Сонни, который вымотался не меньше их, вернулся вместе с ними. Как только они въехали в темный двор, у него появилось дурное предчувствие. Воздух вдруг стал гуще, ночь – темнее, чем следовало. Сонни понял: здесь обитает что-то невидимое и злобное. Он изо всех сил пытался увести их с территории мотеля, но Сол и Гарри только посмеивались, называя его трусишкой, гомиком, девчонкой. Потом взломали дверь и расстелили спальники в пустой, пыльной прямоугольной комнате. Он же отнес свой на другую сторону дороги и провел ночь в поле.
Проснулся на заре, с мокрым от росы лицом. Поднялся, справил малую нужду в высокой траве, посмотрел на мотоциклы, которые оставались во дворе мотеля. Все три стояли в ряд перед сломанной дверью. Во дворе темнела вывеска с названием мотеля: «ПРИЮТ НОВОБРАЧНЫХ». Он пересек дорогу, провел рукой по влаге, поблескивающей на сиденьях мотоциклов. И тут странный звук донесся из комнаты, где спали его друзья. Предчувствуя беду, Сонни распахнул взломанную дверь. Если бы он сразу отказался верить в то, что увидел в комнате, точно лишился бы чувств.
Сол Турсо сидел на полу, его лицо блестело от слез и крови. Отрезанная голова Гарри Райлли лежала у него на коленях. Кровь залила пол и забрызгала стены. Тело Гарри осталось на пропитавшемся кровью спальнике. Голое тело. На Соле была лишь кроваво-красная футболка. Сол поднял обе руки. Одна сжимала охотничий нож с длинным лезвием, ладонь второй покраснела от крови. Он повернул перекошенное лицо к застывшему как изваяние Сонни. «Я не знаю, как это произошло, – пронзительно, не своим голосом выкрикнул он. – Я не помню, как я это сделал, как я мог это сделать? Помоги мне, Сонни. Я не знаю, что случилось».
Лишившись дара речи, Сонни попятился и умчался на мотоцикле. Куда едет – не знал, лишь бы выбраться из Харко. Через две мили дорога привела его в маленький городок, на этот раз настоящий, с людьми, и кто-то отвел его к шерифу.
Харко – гиблое место. По существу, там погибли оба его школьных друга, потому что Сол Турсо повесился через шесть месяцев после того, как попал в тюрьму штата, получив пожизненный срок за убийство. В Харко Сонни не видел ни дроздов, ни дятлов. Даже ласточки и те предпочитали держаться подальше от Харко.
Этот короткий участок шоссе номер 35? Ничего, кроме милого, уютного лесочка. Позвольте сказать вам, сенатор, Сонни Кантинаро видел Харко, и этот лес не имеет ничего общего с Харко. Близко не лежал. Просто находится в другом мире. Пристальному глазу Сонни и его нетерпеливой душе открывается лишь лесной массив, протянувшийся вдоль шоссе на милю с четвертью. Он думает, что здорово поехать туда одному, поставить «харлей» под деревьями, погулять меж дубов и сосен, чувствуя, как пружинит под ногами прошлогодняя листва, чирикают над головой птицы.
Сонни смотрит на и сквозь деревья-часовые по другую сторону шоссе, предвкушая удовольствие, которое испытает, войдя под их сень. Вдруг что-то белое бросается ему в глаза из темноты за огромным дубом. Видя себя гуляющим под зеленым шатром, он принимает это белое за игру света, иллюзию. Потом вспоминает, что должен искать, притормаживает, опускает голову и видит выглядывающую из подлеска у основания дуба ржавую дыру от пули и над ней слово «ПОСТ». Сворачивает на полосу встречного движения, и «ПОСТ» расширяется до «ПОСТОР». Он не верит своим глазам, но нет, перед ним чертов щит Мышонка. Он проезжает еще фут и видит уже всю надпись.
Сонни переводит байк на нейтральную скорость, ставит одну ногу на землю. Темнота рядом с дубом тянется как паутина к соседнему дереву, тоже дубу, но не такому огромному. Док и Кайзер, которые ехали следом, пересекают разделительную полосу и останавливаются. Он не обращает на них внимания, смотрит вслед Нюхачу и Мышонку, которые уже в тридцати футах впереди и не отрывают глаз от деревьев.
– Эй! – кричит он. Нюхач и Мышонок не слышат. – Эй! Остановитесь!
– Ты нашел? – спрашивает Док.
– Догони этих говнюков и приведи сюда, – бросает ему Сонни.
– Это здесь? – Док всматривается в деревья.
– А ты думаешь, я нашел труп? Разумеется, здесь.
Док подъезжает, останавливается у Сонни за спиной, смотрит на лес.
– Док, ты видишь? – кричит Кайзер Билл, подъезжая к Доку.
– Нет, – отвечает Док.
– Оттуда не увидишь, – говорит ему Сонни. – Пожалуйста, не стой столбом, поезжай за Нюхачом, а?
– А почему бы не поехать тебе? – спрашивает Док.
– Потому что, тронувшись с места, я, возможно, больше не найду этот гребаный щит.
Мышонок и Нюхач уже в шестидесяти футах, продолжают бесплодные поиски.
– Но я все равно ничего не вижу, – гнет свое Док.
Сонни вздыхает.
– Иди сюда. – Док подводит «толстяка», ставит его параллельно байку Сонни, продвигает вперед еще на пару дюймов. – Вот. – Сонни показывает на щит.
Док щурится, наклоняется над рулем байка Сонни:
– Где? Да, теперь вижу. Крепко же ему досталось.
Верхняя половина щита наклонена вперед и бросает тень на нижнюю. Какой-то юный хулиган, проезжая мимо, отделал щит бейсбольной битой. Его старшие братья, более изощренные в преступных делах, еще раньше попытались убить щит, расстреляв из винтовок двадцать второго калибра, а он лишь нанес coup de grace
[95].
– И где должна быть дорога? – спрашивает Док.
Сонни, которому от мысли об этой дороге как-то не по себе, указывает на простыню темноты, начинающуюся справа от щита и тянущуюся к соседнему, размером поменьше, дубу. Когда он всматривается в темноту, она теряет двухмерноеть и углубляется в лес, словно пещера или черная дыра, пробивающая воздух. Стенки пещеры – черной дыры растворяются, расходятся, и его взгляду открывается проселок, шириной примерно пять с половиной футов, который, должно быть, всегда там и был.
– Черт знает что! – восклицает Кайзер Билл. – Не понимаю, как мы могли не заметить эту дорогу, когда проезжали мимо в первый раз.
Сонни и Док переглядываются: Кайзер подошел слишком поздно, чтобы увидеть, как дорога словно материализовалась из черной стены толщиной в лист бумаги.
– Все не так просто, – говорит Сонни.
– Глаза должны приспособиться, – добавляет Док.
– Ладно, – кивает Кайзер Билл. – Если вы и дальше будете спорить, кому ехать за Мышонком и Нюхачом, то позвольте мне освободить вас от этого важного дела. – Он включает передачу, резко газует и срывается с места, словно курьер времен Первой мировой войны с важным донесением с фронта. Уехавшие достаточно далеко вперед Мышонок и Нюхач останавливаются и оглядываются, должно быть услышав рев мотора.
– Наверное, в этом все дело. – Сонни смущенно смотрит на Дока. – Глаза должны приспособиться.
– Другой причины просто не может быть.
