А уж о «заблудившихся» самолетах «Люфтваффе» и говорить нечего: «блудили» и по одиночке, и целыми звеньями. А в апреле 1940 сразу пять германских тральщиков нарушили советскую морскую границу в районе Мурманска.
Сталин пошутил: «Ничего, когда одиночки залетают или заплывают. Лишь бы по земле дивизиями не заходили».
После одного из совещаний в Кремле в марте 1940 годы, где обсуждались провокации на границе, Берия оставил любопытную запись в дневнике:
«Сидели Коба, Клим, Молотов и я. Решили, что дальше огонь по самолетам нарушителям открывать не будем, будем заявлять протесты пограничным властям. Коба сказал, что если они нарушают так массово, то это они ищут провокации. А нам это ни к чему.
Потом подошли военные. Военные меня всегда выводят из себя. Не успели кончить войну, строят из себя стратегов. А что нос драть. Говорят, мы войну выиграли. Вы ее проср…ли, а уж потом выиграли. Раньше я с ними меньше дела имел, а за эти четыре месяца насмотрелся и наслушался. По картам ползают, товарищ Сталин, товарищ Сталин, а воевали [плохо]».
Конечно же, Берия, опираясь на опыт Финской кампании, готовил погранвойска к обороне по-своему.
В мае 1940 года Лаврентий Павлович записал в дневнике, оценив ситуацию, скорее, с позиций зрелого политика, нежели практика-разведчика:
«Порохом пахнет. Немцы Францию добьют, это уже ясно. Теперь их зона влияния вся Европа до нашей границы. Италия самостоятельной политики провести вряд ли может. С турками мне не ясно.
Балканы считаются прорусскими, а на самом деле проанглийские. Коба на славян надеется, но зря. В Белграде любят русских, а сделают, что Лондон скажет… Разработка завербованных пленных показывает интересные вещи. Финские офицеры разведки предлагают поехать на учебу в Америку. Так что финны обнаглели не просто так. Америке нужна война. Значит, американскую линию по разведке надо усиливать и усиливать.
В Литве, Латвии и Эстонии усиливаются фашистские националистические организации. Особенно в Литве расчет на немцев…»
Этот анализ был сделан наркомом внутренних дел СССР без малого 80 лет тому назад! Каждая строка – актуальна в наши дни, как никогда.
Но вряд ли многие сегодня, причем по разные стороны границы, признают правоту Лаврентия Берия. И не потому, что это «Берия с клеймом ХХ съезда». А потому что ПРАВ! И тогда, и сейчас.
Значимость разведки, от политической до приграничной, росла не по дням, а по часам.
«При новом наркоме начали решать проблемы, связанные с разгромом опытных чекистских кадров, которые попали под волну массовых репрессий. В отношении многих пострадавших были проведены амнистия и реабилитация, некоторых бывших сотрудников стали возвращать в строй, налаживать контрразведывательную работу, воссоздавать зарубежные резидентуры, разгромленные при Ежове. Одновременно активно стали проводить спецнаборы и обучение в школах НКВД» (В. Виноградов, ведущий инспектор Управления регистрации и архивных фондов ФСБ РФ, профессор РАЕН).
«Новые руководители разведки – Фитин, Судоплатов обращались к Берия с соответствующими предложениями, но всю полноту ответственности перед Сталиным за возможные провалы и дезинформацию нес Берия! Однако он пошел на риск и вернул в активную разведывательную работу ряд как опытных, так и перспективных нелегалов, попавших под подозрение – достаточно напомнить примеры Василия Зарубина и Александра Короткова» (С. Кремлев, историк).
С Зарубиным и Коротковым, сделавшими безмерно много для Победы, после смерти Берия «разобрался» Хрущев.
Павел Фитин. По партийному набору был направлен на специальные курсы школы особого назначения НКВД, готовившей кадры для внешней разведки, и после их окончания его определили стажером в 5-й (иностранный) отдел Главного управления госбезопасности на должность оперативного уполномоченного. Уже в конце 1938 года стал заместителем начальника отдела, а вскоре последовало новое назначение: молодой выпускник школы особого назначения Павел Фитин в неполные тридцать два года возглавил внешнюю разведку госбезопасности. За короткий срок ему удалось воссоздать 40 зарубежных резидентур, направить в них более 200 разведчиков, а также реанимировать многие нелегальные резидентуры. Это сразу отразилось на результатах – в Центр потекла секретная информация.
Кстати, Берия недолюбливал Фитина. Не будем копаться в пыли закулисных интриг, пытаясь выяснить, за что. Но личная неприязнь не сказывалась на работе. А именно дело было главным для Берия.
В июле 1940 года в Берлин для восстановления связи с ценными источниками резидентуры – сотрудником разведотдела «Люфтваффе» Харро Шульце-Бойзеном (оперативный псевдоним «Старшина») и старшим правительственным советником имперского министерства экономики Арвидом Харнаком («Корсиканец») – прибыл молодой разведчик Александр Коротков. Срок его командировки первоначально был определен в один месяц, однако затянулся на полгода. В Германии Коротков наладил контакт с ценнейшим источником берлинской резидентуры НКВД, начальником «советского» отдела гестапо Вилли Леманом (псевдоним Брайтенбах), от которого накануне войны были получены важные документальные материалы, в том числе доклад, подготовленный гестапо для Гиммлера от 10 июня 1941 года о советской подрывной деятельности. Из него стало ясно, что гитлеровскому руководству ничего существенного об оперативной работе резидентур НКВД и ГРУ в Германии неизвестно. На связь с Арвидом Харнаком советский разведчик вышел в сентябре 1940 года. «Корсиканец» передал Короткову ряд ценных разведывательных сведений, включая информацию о военных планах Германии против Советского Союза. Вскоре через него была установлена связь и со «Старшиной» (Харро Шульце-Бойзен), а также с другими членами подпольной антифашистской организации, получившей впоследствии название «Красная капелла».
В одном из интервью сын Лаврентия Берия Серго, непосредственно участвовавший в весьма значимых разведывательных операциях, а потому знавший о работе чекистов не из случайных реплик папы и его редких гостей, поделился воспоминаниями.
– Не верьте, когда говорят, что Берия давал Сталину не те сведения, что он дезинформировал его… Еще в начале 1941 года план «Барбаросса» полностью находился в руках советской разведки и с ним ознакомили Сталина. Единственная поправка, которую внесли в него фашисты – это перенос даты наступления на один месяц.
Сталин не игнорировал ни одну информацию и не хуже других знал, что война вот-вот грянет, но не хотел провоцировать немцев. Он был осведомлен и о двойной игре англичан, которые все время пытались столкнуть лбами Германию и СССР. На Советский Союз работали очень высокопоставленные немцы, в том числе двое из ближайшего окружения Гитлера, сообщавшие о всех его намерениях. Они делали это из-за несогласия с фюрером, полагая, что таким образом смогут отстранить его от власти. Нам, конечно, известна фамилия Филби, но, кроме него, в различных странах мира действовала еще целая плеяда блестящих разведчиков.
