– Ну… можно же поступить на вечернее отделение…
– И кому это надо? Ребенок недосмотрен! – Вера загнула на руке один палец, а потом сразу и второй, но еще один убийственный аргумент Маша не дала ей высказать:
– Почему недосмотрен?
– А кто за ним будет смотреть, когда ты будешь вечером в институте?
– Ну… можно тогда поступить на заочное…
– Ты что же думаешь, что там не нужно учиться! А сессии? К тебе на дом никто не приедет экзамены принимать!
– Ну… а ты? – Маша посмотрела на мать уже совершенно затравленной зверушкой. – Ты разве не сможешь посидеть с… внуком, пока я…
При слове «внук» у Веры так неприятно заострилось лицо, что Маша побоялась заканчивать свою мысль.
– А прежде чем… это самое выделывать со своим Андреем, ты меня спросила, хочу ли я сидеть с вашим… – Вера поперхнулась и так надсадно закашлялась, что Маша испуганно забилась в угол дивана.
Прокашлявшись, Вера глубоко вздохнула и подвела итог слишком затянувшемуся, на ее взгляд, разговору:
– В общем, ты сделаешь аборт, потому что я еще тоже молодая женщина и потакать вашей невоздержанности не желаю. Ни с каким внуком я сидеть не буду! Так и знай! Пальцем не шевельну!
– Ну… тогда, может быть, тетя Катя… поможет… – прошелестела Маша.
– Ах, тетя Катя! Ах, вот оно что! Может, вы как раз у тети Кати и… может, с ее позволения?! – Вера задыхалась от возмущения. – Может, она и подучила?!! Отвечай!!!
– Мама… Что ты такое говоришь… Тетя Катя – твоя подруга! Тебе же потом самой будет стыдно…
– Мне?!! Ошибаешься, милая! Это твоей тете Кате будет стыдно! Ты что же думаешь, что твой Андрюшенька так безумно в тебя влюблен? – презрительно расхохоталась Вера.
– Он не влюблен. Он меня любит, – твердо ответила Маша.
– Глупенькая моя, наивная девочка! Конечно, ты ему нравишься, не без этого! Но чтобы любить… – Вера окатила дочь еще одним презрительно-снисходительным взглядом. – Я тебя уверяю, что ты просто попала в сети тети Кати. Она спит и видит своего сыночка женатым на тебе! Неужели ты не в состоянии этого понять?! Кажется, уже не такая глупышка!
– Ну и зачем тете Кате это нужно? – уже трясущимися губами спросила Маша.
Вера видела, что дочь готова заплакать. Это было как раз то, чего она и добивалась.
– А нужно ей это для того, чтобы ты отвлекала его от алкоголя! – ответила она. – А ты тут сопли распустила… Дуреха!!!
На этом месте разговора Вера хотела по-матерински обнять дочь, прижать к себе и обсудить детали аборта, но у Маши почему-то вдруг неожиданно высохли только что блестевшие в глазах слезы.
– С чего ты это взяла?! – спросила она.
– Это мне сама тетя Катя говорила!
– Даже если она тебе говорила, при чем тут Андрей?
– Да это же она ему подсказала тебя соблазнить! Неужели не понимаешь?
Вера с довольным видом взглянула на дочь. Эк она ее прижала! Сделает аборт! Никуда не денется! Но Маша почему-то вдруг начала хохотать, заливисто и неудержимо.
– Машка, ты чего… – растерялась Вера. Может, она все-таки пережала, и у дочери таким образом началась истерика? Беременность творит с женщинами и не такие чудеса…
Отсмеявшись, Маша вытерла выступившие на глаза слезы, которых так дожидалась ее мать, и сказала:
– Не хотелось бы тебя, мам, огорчать, но тут такое дело… – Она снова рассмеялась, но быстро взяла себя в руки и закончила: – Это не Андрей, это я его соблазнила. А он вначале вроде бы даже и не очень хотел…
– То есть как…
– А так! За меня переживал. А я сказала, что сама все решила. В общем, перед Богом – он мой муж. Хотя… ты в Бога не веришь…
– Дура ты, Маша… – незнакомым дочери голосом медленно проговорила Вера. – Ты даже сама не знаешь, какая же ты дура… И мужем ему твоим не быть! Никогда! Запомни это!
Вера, не глядя на дочь, вышла из комнаты, а Маша подумала, что все еще как-нибудь образуется. Наверно, не бывает на свете родителей, которые обрадовались бы беременности семнадцатилетней дочери. Она, Маша, еще поговорит с папой, который всегда ее понимал и был самым лучшим другом. Он обязательно уговорит маму. Он ее убедит. Ему всегда нравился Андрей.
Маша подошла к зеркалу и посмотрела на свою фигуру. Конечно, еще ничего не видно. Еще рано. Она засунула под джемпер маленькую диванную подушечку, встала к зеркалу боком и с удовольствием оглядела себя. Скоро она будет мамой. Как это здорово! Как это необычно! Страшновато, конечно, но ей так хочется, чтобы у нее было два Андрея: один – большой, другой – маленький, как две капли воды похожий на отца. У нее обязательно будет сын. Андрей номер два. Она не сможет назвать ребенка другим именем.
* * *
Зданевич увидел их вместе, Да и Дару, в квартире, куда его вызвали посмотреть компьютер. Видимо, они по-прежнему дружили. Он узнал их сразу, наверно потому, что слабая надежда встретить Дару жила в нем с самого его приезда в Петербург. Он не признавался себе в этом и гнал от себя всяческие воспоминания и желания, но эта надежда поселилась в нем помимо его воли.
Они обе его тоже сразу узнали.
– Ты? Боже… – растерялась Да.
– Антон? – удивилась Дара.
Зданевич смотрел на женщин и видел, как они обе похорошели. Особенно Да. Пожалуй, время сработало в ее пользу. Она стала даже интересней Дары. Живописней и, пожалуй, сексуальней. Теперь в большом ходу это слово.
– Ты п-пришел… з-зачем? – с трудом проговорила Да.
– Я пришел от фирмы «Драйвер». Кто из вас вызывал компьютерную помощь?
– Компьютерную помощь… – повторила за ним Да с теми самыми интонациями, с которыми в юности умоляла его о любви. – Я вызывала… У нас нет… этого… как его… старта… Ну… в общем, компьютер не включается… хотя кое-какие индикаторные огоньки мигают…
– Где он? – Зданевич чувствовал, что и сам с трудом сохраняет самообладание.
– Там… В другой комнате… Пойдем…
Да провела его в маленькую комнату. Дара за ними не пошла. Антон увидел компьютер и без лишних слов занялся им. Он снял боковую панель системного блока и сразу понял, что неполадка пустяковая. Он этому обрадовался до дрожи в коленях. Сейчас в две минуты все будет исправлено, и он вырвется из этого дома, где на него с такой немыслимой силой навалилось прошлое, что стало тяжело дышать.
И зачем Да стоит за спиной? Мастера всегда лучше оставлять одного. Он с трудом вытерпел присутствие женщины еще минуту, резко развернулся к ней и сказал:
– Ну что ты стоишь над душой?
Он хотел сказать: «Мешаешь!», но увидел глаза Да и не смог. В них плескалась любовь. Неужели все это время она любила его? Нет! Не может быть! Наваждение! Он сразу понял: ее дом – полная чаша. Вон и свадебная фотография на стене: Да и очень приятный молодой человек. Оба улыбаются. Оба счастливы. Наверняка есть и дети. Комната, правда, какая-то безликая, не поймешь, кто здесь живет, дети или родители, парни или девчата. Все вылизано, стерильно и очень модно.
