всех ограничениях и попытках подавить его с помощью всевозможных искусственных запретов сдержать "зов природы" полностью не может ничто — взрыв неизбежен. Если в этот момент в поле зрения окажутся какие-нибудь характерные объекты, они могут оставить неизгладимые впечатления. Если бы развивающийся подросток постепенно, с малых лет накапливал свой сексуальный опыт и если бы его первые сексуальные познания оказались богаче и менее ограничены искусственными условиями суперплемени, формирования лжеимпринтинга в дальнейшем удалось бы избежать. Было бы интересно проследить, сколько неисправимых фетишистов в детстве были одинокими, не имели братьев и сестёр, или, будучи подростками, были робкими и застенчивыми в общении с людьми, или воспитывались в строгости. Неплохо бы провести такие исследования, но подозреваю, что процент соответствия будет довольно высоким.
Одной важной формой лжеимпринтинга, которую я пока не затронул, является гомосексуальность. Я отложил его рассмотрение до настоящего момента, поскольку феномен этот довольно сложный и лжеимпринтинг — это только часть проблемы. Гомосексуальность может развиться одним из четырёх способов. Во-первых, она может иметь под собой причины, во многом схожие с теми, которые способствуют развитию фетишизма. Если ранний сексуальный опыт оказал на индивида сильное впечатление и был связан с интимным контактом с представителем того же пола, он может привести к развитию соответствующей привязанности. Если два мальчика борются или играют в какую-нибудь сексуальную игру, в результате чего происходит эякуляция, это может привести к запечатлению. Странно то, что мальчики часто переживают вместе ранние сексуальные ощущения того или иного рода, но всё же большинству удаётся остаться при этом гетеросексуалами. Нам необходимо побольше узнать о том, что меняет сексуальную ориентацию меньшинства, а не большинства. Как и в случае с фетишизмом, дело может быть в полноценности или неполноценности детского жизненного опыта. Чем больше ребёнка ограничивают, чем менее общительным он становится, тем беднее оказывается его жизненная палитра. Сексуальный опыт многих мальчиков представляет собой чёрную классную доску с набросками рисунка, которые постоянно стираются и переделываются, а у мальчика, замкнутого в себе, эта доска и вовсе девственно чистая. Когда на ней будет что-нибудь нарисовано, последствия этого могут оказаться гораздо ощутимее, и не исключено, что они запомнятся на всю жизнь. Несформировавшийся подросток-экстраверт может почувствовать в себе гомосексуальные наклонности, но они могут только проявиться, дальнейшего развития не получив, и стать всего лишь частью опыта на пути социальных исследований индивида.
