Полная преданность делам нацизма делала их любовь странной. После соблазнения актрисы «М», например, Борман описал Герде в длинном письме все детали приключения, говоря о себе как о счастливом парне, который был теперь "вдвойне и невероятно счастливо женат". Она ответила ему, что эта новость обрадовала ее и что "было бы большим стыдом, чтобы у таких прекрасных девушек не могло быть детей". Она также добавила, что было жаль, что она и «М» не могут обменяться впечатлениями и потрудиться заодно, чтобы нарожать фюреру новых членов партии. Десять детей, которых они с Мартином успели сотворить, было, по-видимому, еще недостаточно.
Уже известный нам полковник Фуллер, очевидец того самого наступления, о котором писал Борман, писал письмо командиру ближайшей расквартированной части Красной Армии в Фридберге: "… Мне очень хочется, чтобы вы знали о нашем присутствии здесь и сообщили об этом офицеру штаба, ответственному за нашу репатриацию в наши вооруженные силы.
В настоящее время мы не нуждаемся в пище. Однако у нас заканчивается мука для выпечки хлеба, поскольку в деревне нет электричества. Мельница работает от электроэнергии…
Пользуясь возможностью, хочу отметить капитана Абрамова, который в этой деревне 3 февраля предпринял быстрые и решительные меры по пресечению актов насилия…"
Абрамов был любезным советским офицером-связистом, который оказался в Вугартене как раз вовремя, чтобы спасти одну немку от изнасилования каким-то пьяным советским лейтенантом. Через несколько часов после того, как Абрамов отбыл во Фридберг, грохот сражения переместился на север. Русский полковник сказал Фуллеру, что немецкие танки перешли в контратаку и приказал в северной части деревни вырыть стрелковые ячейки для обороны.
К сумеркам грохот тяжелых орудий настолько приблизился, что Фуллер, взяв Бертена в качестве переводчика, выехал из деревни, чтобы найти полковника, который приказал им окопаться. Километра через полтора их остановил часовой, который отнесся к ним с подозрением и повел через глубокий снег к большому скоплению русских танков, спрятавшихся в снегах. Тут их остановили еще два часовых и офицер, говоривший громким, угрожающим голосом.
Бертен схватил Фуллера за плечо. "Полковник, они собираются нас расстрелять! — сказал он. — Они думают, что мы вервольфовцы".
После долгих споров офицер разрешил отвести задержанных в штаб. "Но если сегодня что-нибудь случится с русскими солдатами, он, — офицер указал на Фуллера, — будет расстрелян".
Штаб размещался в находящейся поблизости ферме. Там все пили и некоторые офицеры лежали в бессознательном состоянии на полу. Командир части вначале также принял их за диверсантов, но когда его наконец убедили, что Фуллер действительно американец, то он тут же стал предлагать выпить за Сталина и Красную Армию.
Однако поскольку немецкие танки вот-вот могли отрезать весь район, капитан принял решение отправить американцев назад. Они шли обратно в Вугартен, когда к ним подскакал часовой на лошади, яростно размахивая автоматом. "Американцы!" — закричал капитан, когда часовой направил автомат на Фуллера. Но часовой был настолько пьян, что стал угрожать и капитану. Только после долгих споров и перебранки часовой ускакал назад, и два представителя союзной армии благополучно вернулись в Вугартен.
На следующее утро на соседнее поле приземлился русский связной самолет, и из него вышли два офицера. Они попросили предъявить поименный список на всех военнопленных союзников, находившихся в деревне. Прилетевшие также сообщили, что десять американских офицеров из их первоначальной группы уже находятся на пути в Одессу и среди них человек по имени Джордж Мюльбауэр, чье имя раньше Фуллер дал Хегелю — их бывшему переводчику-немцу. Фуллер быстро «перекрестил» немца в лейтенанта американской армии Джорджа Ф. Хофмана, армейский номер 0-1293395, и заставил его выучить новую биографию: прошел подготовку в Форт-Беннинге, штат Джорджия, закончил краткосрочные курсы подготовки офицерского состава в Виргинии, служил под началом Фуллера в 109-м полку и попал в плен в "Битве на Выступе". С того самого дня Фуллер постоянно проверял Хегеля, часто поднимая даже среди ночи для повторения легенды, но несмотря на многочисленные исправления, немец продолжал настаивать, что подготовку он прошел в Форт-Бенни.
Три тысячи других американцев, взятых в плен в ходе Арденнского сражения, прибыли в лагерь Шталаг ПА, расположенный на высотах над Нойбранденбургом, в 150 км севернее Берлина. Кроме американцев там в отдельных блоках содержалось более 75 000 сербов, голландцев, поляков, французов, итальянцев, бельгийцев, британцев и русских. Это был лагерь для солдат, но среди них были и два американских офицера: один из них врач, а другой — отец Фрэсис Сэмпсон, католический капеллан, взятый в плен неподалеку от Бастоньи, когда он пытался собрать лекарства за немецкой линией обороны. Раньше капеллан был человеком плотного телосложения, добродушным и полным чувства юмора. Теперь он похудел, осунулся, выглядел больным, но по-прежнему не утратил свое чувство юмора. Немцы разрешили ему остаться с солдатами только потому, что врач-серб убедил коменданта лагеря, что у отца Сэмпсона двустороннее воспаление легких и его нельзя перевозить.
Однажды утром в начале февраля отец Сэмпсон возглавил делегацию американцев, направлявшуюся на склад для получения первых посылок от Красного Креста США. Группа истощенных людей собралась вокруг больших картонных коробок, думая только о еде и ни о чем другом. Отец Сэмпсон вспомнил свою первую еду в лагере: суп из капусты с маленькими кусочками репы и множеством плавающих в нем червей. Один солдат, жадно поедая свою порцию из ботинка, посмотрел на священника и заметил: "Единственное, что меня огорчает, — это то, что червяки не очень жирные".
Они вскрыли коробки, и наступила напряженная тишина, которую затем разорвали самые страшные ругательства, какие отцу Сэмпсону доводилось слышать за все восемнадцать месяцев пребывания с десантниками: в коробках лежали ракетки для бадминтона, баскетбольные трусы, комплекты для настольного тенниса, сотни игр и десяток наплечников для игры в американский футбол.
После обеда отец Сэмпсон впервые посетил лазарет — больницу, расположенную на некотором удалении от американского блока, в которой работали сербские и польские врачи. Там он наблюдал, как польский врач ампутировал две ноги молодому американцу, наложив компресс из туалетной бумаги и перевязав его газетами. У больного началась гангрена после долгого перехода через всю Германию. Со слезами на глазах врач сообщил капеллану, что это уже пятый американец, потерявший обе ноги, восемнадцать других потеряли по одной.
Пока отец Сэмпсон беседовал с другими американскими пациентами, большая часть из которых страдала от дизентерии и воспаления легких, в помещение с важным видом вошел немецкий охранник с усами как у Гитлера это был самый ненавистный человек в лагере. Все называли его "маленький Адольф", и хотя по званию он был всего лишь ефрейтором, в партии он занимал высокую должность и даже начальник лагеря относился к нему с уважением. В Шталаге ПА слово "маленького Адольфа" было законом, и другие охранники, обычно обращавшиеся с пленными хорошо, говорили, что за любыми зверствами стоял именно он. "Маленький Адольф" любил рассуждать о культуре и цивилизации и, повернувшись к капеллану, он спросил:
