С работой в колонии связаны и другие курьезные моменты. Мы с Виктором гуляли около моря. Вдруг подходит такая протокольная морда и – «Здрасьте, вы меня помните?». Я, смутившись: «Нет, не помню». А он мне: «Да мы с вами в пятой были вместе». Пятая – это колония ОЦ 78/5. Значит, он там отбывал наказание, а я там работала. И вот, получается, мы вместе в заключении. Хорошенькое дельце!
Мы с Виктором гуляли около моря. Вдруг подходит такая протокольная морда и – «Здрасьте, вы меня помните?». Я, смутившись: «Нет, не помню». А он мне: «Да мы с вами в пятой были вместе».
Виктор часто выступал перед заключенными. И ребят из команды с собой приводил. Всё-таки просветительская деятельность – большое дело! Сейчас трудно такое вообразить, но и артисты приезжали, и кино заключенным показывали. Причём не абы какие актеры приезжали, а звёзды той поры, знаменитости – такие артисты, как Гунар Цилинский, Вия Артмане.
Воспитательная работа тогда была на высоком уровне. Она велась не формально, а реально. И люди, находящиеся в колонии, не считались отбросами общества. Они много читали, много знали. Иногда даже слишком много…
Вызывает меня как-то начальник колонии. Через неделю или дней через десять после того, как я устроилась. Спрашивает:
– Татьяна Васильевна, почему не сказали, что ваш муж – тренер «Динамо»?
– Во-первых, я свою фамилию не скрывала, и по ней можно было догадаться, – отвечаю я. – А во-вторых, меня никто не спрашивал. Меня на работу сюда направили, вот я и пришла.
Он говорит:
– Зэки уже все знают, а я узнаю последним.
Посмеялись.
Люди в замкнутом пространстве, в отрыве от повседневной действительности стремились получить максимум информации, смотрели игры по телевизору, были необычайно пытливыми. Я не присутствовала на встречах Виктора и игроков команды с заключенными, но Виктор всегда говорил, что всё прошло на хорошем уровне.
На встречи я не ходила, зато я там стала редактором газеты. Да, в колонии делалась собственная газета! Мы с художником Гурецким готовили её и, между прочим, среди колоний занимали первые места. Был такой конкурс среди исправительных учреждений.
Но случались и у меня проколы… Получила выговор от начальника. Колоссальный! Мне нужно было пройти на территорию. По инструкции я могла идти только с автоматчиком, а я о ней и не вспомнила, пошла одна. И когда я стала подниматься по строительной лестнице, то внизу все заключенные собрались и стали смотреть мне под юбку. И мне жуткий втык сделали за то, что я вскарабкалась!
Смешно вспоминать, как я оправдывалась. Дескать, вовсе не собиралась покрасоваться перед зэками, полезла посмотреть, какая недостача, какой привезли материал. Мол, инициативу проявила! Ну, да у нас ведь очень нередко инициатива наказуема.
Наши собаки
Сейчас я немного подразню тех, кто выставлял Виктора в прессе эдаким тираном. У нас в квартире – династия Неронов!
Нет, наши Нероны не кровавые деспоты. Всего их было три. Очень похожие – коричневые пудели. Третий как раз сейчас лежит рядом со мной – не лает и не отвлекает от работы над этой книгой. Виктор Второго и Третьего Неронов просто обожал, а Первого он терпел… терпел из-за меня.
К Нерону Первому у него особых чувств не было. Он считал его моей игрушкой. Так и было. Он с ним не гулял, да и времени на это у него не было. Можно сказать, что привязанность к нашим псам у Виктора вырабатывалась постепенно. С Нероном Вторым он уже гулял и даже бегал кроссы.
В первые годы совместной жизни у нас не было домашних животных. Олег Спасский в своей книге рассказывает, как Виктор (будучи игроком московского «Динамо») столкнулся с Чернышёвым и Тарасовым у кафе-стекляшки, когда гулял с собакой. Но он что-то напутал. Тогда домашних животных в доме не водилось.
Первого пса я купила в Латвии. Хотя нет, неправда… Первую собаку мне в Ригу привезла мама. Щенок эрдельтерьера. Но когда он подрос, то выяснилось, что это крупная собака. Она стала неуправляемой – один раз, когда мы ходили гулять, так лягнула, что я упала. Сотрясение! Такая сильная собака – и плохо слушалась. Поэтому решили от греха подальше избавиться от неё. Подарили её знакомому журналисту.
Но через какое-то время я загрустила – всё-таки оказалось, что собака мне нужна. И купила Нерона Первого. Тогда как раз пудели стали модными. Но я, конечно, выбрала не только поэтому. Во-первых, мне нравилось, что пудели красивые. Во-вторых, я достала специальные книги и узнала, что, оказывается, у них удивительный характер. И третье! Пудели – единственная порода, которая не линяет. Для меня определяющий момент. Я записалась в очередь, и мне дали коричневого пуделя.
Надо было его обязательно назвать на букву Н. И, конечно, что-то громкое, звучное, историческое. Нерон или Наполеон – больше я ничего придумать не смогла. Виктор в выборе имени участия не принимал. А в дальнейшем я не меняла кличку, потому что мне казалось: другие псы – это тот же самый Нерон. Первый.
Я с ним в школу тренеров ходила и окончила её. Помню, даже сдавала экзамены. Зато потом получила за своего пуделя много медалей. Причём все медали золотые! Целый иконостас. Прожив у нас шестнадцать лет, Нерон умер. Шестнадцать лет для пуделя – это много. Хороший возраст.
В Москве я купила второго Нерона. Долго искали, чтобы он тоже был коричневым. И вот нашли пуделя – вылитый Нерон Первый. Виктор с ним бегал иногда, обязательно утром ходил гулять. Нерон приносил газеты. Была даже обложка «Советского спорта» с трогательным фото. Виктор, Нерон – и в зубах у него как раз «Советский спорт». Номер вышел в День рождения Виктора и, конечно, был запоминающимся.
С Нероном Вторым произошла драматическая история. Он у Виктора сбежал во время прогулки. Я всегда предупреждала: «Вить, Нерона с поводка не спускай. Если переходишь дорогу – обязательно держи на поводке». А он к моим словам отнесся несерьёзно и пошёл без поводка. Стал переходить проезжую часть – загудела машина, и Нерон рванул в сторону от испуга.
Мы заплатили двадцать пять тысяч рублей для розыска пса. По тем тяжёлым временам приличные деньги для нас. Моя приятельница распечатала нам объявления. Мы с Виктором расклеивали объявления по всему району. И нашлась собака! Позвонил мужчина и говорит: «Мы вашего пса нашли. Он лежал на газоне несчастный, голодный и грязный». Он нам привел Нерона, и это было такое счастье! Нерон, когда увидел Виктора, тут же описался. От восторга. С собаками такое случается – хозяева знают.
Мы хотели отдать мужчине, который привел Нерона, деньги. Подобрал, можно сказать, спас пса. Да и нас вместе с ним спас. А он говорит: «Нет, денег не нужно. Пусть Виктор Васильевич устроит меня на работу в ЦСКА». Виктор сказал, что подумает. А тот делать ничего толком не умеет – у него нет профессии. То водителем, то ещё кем-то подрабатывал, хотя ему за сорок. Я всё-таки всучила деньги потом, когда он второй раз с женой пришёл. И деньги, и корм для их собаки. Виктор ничем ему помочь не смог – он и своих-то не пристраивал.
