Книга Покрышкин, страница 60. Автор книги Алексей Тимофеев

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Покрышкин»

Cтраница 60

31 июля новым командиром полка назначили гвардии батальонного комиссара Николая Васильевича Исаева. Так Покрышкин попал, как говорится, из огня да в полымя. Исаев был схож с Осипенко тем, что свои личные боевые вылеты прекратил, строго требовал соблюдения действующих наставлений и инструкций, возражений не терпел.

Сейчас очевидно, что именно Покрышкина следовало назначить командиром полка. Уже росла среди истребителей его известность как летчика особенного, «в чем-то необыкновенного». Бой за боем зримо высвечивали его силу и правоту передовой истребительной тактики. Он всегда был окружен летчиками, всегда — в центре внимания. Те, кто летал с ним вместе, слушались его беспрекословно.

Александр Иванович определял должность командира истребительного полка как ключевую. На фронте это — «основной организатор боя, главный ответственный за морально-психологическое состояние личного состава его части, за боеготовность, успешное выполнение боевых задач… Для того, чтобы чувствовать обстановку в бою, знать особенности действий противника и умело организовывать бои своих летчиков, он должен сам лично летать на боевые задания».

Исаев, будучи в должности штурмана полка, увидел в Покрышкине конкурента. Ему стали известны слова капитана о том, что нелетающий начальник «загубитлетчиков».

Изначально неверное решение — назначить командиром гвардейского полка летчика, не заслужившего уважения своих подчиненных, изменило к худшему положение дел. Заметив, как переглянулись летчики, услышавшие приказ о его назначении, Исаев заявил, что будет наводить строгий порядок: «Дальше так не будет, как было до этого… Выбью из вас ивановские привычки». «При Иванове в полку был порядок. Мы стали гвардейцами», — ответил за всех Покрышкин. «А с вами у меня будет отдельный разговор…»

Никогда не произносил Александр Иванович фраз типа: «Война есть война… На войне без жертв не бывает…» Он считал — за каждой гибелью, за каждым поражением — чья-то ошибка, чья-то вина. В июле 1942 года, как вспоминал Покрышкин, опять «на штурмовку наземных целей стали летать звеньями, а не по-эскадрильно. Это увеличило потери. Вскоре в эскадрильях осталось по шесть самолетов. Хорошо, что летчики, получив ранения и ожоги, остались живы».

28 июля нарком обороны И. В. Сталин подписал приказ № 227, быть может, главный в своей жизни приказ:

«Население нашей страны… теряет веру в нашу Красную Армию, а многие из них проклинают Красную Армию за то, что она отдает наш народ под ярмо немецких угнетателей, а сама утекает на восток.

… Надо в корне пресекать разговоры о том, что мы имеем возможность без конца отступать, что у нас много территории, страна наша велика и богата… Такие разговоры являются лживыми и вредными. Они ослабляют нас и усиливают врага…

… Отныне железным законом дисциплины для каждого командира, красноармейца, политработника должно являться требование — ни шагу назад без приказа высшего командования… Отступающие с боевой позиции без приказа свыше являются предателями Родины».

Правда о положении страны, сказанная впервые столь открыто, воздействовала на бойцов сильнее умолчаний и лжи. Вскоре, как отмечал немецкий генерал Г. Дёрр в книге «Поход на Сталинград»: «На всех участках фронта было отмечено усиление сопротивления противника».

Как все же контрастирует состояние духа Покрышкина, советских летчиков, Верховного Главнокомандующего с состоянием французских летчиков мая 1940 года, описанном с таким литературным блеском Антуаном де Сент-Экзюпери в повести «Военный летчик». Французы также идут на смертельный риск в своих вылетах, но как безнадежен их настрой, какие мысли их обуревают… Становится понятно, почему Франция капитулировала.

«За три недели из двадцати трех экипажей мы потеряли семнадцать. Мы растаяли, как свеча.

… Мы воюем одни против трех. У нас один самолет против десяти или двадцати и, после Дюнкерка — один танк против ста. Нам некогда размышлять о прошлом. Мы живем в настоящем. А настоящее таково. Никакие наши жертвы никогда и нигде не могут задержать наступление немцев.

Жертва теряет всякое величие, если она становится лишь пародией на жертву или самоубийством.

… Но сколько не притворяйся, что, поджигая собственные деревни, ты веришь, сражаешься и побеждаешь, воодушевиться этим нелегко.

… Я не стану осуждать солдат, отказывающихся воевать. Что могло бы воодушевить их? Откуда взяться волне, которая бы их всколыхнула? Где общий смысл, способный их объединить?

… Огромное стадо топчется, изнемогая, перед воротами бойни. Сколько же их, обреченных погибнуть на щебенке — пять, десять миллионов? Целый народ устало и понуро топчется на пороге вечности». В блокнотах А. И. Покрышкина осталась запись: «Экзюпери — дон Кихот или герой?»

Только один народ мог противостоять военной машине нацизма — русский народ, который завоеватели называли и называют самым непокорным на земле…

На приказе № 227 пометка — «без публикации». В последних строках указано: «Приказ прочесть во всех ротах, эскадронах, батареях, эскадрильях, командах, штабах». Так что Александр Иванович лично читал сталинский приказ перед строем своей эскадрильи.

Первый после прочтения приказа бой Покрышкин провел, когда его пятерка «яков» перехватила две группы из 33 Ме-110 и Ю-88. Жители казачьей станицы Кавказская на вопрос: «Когда немцы бомбят город Кропоткин?» — ответили летчику: «Рано утром, в один и тот же час, как по расписанию». Старик спросил: «Сыночки, значит, вы заградите небо от басурманов?» «Скоро они перестанут нахальничать», — обещал Покрышкин. Исаев не поддержал комэска: «Пусть этим занимается ПВО».

Покрышкин все же действует по-своему. Неожиданная атака «яков» стоила немцам дорого. В личном архиве Александра Ивановича осталась запись, сделанная для себя: «Я с двумя летчиками, Науменко и Бережным, дрались с 18 самолетами, Федоров с Вербицким с 15. В этом бою мы сбили 4 самолета и 1 подбили, он сел на нашей территории севернее Кропоткина. В этом бою я сбил 2 Ю-88 и 1 Ме-110. Федоров 1 Ме-110. В связи с тем, что мы дрались пятеркой и сбитых оказалось 5 самолетов, то я предложил летчикам разделить сбитые каждому по одному самолету».

Понимая значимость роли ведомых, стараясь поднять их дух, Александр Иванович не раз записывал на счет молодых летчиков сбитые им самим самолеты.

«Кто смел — тот цел», — не обманывали фронтовые плакаты. Ме-110 успели сбросить на аэродром бомбы, которые упали на те самые капониры, из которых взлетела покрышкинская пятерка.

В отчетные документы командир полка приказал записать только три сбитых самолета. В исторический формуляр 16-го гвардейского этот бой занесен как один из самых славных.

… Немцы давили и давили. В первых числах августа Александр Иванович вылетел пассажиром на У-2 в Ставрополь, где должна была находиться группа летчиков полка, которой никак не удавалось сдать самолеты в ремонт. Авиамастерские меняли одну базу за другой… Летчиков надо было возвращать в полк, заменив их теми, кто измотан боями.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация