Интересно отметить, что население Берлина весьма снисходительно относится к причудам Геринга, но ничего не прощает доктору Геббельсу. Однажды в берлинских кинотеатрах показывали кинофильм: семья Геббельса в собственном прекрасном доме на Шваненвердере. В темноте публика энергично свистела. Фильм немедленно изъяли.
Таковы нынешние правители Германии. Удивительно, что им хватает наглости называть себя социалистами и, будучи насквозь продажными, обличать «западную плутократию», если пользоваться их выражением. Подавляющее большинство немцев ничего не знает об их отточенных способах обогащения за счет общенародного благосостояния и тяжелого труда рабочих масс. Когда-нибудь люди узнают, как лидеры их обманывают и презирают, и народный гнев будет ужасен.
Глава 6
Антиеврейская кампания и концентрационные лагеря
С момента захвата власти нацистские лидеры открыто выражали величайшее презрение к личности. Многие немецкие консерваторы, незнакомые с фактами и возмущенные поджогом рейхстага, согласились на заключение в тюрьму без суда политических противников режима. Вероятно, они считали эту меру исключительно временной и оправданной угрозой гражданской войны, а также полагали, что национал-социалисты в скором времени восстановят законную процедуру. Они ошибались. Концентрационные лагеря, которые следовало бы называть пыточными лагерями, до сего дня являются государственными учреждениями. Несмотря на все мои запросы, я так и не узнал обстоятельств смерти в Дахау моего племянника фон Ремница.
Одним из самых из ряда вон выходящих и особенно шокирующих случаев я считаю содержание в концентрационном лагере Ораниенбург протестантского пастора Мартина Нимёллера. Мартин Нимёллер был морским офицером и в войну 1914–1918 годов командовал подводной лодкой, а после войны стал пастором. Когда национал-социалисты попытались прибрать к рукам протестантскую церковь и заставить ее склониться перед проводящим антихристианскую политику режимом, Нимёллер возглавил сопротивление церковных кругов. Долгое время этот высокий импозантный человек с бледным лицом аскета произносил проповеди с кафедры своей церкви в Далеме близ Берлина. Он отважно защищал евангелический закон от возмутительных нападок притеснителей нацистов, боролся за свободу совести. Его церквушка была слишком мала и не могла вместить всех тех, кто хотел услышать его, несмотря на слежку гестапо. В числе последователей бесстрашного священника был министр финансов рейха граф Лутц фон Шверин-Крозиг. Сестра Геринга фрау Ригль привела на конфирмацию к Нимёллеру своего сына. Геринг и армия долго защищали Нимёллера, ибо фрау Ригль просила за него своего брата, однако пришел день, когда Геринг запретил сестре упоминать имя опального пастора.
Гитлер чувствовал, что речи свободного и бесстрашного человека опасны его режиму, и именно он отдал приказ арестовать Нимёллера. Пастор предстал перед берлинским судом по обвинению в нарушении какого-то старого закона Бисмарка, касающегося проповедей, но суд его оправдал. Нимёллера следовало немедленно освободить, однако, несмотря на его популярность, несмотря на то, что суд доказал его честность и невиновность, Гитлер без колебаний назначил новое расследование. Когда Нимёллер вышел из здания суда, гестаповцы схватили его и отправили в концентрационный лагерь Ораниенбург. Позже старый маршал фон Макензен предпринял трогательную попытку добиться его освобождения. Гитлер в просьбе отказал.
Выгнанные из дома фрау Нимёллер и восемь детей пастора оказались в очень тяжелом положении. На помощь им пришел один из друзей семьи. Поскольку сам он был далеко не богат, он обратился к ряду вестфальских промышленников – Нимёллер был уроженцем Эльберфельда – и попросил о помощи. Охотно согласились все, кроме Альберта Фёглера, который пообещал помощь, но в последний момент отказался из страха прогневать правителей.
Хоть я и католик, и воспитан в католической традиции, я преклоняюсь перед благородным протестантом Мартином Нимёллером. Будучи офицером, он проявил во время войны незаурядное мужество, но более того, он показал немцам пример редкой стойкости: не позволил гестапо заткнуть себе рот. Пастор Мартин Нимёллер продемонстрировал немцам образец гражданского мужества – качества, которое, как говаривал Бисмарк, неизвестно в этой стране.
Преследование евреев достигло пика осенью 1938 года и вызвало всеобщий протест. До 1933 года я не придавал особого значения антисемитским выпадам национал-социалистической партии. Жителям католических провинций Рейна антисемитизм несвойственен. Возможно, в Германии есть регионы, где тупоумие населения позволило евреям играть слишком большую роль, но только не в Рейнланде. Мы всегда почитали еврея Генриха Гейне одним из наших национальных поэтов. Нацисты могут разрушить статую Гейне в его родном городе Дюссельдорфе, но им никогда не удастся помешать людям петь «Лорелею» на лодках, плывущих вниз по Рейну.
Через несколько месяцев после прихода к власти национал-социалистическая партия организовала бурные антиеврейские демонстрации по всей Германии. Чтобы угодить своим последователям из мелких лавочников, страдающим от депрессии, и занять штурмовиков, обожающих уличные драки, нацистские лидеры приказали разукрасить витрины еврейских магазинов грубыми, оскорбительными надписями. В рейнских городах этот новый курс не приняли всерьез. Во всех наших городах с большой концентрацией рабочего населения универмаги остались открытыми. Люди не могли обходиться без них. Позже, когда евреев вытеснили из торговли, еврейские магазины были не закрыты, как объявлялось в нацистской программе, а евреев просто ограбили. Мелких торговцев, глупо обвинявших в спаде своего бизнеса еврейскую конкуренцию, в конце концов разорил губительный курс на вооружение, и они оказались на строительстве укреплений на западной границе.
Кто лучше меня, промышленника, может знать об услугах, оказанных евреями национальной экономике Германии в послевоенный период! Нацисты обвиняют еврейских банкиров в задолженностях Германии. По их словам, евреи устроили заговор с целью «сделать Германию добычей международных финансов». На самом деле после войны еврейские банкиры спасли Германию. Именно благодаря этим евреям средние и мелкие предприятия смогли добиться от американских банков необходимых кредитов на переоснащение.
Некоторым крупным фирмам удалось самостоятельно получить краткосрочные займы в Америке, но подавляющее большинство других малоизвестных предприятий могли получить деньги только через еврейские банки, которые шли на определенный риск, гарантируя заграничные займы. Еврейские банкиры подтверждали тем самым свою уверенность в будущем немецкой экономики. Например, эссенский банк Зимона Хиршланда добился кредитов по меньшей мере на пятьдесят миллионов для мелких и средних предприятий нашего региона, хотя его капитал не превышал восьми миллионов марок. Крупные немецкие банки не осмелились пойти на риск и гарантировать такие кредиты. Более того, примерно в 1930 году, в период экономического кризиса, из-за недостатка иностранной валюты возникли трудности в платежах, и опять вмешались еврейские банки; они сумели добиться от иностранных кредиторов отсрочки. Сами нацисты были вынуждены признать услуги, оказанные им этим мелким еврейским банком Эссена. Именно этот банк вел переговоры о важном американском займе Круппа с нью-йоркским еврейским банком «Голдман Сакс и КО». Долгое время никто не смел покушаться на банк Зимона Хиршланда, невзирая на давление партийных экстремистов. Этот банк дольше всех еврейских банков продержался в Германии при нацистском режиме. Его невозможно было закрыть из-за иностранных кредитов.
