Новая работа не осталась незамеченной – в год выхода в прокат фильм посмотрели 27,8 миллиона зрителей, то есть каждый восьмой житель СССР. И все же подобный успех не принес создателям ни премий, ни наград. И хотя сегодня картина «Один из нас» незаслуженно подзабыта, она, несомненно, опережает свое время, и ее значение для отечественного кинематографа еще будет переосмыслено. Острота драматургии и неожиданность кинематографических ходов выводят заурядную шпионскую историю на принципиально иной уровень тонко стилизованной пародии. Это одновременно и серьезное приключенческое кино, и некая пародия на стандартные военные детективы, в которых, как правило, найдется полный набор вредителей, шпионов, оступившихся комсомолок, роковых женщин и мудрых чекистов.
В картине герой Юматова выполняет ответственное задание советской контрразведки накануне Великой Отечественной войны, проявляя в минуты опасности недюжинное мужество и находчивость. Коварный резидент иностранной разведки Келлер (его блестяще играет Николай Гринько) с помощью ужасающего по силе яда и других хитроумных заграничных «штучек» пытается завербовать Сергея Бирюкова для промышленного шпионажа на военном заводе, не зная, что он – русский разведчик. Несмотря на то что режиссер снимал пародию на шпионский детектив, Юматов играл всерьез, искренне негодуя и сопереживая герою.
По признанию Геннадии Полоки, актер считал роль Сергея Бирюкова лучшей своей киноработой: «Вспоминаю историю, которая произошла с корреспондентом польского журнала «Фильм». Когда он спросил в интервью Музу Крепкогорскую и Георгия Юматова – какую из ролей актер считает лучшей, переводчик, не удержавшись, за него ответил: «Какую роль? Конечно же, в «Офицерах»! На что Юматов возразил – «Один из нас». И это не было кокетством. В ней актер воплотил свою давнюю мечту – сыграть сгусток национального характера, этакого Ивана-дурака, продемонстрировав свое техническое мастерство, которое так ценится в актерской среде. Хотя роль была написана для Высоцкого, произошло то, что должно было произойти – его не утвердили. Он пришел ко мне вечером и сказал, что хочет, чтобы картина получилась, а то и дальше мне не будут давать работать.
Потом он помолчал, проглотил комок… и предложил вместо себя артиста, который, как он сказал, больше подойдет на эту роль – Юматова. И на следующий день привел его с собой. «Я с ним говорил, – сказал Высоцкий, – он хочет играть, сценарий прочитал. А плясать и петь… я буду рядом и ему помогу».
У Юматова не было профессионального актерского образования, и, как мне кажется, он из-за этого немножко комплексовал. Не было техники Миронова и Караченцова, но ему очень хотелось и в этом качестве доказать свою состоятельность. А здесь надо было и петь, и танцевать – и всему этому его учил Высоцкий. И Жора доказал!..
В работе над ролью у Юматова обнаружилось такое пристрастие к форме, каким, как правило, обладают только виртуозные театральные актеры, такие, как Юрий Яковлев, Владимир Кенигсон – с хорошей театральной культурой, а не театральщиной. Что и удивительно, ведь сам Юматов был человеком без какой-либо «школы», без интеллигентного прошлого, а обнаружил такие актерские ходы, которые поражали и Ивана Рыжова, и Николая Гринько. Их роли во многом получились именно благодаря Юматову.
Я вспоминаю, как мы долго искали тот финальный монолог, в котором он торгуется с Келлером, спасая Таню и секретаршу Зину, когда шпион понимает, что перед ним разведчик. Когда он сказал монолог обычным юматовским ходом – на своем открытом темпераменте, я вспомнил картину Лукова. Но ничего ему не сказал. Это индивидуальность, с этим ничего не сделаешь. В крайнем случае, где-то его «прикрою» при монтаже, – подумал я. Юматов заметил, что я не доволен, и мы вместе стали искать иной ход. И придумали: его герой хочет выглядеть спокойным в этой истеричной ситуации, которая требует от него открытого темперамента, и излагает свои условия спокойно, размеренно, буквально со знаками препинания. Можно видеть, как через это рвется его бешеный темперамент, и насколько это сильнее прямой, открытой сцены. Все это уровень высочайшего мастерства! И позже Юматов нигде больше этот прием не использовал, ни в одной своей картине…
В своей работе я сталкивался и с иностранными артистами, и с массовкой, и с разными актерскими школами. И всегда думал: в чем достоинство нашей школы? И возвращался мыслями к двум фигурам… были, конечно, и другие, но вот в каком-то крайнем проявлении национальных особенностей русской школы, на ум приходят двое – Юматов и Луспекаев».
Что и говорить, роль Сергея Бирюкова Юматов играл с явным удовольствием, легко и непринужденно, как бы заново открывая живые человеческие черты в уже примелькавшихся штампованных картинах детективного жанра. Актеру удалось создать интересный, своеобразный характер разведчика, человека с природной наблюдательностью, находчивостью, умением всегда быть самим собой – и с начальством, и с врагами, и с товарищами… Его герой делает свое дело – трудное, непривычное, опасное с присущими ему мужеством и прямолинейностью. Эти свойства натуры самого актера – то личное, что он передал многим своим героям.
Нашлась в фильме роль и для Музы. Характерная, хлесткая, хоть и маленькая, но весьма запоминающаяся. Вот как объяснил свой выбор Геннадий Полока: «Муза была замечательной актрисой. С таким чувством формы, такой органикой, и очень любил ее Герасимов, и много добрых слов я от него о ней слышал. Я ее взял на картину «Один из нас» играть общественницу. И фигура получилась настолько злая, что первые редакторские правки Госкино были направлены на то, чтобы вырезать Крепкогорскую…»
А тем временем образ кавалериста Бирюкова, оказавшегося на передовой невидимого фронта, потребовала от Юматова не только умения скакать, стрелять, драться, петь, танцевать, но и настоящего актерского и человеческого мужества.
Все это делать актеру было крайне затруднительно после недавней травмы позвоночника, полученной вследствие аварии, в которую он попал вместе с женой и режиссером фильма. Вот как рассказывал о происшедшем Геннадий Полока: «Мы ехали ночью из аэропорта на такси. Дорога жуткая, гололед. И прямо перед нами заносит самосвал. Водитель развернулся и врезался в заднее колесо. Впереди сидела Муза – она снималась у меня во многих фильмах, – мы с Жорой сзади. «Муза, закрой лицо», – успел крикнуть Юматов, и она спряталась за кейсом. Сорвало двигатель, выбило стекло, превратив лицо шофера в кровавое месиво. Нас увезли в больницу: у Музы порваны связки и трещина в ноге, у Жоры трещина в позвоночнике, я с раздробленным коленом. Жору на два месяца заковали в корсет и велели не вставать с постели. Картина оказалась под угрозой закрытия. И тогда Юматов стал сниматься в корсете! Из-за травмы позвоночника у него начало очень быстро высыхать лицо, и мы боялись, что к концу съемок его уже невозможно будет узнать. К счастью, через год этот процесс остановился, а Жора потом всю жизнь спал на доске. Но все равно, как и раньше, все трюки в фильмах он делал сам, не терпел никаких дублеров».
Так вот откуда эта строгая кавалерийская выправка, которой обычно так восхищались поклонницы актера! Тамара Семина, вместе с Юматовым игравшая в этой картине, с особой теплотой отзывается о своем партнере: «Мы с Юматовым снимались не раз, в том числе и у Полоки в фильме «Один из нас». Он верил в предлагаемые обстоятельства. Вот он там. Он такой. Он так должен поступать. Так должен себя вести. Никакого цинизма. Такая ВЕРА! Это и давало свои результаты, где бы он ни показывался…
