Ближайшие немецкие медицинские учреждения находились в населенных пунктах Багерово, Салынь (с. Чистополье Ленинского района), полевые госпитали — в н/п Мариенталь (ныне Горностаевка Ленинского района), Кобек (ныне Трудолюбовка Кировского района), Найман (ныне Абрикосовка Кировского района), Ислам-Терек (ныне пгт. Кировское), Феодосия [14, с. 265].
6. ОТСТУПЛЕНИЕ 5-го АРМЕЙСКОГО КОРПУСА И НАСТУПЛЕНИЕ ОТДЕЛЬНОЙ ПРИМОРСКОЙ АРМИИ
В результате наступления войск 4-го Украинского фронта
8—11 апреля была прорвана тактическая оборона немецко-румынских войск на Перекопском перешейке в северной части Крыма. Выйдя на оперативный простор, они вместе с войсками 51-й армии (генерал-лейтенант Я.Г. Крейзер) и введенным в прорыв 19-й танковым корпусом (генерал-лейтенант И.Д. Васильев) начали преследовать немецкие отступающие подразделения на всей территории степной и центральной части Крыма и создали благоприятные условия для наступления Отдельной Приморской армии.
В боевом составе Отдельной Приморской армии находилось: 92 367 человек, орудий полевых — 961, орудий зенитных — 257, минометов — 824, различных реактивных установок — 399, танков — 212, САУ — 7. Боевые действия поддерживала 4-я воздушная армия, имевшая 523 самолета, из них 128 штурмовиков и 143 бомбардировщика [4].
Если говорить о соотношении сил, то надо отметить, что советские войска значительно превосходили противника в количестве личного состава, бронетехники и авиации.
Успех частей 4-го Украинского фронта в северной части Крыма и особенно выход их в район Джанкоя ставили под угрозу окружения всю группировку противника, оборонявшуюся на Керченском полуострове. В связи с этим немецкое командование было вынуждено принять решение на отвод своих сил с Керченского полуострова.
Начало операции «Адлер»
Офицер оперативного отдела штаба 17-й армии капитан X. Ген-зель (Hauptmann Hansel) в своем дневнике 9 апреля 1944 г. записал: «... 50-я пехотная дивизия вынуждена отступить на новую линию обороны. Еще в более критической ситуации оказалась 10-я румынская пехотная дивизия на Сивашском участке фронта. Армия запросила у штаба группы армий “А” разрешение на операцию “Адлер”. Это означает отступление войск к Севастополю. Ночью разрешение получено. Операция “Адлер” начинается».
На следующий день он дополнил записи: «Северный фронт удержать нельзя. 50-я пехотная дивизия, понеся большие потери, с трудом сумела отойти на запасную линию обороны. Но сильная танковая группировка русских наступает сейчас через брешь в румынском секторе обороны, создавая угрозу нашим тылам. Мы лихорадочно трудимся над тем, чтобы подготовиться к размещению войск на оборонительной линии “Гнейзе-нау” (Gneisenau) под Севастополем. Мне было приказано вылететь в 5-й корпус на Керченский полуостров связным самолетом “Шторх” (Storch), чтобы доставить туда приказ об отступлении к Севастополю».
Командование 5-го армейского корпуса получило приказ об отступлении с задачей — оторваться от наступающей Отдельной Приморской армии и в ближайшую ночь отходить к Севастополю, а там, объединиться с остальными силами 17-й армии [4].
В 15.45 10 апреля 1944 г. командующий 5-го армейского корпуса отдал приказ войскам восточного Крыма на отход к Ак-Монайским позициям с задержкой на рубеже Турецкого вала. Прикрытие отхода возлагалась на арьергарды батальонов 98-й и 73-й пехотных дивизий,
6-й румынской кавалерийской дивизии. На участке каждого батальона надлежало оставить до усиленной роты в качестве заслона [7, с. 130].
Разведка Отдельной Приморской армии обнаружила приготовления немецких подразделений к отходу. Это выразилось в вывозе военного имущества, уничтожении, сжигании и подрыве всего, что нельзя было вывезти, в усилении активности артиллерии расстреливавшей боеприпасы, на аэродроме в Багерово были подорваны военные объекты и выведена из строя взлетная полоса.
В это время 49-й корпус в северной части Крыма уже начал отход и преодолел значительное расстояние, а 5-му корпусу необходимо было еще покрыть 240 километров на запад за несколько дней, в основном пешим маршем (большая часть автотранспорта находилась за линией фронта на расстоянии 35 км).
Начало отхода основных сил
Отход 98-й и 73-й пехотных дивизий был назначен на 19.00 в этот день. Приказ этот был неожиданным не только для солдат, но и для офицеров немецкого 5-го корпуса, так как командование беспрерывно твердило о необходимости удерживать занимаемые рубежи до последнего человека. В первой половине дня начали отходить на запад первыми румынские части, «хиви» (добровольные помощники), зенитные подразделения и батареи штурмовых орудий StuG III [14, с. 280,281].
К вечеру 10 апреля (перед отходом) немецкая артиллерия открыла сильный артиллерийский и минометный огонь, расстреливая боеприпасы по позициям Отдельной Приморской армии, применяя дымовые снаряды (чего раньше не наблюдалось), пытаясь ввести в заблуждение готовые к наступлению советские части.
Советское командование было осведомлено о предстоящем отступлении немецкого корпуса еще до того, как оно началось. И как только немецкие части в назначенный час стали покидать свои позиции, Отдельная Приморская армия сразу же перешла в наступление.
Командующий армией генерал А.И. Еременко приказал в 21.30 начать артиллерийскую, авиационную подготовку и передовыми отрядами атаковать передний край немецкой линии обороны. Солдат 8-й роты 213-го полка 73-й пехотной дивизии, захваченный в плен в районе изгиба железнодорожной линии севернее Керчи, показал, что, находясь в районе штаба полка с 17 часов до 18 часов 10 апреля, он слышал разговоры офицеров об отходе с Керченского полуострова, о наличии приказа о готовности к отходу. Приказ этот был неожиданным не только для солдат, но и для офицеров, в частности, для командира 2-го батальона 213-го пехотного полка капитана Бонарта (Bonarta). Отход намечалось начать во второй половине ночи.
Военнопленный обер-ефрейтор (Obergefreiter) 213-го пехотного полка 73-й пехотной дивизии, захваченный в плен 11 апреля в районе восточной окраины населенного пункта Катерлез (ныне Войково), показал: «Всем солдатам нашего батальона объявлено о начале отхода лишь после 21 часа 10 апреля. Отход был настолько неожиданным, что солдаты не смогли взять с собой не только боеприпасы, но даже свои личные вещи.
Все, за исключением оружия, было оставлено в траншеях. Оторваться от противника не удалось, русские, разгадав вовремя наш отход, сразу же после того, как смолкла наша артиллерия, открыли сильный артиллерийский и минометный огонь по нашим позициям, прижав нас к траншеям. Одновременно русская пехота атаковала немецкие позиции немного южнее нашего участка, прорвала фронт и начала по пятам преследовать нас. В частности, был настигнут и наш батальон, из состава которого я и еще несколько человек были взяты в плен. Остальные, я полагаю, также были окружены или уничтожены» [1, с. 183—185].
Выдвижение арьергардных батальонов
Цель арьергардных батальонов заключалась в предоставлении возможности основным силам покинуть поле боя, организованно отойти в тыл и создать новые оборонительные позиции. Эти меры были направлены, прежде всего, на дезориентацию противника в отношении численности, дислокации намерений основных войск, предотвращение его боевого контакта с главными силами.
