В ответ Бонифаций VIII издал буллу «Unam Sanctam», в которой заявил, что Папа Римский держит в руках два меча, один из которых символизирует духовную, а другой – светскую власть.
Бонифаций VIII заявил, что короли должны служить церкви по первому приказанию Папы, который имеет право карать светскую власть за любую ошибку, а Папа не подчиняется никому из людей. Филипп IV созвал Генеральные штаты (где участвовало и духовенство), которые осудили Папу, обвинив его в тяжких преступлениях, в том числе и в ереси, и потребовали, чтобы Папа предстал перед судом церковного собора. Чтобы доставить Бонифация VIII на суд, Филипп IV в сентябре 1303 года послал в Рим отряд со своим легистом (адвокатом) Гильомом Ногарэ. Ногарэ поступил с Папой без особых тонкостей: Бонифаций VIII был избит и арестован. Однако итальянцы отбили его у французов. Бонифаций VIII умер спустя месяц, в октябре 1303 года. Его преемник, Бонифаций IX, умер спустя десять месяцев после избрания – говорили, будто он был отравлен по приказу короля Филиппа. Папа Климент V переехал в Авиньон, своей волей сдавшись во французский плен, в котором римские папы пребывали почти 70 лет.
Сколько раз Пий VI прокручивал эту историю в своем мозгу прежде чем назвал свободу «химерическим правом»? Утешался ли он тем, что боровшийся с Римом Филипп IV сгинул от неведомой болезни, а за ним с обескураживающей быстротой канул в небытие почти 350 лет правивший Францией весь род Капетингов, проклятый с костра гроссмейстером ордена тамплиеров Жаком де Моле? Надеялся ли он на то, что высшая сила отомстит за него так же страшно?..
Хотя заявление Папы давало моральную опору всем противникам нового порядка, но его еще долго не трогали – у Республики было много других забот. 21 января 1793 года был казнен Людовик XVI, 16 октября 1793 года гильотинировали королеву Марию-Антуанетту. Папа промолчал. Более того, когда в 1797 году французы разбили папские войска, Пий VI подписал с Бонапартом Толентинский мирный договор, соглашаясь на все – на территориальные уступки и на контрибуцию. Однако Бонапарт никак не посягнул на духовную власть понтифика – может, и Наполеону приходили в голову мысли о Филиппе IV и проклятии Жака де Моле?
Возможно, в то время Бог еще внушал Наполеону опасения. Как-никак, родился он в набожной семье. Его мать, Летиция, отдавала молитве все свободное время. Она и рожать Наполеона начала в церкви, стоя на коленях. Однако многие современники пишут, что после Лоди с Бонапартом произошли перемены – он поверил в свою звезду. Он сам говорил: «Только после Лоди мне пришла мысль, что я могу стать важным действующим лицом на нашей политической сцене. Именно тогда зародились мои самые честолюбивые амбиции». Кстати, при Лоди был Бонапарту знак: от австрийского ядра его «заслонила» статуя святого Иоанна Непомука. Бонапарт велел восстановить статую, которая «спасла» ему жизнь.
Уже в середине Итальянской кампании Бонапарт вел себя как Наполеон: заключал договоры с правителями, создавал государства, требовал и получал контрибуцию. Он будто испытывал чье-то терпение – и это в последнюю очередь было терпение правившей тогда во Франции Директории. Он вел себя как игрок в казино, который раз за разом ставит на одну и ту же цифру и с удивлением видит, что она выпадает! В этой ситуации человек начинает верить в покровительство высших сил, в избранничество.
3
Возможно, Наполеон относился к религии с чувством юмора. Еще во время Египетского похода он всячески поддерживал в местном населении слухи о том, что вся французская армия вот-вот перейдет в мусульманство.
Для этого четыре муфтия даже разработали фетфу, в которой говорилось, например, что обрезание не было введено пророком, а было им лишь рекомендовано, и, следственно, не является обязательным. По этой фетфе можно было также пить вино и быть мусульманином – разве что без надежды на награду, обещанную избранным. Этот пункт фетфы даже вызвал дискуссию: Наполеон понимал, что армия не бросит пить вино, а муфтии понимали, что нелегко будет заставить правоверных принять таких новообращенных. В конце концов муфтии постановили: новообращенные могут пить вино и быть мусульманами, если искупят грех добрыми делами и благотворительностью. Вот интересно, какими благотворителями были в Египте наполеоновские вояки?..
При появлении Наполеона в Каире правоверные падали ниц, как при появлении султана. Если бы Наполеон потратил столько же энергии, чтобы влезть в душу русскому народу, то результат похода в Россию мог быть иным. С другой стороны, именно египетский опыт мог убедить Наполеона в полной бесполезности этого метода – ведь при первой возможности арабы восстали.
При всем ироничном отношении к «религиям для всех» сам Наполеон был верующим человеком – он верил в нечто, называвшееся «моя звезда». Как-то раз Наполеон сказал кардиналу Фешу: «Я вижу свою звезду, это она ведет меня за собой». Это была его личная форма религии, однако у нее было много поклонников. Когда в 1801 году в Париже на пути Наполеона взорвали «адскую машину» и по городу пронесся слух о его смерти, кто-то сказал: «Что? Умер? Вы не знаете его!». Эта фраза в разных вариантах приписывается то французам, то иностранцам, она кочует по разным годам наполеоновской эпохи – возможно, сказанная однажды, она была потом тысячи раз повторена.
Меневаль записал: «Его успехи с самого начала карьеры, за которыми последовали еще более громкие и неожиданные победы, внушили ему мысль о собственной необычности». Может, это была форма «звездной болезни», но как избежать ее человеку, который в 1790 году был лейтенант с пустыми карманами – а через полтора десятка лет его шпагу украшал знаменитейший 80-граммовый алмаз «Регент»? Впаять в свою шпагу камень, имевший 300-летнюю кровавую историю – это тоже был и знак, и вызов судьбе. Наверное, Бонапарт думал, что приручил ее.
Наполеону нравились «знаки»: свой наблюдательный пункт в Булонском лагере он устроил в Понт-де-Брик, месте, где когда-то, отправляясь покорять Англию, садился на корабли Юлий Цезарь со своей армией. Он любил, когда день битвы совпадал с днем прежней победы: 14 июля, в день Маренго, состоялась битва под Фридландом. «Солнце Аустерлица», «сапоги 1796 года» – это все были «знаки», которые Наполеон пытался видеть, чтобы поддерживать в себе и в других веру в свою удачу, свою звезду.
Но если у Наполеона прямой договор с Богом – то что ему Папа? Не более чем человек. И уже в 1799 году Бертье по приказу Наполеона вывез Пия VI из Рима, и в том же году измученный старик умер. Но на этом его беды не кончились: еще два года французы не давали его похоронить! Труп понтифика стал даже предметом торга: Наполеон при обсуждении конкордата с Пием VII «выменял» на тело Пия VI право назначать епископов.
Хотя Наполеон и упразднил «Конституционную» церковь, но подписанный им и Пием VII конкордат (соглашение) существенно ограничивал права Церкви во Франции. Римская церковь получила законодательную основу для своей деятельности, но была вынуждена поступиться своими землями. Без официального разрешения правительства папские легаты не вправе были проникать на территорию Франции. Эти ограничения касались и папских посланий. Даже постановления общецерковного собора не могли быть опубликованы во Франции без согласия властей. К потере Франции Пий VII, надо полагать, притерпелся, но Наполеон взялся еще и за Германию! Он конфисковал там церковную собственность и упразднил институт князей-епископов, лишил семинарии, кафедральные соборы и монастыри средств к существованию и оставил вакантными множество епископских кафедр.
