Различия
Хотя Мадонна говорила журналистам, и в частности репортеру журнала «Космополитен», что она не хочет «принижать отношения с Битти рассказами о них», ей хотелось поговорить о происходящем с близкими друзьями. Когда они наконец занялись сексом, то это было совершенно иначе, чем с Шоном Пенном. Мадонна вынуждена была признать, что с Пенном не сравнится никто. Однако Уоррен был гораздо более щедрым любовником, чем Пенн. Уоррен вежливо извинился за свои умеренные сексуальные возможности и постарался сделать так, чтобы она получила полное удовлетворение. Он внимательно относился ко всем ее желаниям, просьбам и потребностям. «Он знал женское тело лучше, чем любая женщина, — говорила Мадонна. — Он мог вычислить любой день твоего цикла».
«Он постиг сексуальность во всех ее аспектах. Вот почему он так мне нравился, — добавляла она. — Он не знал запретов. Уоррен сказал мне: «Если ты ошибешься, мне придется отшлепать тебя». Мне это нравилось. В нем все шло от его сексуальных фантазий».
«Не знаю, спал ли он когда-нибудь с мужчиной, — сказала Мадонна в интервью для гей-журнала «Адвокат». — Но он однозначно не страдает гомофобией. Однажды я спросила его об этом, и он ответил, что раньше не пробовал, а теперь из-за угрозы СПИДа ему уже поздно».
Когда Мадонна почувствовала, что знает Уоррена достаточно хорошо, она предложила ему восстановить форму и вернуть утраченную молодость, занимаясь физическими упражнениями вместе с ней. Битти отказался. Мадонна никак не могла понять, как это человек не хочет совершенствовать себя. Она не оставляла его в покое, она настаивала и даже предложила ему сделать липосакцию. Уоррену было больно и неприятно такое слушать. У них произошла бурная ссора, в которой Мадонна отстаивала право высказывать свое мнение относительно его тела. Сцена произошла в присутствии посторонних, в ночном клубе Лос-Анджелеса.
«Разве не ты сама всегда говоришь, что нельзя судить о людях по внешности? — возмущался Уоррен. — А почему же ты судишь меня? К тебе собственное правило не относится?»
«Да ради бога, — ответила Мадонна, потягивая коктейль. — Вы, старики, такие чувствительные. Я просто хотела помочь. Если ты хочешь быть толстым и дряблым, это твое дело. Флаг тебе в руки!»
Понимала ли она, с кем говорит? С Шоном Пенном? Похоже, печальный опыт первого брака ничему ее не научил. Она не стала ни дипломатичнее, ни деликатнее. Присутствующим показалось, что она намеренно была излишне жестока с Уорреном, сознательно или бессознательно разрушая их отношения.
Глаза Уоррена стали холодными и жесткими. Он хотел что-то сказать, но остановился. Очень типично для такого человека — это же был не Шон Пенн. Он не хотел устраивать сцену на глазах у посторонних. Он залпом выпил свой коньяк, принесенный официантом, потом кивнул, встал и вышел, стараясь не встречаться взглядом с окружающими. «Ну и что такого я сказала? — спросила Мадонна, ни к кому не обращаясь. — Терпеть не могу, когда он так поступает. Он — вылитый мой отец. Ну просто вылитый!» И от раздражения Мадонна принялась постукивать по столу костяшками пальцев.
Ссора продолжилась на следующий день в голливудском ресторане. «Свои идиотские замечания держи при себе!» — заявила Мадонна Уоррену в присутствии посторонних.
«Господи! Ну заткнись же!» — не выдержал на этот раз Уоррен.
«Нет, это ты заткнись», — ответила Мадонна. Она схватила свою сумочку и швырнула Уоррену батончик «Сникерса». Они не заметили, что разговоры притихли и все смотрят на них. В конце концов знаменитый хоккеист Уэйн Грецки решил разрядить обстановку. «Послушайте, вы двое, — сказал он, — бросайте, а?»
Через пять минут Уоррен уже резал филе, заказанное Мадонной, на мелкие кусочки и нежно клал ей их в рот. (Хотя Мадонна и утверждает, что в то время находилась на строгой вегетарианской диете, куда не входила даже рыба, она всегда давала себе поблажки в еде.)
Мадонна заявила журналисту из «Космополитен»: «Сейчас я собираюсь подружиться с кем-нибудь». Ей нравилась уверенность Уоррена в себе. «Я всегда хотел стать президентом, — признался ей Битти. — Но Голливуд еще лучше Белого дома. У меня больше власти, и мне не приходится иметь дело с бюрократами. Я — президент Голливуда».
Мадонне нравилось, как Битти ухаживал за ней. На съемки «Дика Трейси» он пригласил массажистку, которая всегда была в ее распоряжении. Каждый день он посылал Мадонне цветы. Как-то раз после тяжелого съемочного дня Уоррен пригласил Мадонну поужинать в дорогой итальянский ресторан. Мадонна пришла в обтягивающей красно-черной блузке, черном бюстгальтере, черных брюках в обтяжку и красной шляпе. Она тут же заказала диетическую «пепси», хотя этого напитка не было в меню. Была только диетическая «кока». «Что ж, тогда мы уходим», — решила Мадонна. Уоррен попросил официанта сходить в соседний магазин и принести Мадонне то, что она хотела.
Когда официант вернулся, Уоррен отсчитал пять стодолларовых купюр и протянул ему. А затем сделал вид, что диетическая «пепси» материализовалась из воздуха. «Все для тебя, моя дорогая, — сказал он. — Самая дорогая «пепси» в мире только для тебя». Мадонна рассмеялась. Официант открыл банку и налил в стакан со льдом. За ужином Уоррен и Мадонна держались за руки под столом. Позже Уоррен вспоминал: «Ее всегда окружали люди, но они не понимали, какая она веселая. С ней невероятно весело и интересно работать и просто находиться рядом».
Уоррен находил решение Мадонны застраховать свою грудь на двенадцать миллионов долларов «забавным». Во время съемок фильма, которые проходили зимой и весной 1989 года, гример Джон Кальоне буквально вклеивал Мадонну в некоторые облегающие платья. «Я боялся, что у нее появится аллергия на клей, — вспоминал он. — Если бы я повредил ее грудь, она бы сжила меня со света. И меня бы ославили на весь свет, как человека, погубившего национальное сокровище». Когда Мадонна решила застраховать свою грудь, она спросила у Уоррена имя и телефон его агента. Агент сказал, что сумма, в которую она оценила свою фигуру, слишком высока. «Но я думаю, что каждая из них стоит шесть миллионов, разве нет?» — обижалась Мадонна, жалуясь Уоррену. И он полностью с ней согласился.
Мадонна пыталась реалистично смотреть на свои отношения с Уорреном. Она говорила, что была не в восторге от перспективы длительных отношений. «Порой я бываю циничной, — призналась она одному репортеру, — и я считаю, что наши отношения продлятся столько, сколько продлятся. А порой на меня находит романтический стих и я думаю: «Господи, как же хорошо нам вместе!» Действительно, надежды юношей питают…»
Мадонне было совсем нетрудно работать с Уорреном на съемочной площадке. Обычно Битти заставлял своих актеров по двадцать, тридцать, даже по сорок раз повторять сцену, пока не оставался ею полностью удовлетворен. Многие считали, что Мадонна не станет терпеть его требований. «Даже я думала, что у нас будут проблемы, — говорила Мадонна на пресс-конференции, посвященной выходу «Дика Трейси». — Мы были близкими друзьями, но я боялась проблем. Проблем не было. Я уважаю Уоррена. Он занимается этим делом много лет, так как же я могу учить его или оспаривать его мнение?»
