Мечта о едином спокойном суперплемени каждый раз разбивается вдребезги. Такое впечатление, что только нашествие инопланетян из других миров сможет стать той силой, которая объединит общество, да и то ненадолго. Остаётся надеяться, что когда-нибудь в будущем изобретательность человека приведёт к изменениям в социальной жизни, которые смогут эту проблему решить. На сегодняшний день это представляется маловероятным.
В последнее время было множество споров по поводу того, насколько современные средства массовой коммуникации (например, телевидение) сжимают социальную сферу, превращая мировое сообщество в этакую глобальную теледеревню. Предполагалось, что такая тенденция действительно поможет объединить все народы в единое содружество. К сожалению, это не более чем миф по той простой причине, что телевидение, если сравнить его с личным общением между людьми, — это улица с односторонним движением: я могу видеть и слышать телеведущего, но он не может видеть и слышать меня. Конечно, я могу знать, о чём он думает и что он делает, и это, безусловно, большой плюс, расширяющий объём впитываемой мною информации, но это никак не заменит двусторонней структуры непосредственного человеческого общения.
Даже при условии, что в ближайшем будущем появятся средства массовой коммуникации на основе совершенно новых, доселе неизвестных технологий, они всё равно не смогут преодолеть препятствия в виде социально-биологических ограничений, присущих нашему с вами человеческому роду. Мы не муравьи и не приспособлены к тому, чтобы добровольно стать членами огромного сообщества. По своей натуре мы есть и, наверное, всегда будем простыми племенными животными.
Тем не менее, несмотря на всё вышесказанное и невзирая на судорожные попытки отделиться от основной массы, постоянно предпринимаемые в разных уголках земного шара, приходится признать, что главной мировой тенденцией всё-таки является стремление достигнуть уровня мощного суперплемени: пока в одной части планеты наблюдается раскол, в другой происходит слияние. Ситуация остаётся такой же нестабильной, какой была на протяжении сотен лет. Так почему же мы не пытаемся её изменить? Если она настолько опасна, почему мы ничего не предпринимаем?
Дело в том, что это не просто игра власти с участием игроков всего мира. Человеческое существо обладает неким биологическим качеством, благодаря которому оно, попав в городской хаос суперплемени, испытывает чувство глубокого удовлетворения. Этим качеством является неутолимая жажда знаний человека, его изобретательность и интеллектуальная мощь, и, похоже, что суматоха города заряжает это качество новой энергией. Подобно морским птицам, у которых всплеск репродуктивной функции происходит, когда они собираются в тесные видовые колонии, у людей наблюдается всплеск интеллектуальных способностей, когда они собираются в тесные городские сообщества — видовые колонии человеческих идей. В этом заключается положительная сторона вопроса, и именно она поддерживает систему "на плаву", несмотря на все её недостатки.
Мы рассмотрели некоторые из подобных недостатков с общественной точки зрения, но ведь они существуют ещё и на уровне персональном. Жители большого городского комплекса страдают от стресса и напряжения, вызванных множеством причин: шумом, загрязнением воздуха, малоподвижным образом жизни, нехваткой свободного пространства, перенаселённостью и суматохой жизни. К тому же, как это ни парадоксально, есть и такие, которые страдают от одиночества и скуки.
Вы можете подумать, что цена, которую приходится платить члену суперплемени, слишком высока, что тихая, спокойная, созерцательная жизнь была бы гораздо предпочтительней. Он, конечно, тоже думает, что так было бы лучше, но редко делает что-либо для этого (например, физические упражнения, которыми он вечно собирается заняться). Всё, на что его хватает, — это съездить за город. Там он может погрузиться в псевдоплеменную атмосферу вдали от суматохи мегаполиса, но наступает утро понедельника, и он несётся в этот кошмар обратно. Он может уехать, но тогда лишится удовольствия почувствовать возбуждение охотника нового времени, выслеживающего самую большую дичь в самых обширных и самых лучших охотничьих угодьях, которыми только может располагать природа.
Основываясь на этих фактах, можно подумать, что каждый большой город похож на этакую "геенну огненную", олицетворяющую собой новизну и изобретательность. По сравнению с деревней это, скорее всего, так и есть, но не надо забывать о возможности проявления исследовательских способностей, которую предоставляет город. Испокон веков существовала ожесточённая вражда между связующими силами в обществе и силой изобретательской мысли. Одни стремятся сохранить стабильность и поэтому предпочитают монотонное и статичное существование, другие приветствуют новые открытия и ратуют за решительный отказ от всего устаревшего. Наряду с конфликтом между сотрудничеством и соперничеством продолжается борьба между конформизмом и новаторством. Только город даёт новаторству реальный шанс надолго закрепиться в основе общества. Только город с его сильным конформизмом, предоставляющим достаточную безопасность, может противостоять разрушительной силе мятежной оригинальности и творческой мысли. Острые мечи борцов с традиционными взглядами ранят плоть этого гиганта не больнее, чем булавки, приятно покалывая его кожу, пробуждая ото сна и заставляя браться за дело.
Таким образом, именно это возбуждение исследователя с помощью связующих сил, которые я описал выше, превращает многих горожан в добровольных пленников "людского зверинца". Волнения и тревоги жизни суперплемени настолько сильны, что даже лёгкого импульса достаточно для того, чтобы они переросли в серьёзную опасность или причинили ощутимый ущерб. Можно ли провести параллель между этими людскими неприятностями и проблемами, с которыми сталкиваются животные в настоящем зоопарке?
Там зверь находится либо в одиночной камере, либо в коллективе, помещённом в ненормальные социальные условия. Совсем рядом, в соседних клетках, можно видеть или слышать других животных, но пообщаться с ними по-настоящему не удаётся. Как ни иронично это звучит, но эти условия во многом похожи на те, в которых живёт представитель суперплемени. Одиночество городского жителя — хорошо известный источник опасности: очень просто затеряться в огромной безликой толпе, образованные естественным образом родственные группировки легко расколоть, а личностные племенные отношения легко разрушить. В деревне все соседи — близкие друзья или, на худой конец, враги; чужаков нет, а в большом городе многие даже не знают имён своих соседей.
Отход от личностных отношений на самом деле на руку только революционерам и новаторам, которые в условиях меньшего по размеру племени испытывали бы влияние намного более мощных связующих сил; необходимость поддерживать традиции быстро остудила бы их пыл. Но в то же время этот парадокс — изолированность человека в растущем городе — может обернуться для многих обитателей "людского зверинца" депрессией и стрессом.
Помимо личной изоляции существует ещё и непосредственная физическая угроза перенаселённости: любое животное приспособлено к существованию в определённом жизненном пространстве. Как в зверинце настоящем, так и в людском это пространство значительно сокращено, и последствия этого могут быть очень серьёзными. Мы считаем клаустрофобию болезнью, но её извращённое проявление (правда, в более лёгкой форме, которую сложнее распознать) наличествует у всех жителей города. Действия, предпринимаемые для лечения этой болезни, какие-то вялые. Чисто символически посреди городского массива выделяются специальные зоны открытого пространства — маленькие участки природы, называемые «парками». Изначально парки были охотничьими угодьями, населёнными оленями и другими дикими животными, где богатые представители суперплемени могли вспомнить охотничьи повадки своих предков. Современные парки напоминают прежние только наличием растительности, а уж говорить о размерах городских парков просто смешно: чтобы обеспечить действительно естественные условия для отдыха жителей огромного мегаполиса, парк должен занимать площадь в несколько тысяч квадратных километров. В защиту парков можно сказать только одно: когда они есть, это определённо лучше, чем когда их нет.
