– Да, – отвечает Нюхач. – Слышим и понимаем, дружище.
– И последнее. – Теперь Мышонок обращается непосредственно к Джеку. – Ты, возможно, сможешь его найти… но я думаю, что тебе нужно кое-что еще. Это слово. В твоих устах оно обретет огромную силу благодаря одной вещи… к которой ты прикасался. Пусть и давным-давно. Я этого не понимаю, но…
– Все так, – говорит ему Джек. – Я прикасался. Какое слово, Мышонок?
Какое-то мгновение ему кажется, что Мышонок не сможет произнести это слово. Что-то или кто-то прилагает все силы, чтобы не дать ему раскрыть рот, но в этой борьбе Мышонок выходит победителем. По всем параметрам, одерживает последнюю победу в этой жизни.
– Д’ямба, – говорит Мышонок. – Теперь ты, Голливуд. Повтори.
– Д’ямба, – повторяет Джек, и целый ряд увесистых книг сползает со стеллажа у изножья дивана. Они зависают в воздухе… висят… висят… потом с грохотом падают на пол.
Медведица вскрикивает.
– Не забудь его, – шепчет Мышонок. – Оно тебе понадобится.
– Зачем? Зачем оно мне понадобится?
Мышонок чуть покачивает головой:
– Не… знаю.
Нюхач перегибается через плечо Джека и берет листок с подобием карты.
– Встретишься с нами завтра утром в баре «Сэнд». Приезжай к половине двенадцатого, чтобы ровно в двенадцать мы уже стояли на этом гребаном проселке. А пока пусть карта останется у меня. Как маленькая гарантия того, что ты послушаешься Мышонка.
– Хорошо, – кивает Джек. Для того чтобы найти «Черный дом» Чамми Бернсайда, карта ему не нужна, но в принципе Мышонок прав: не то место, куда хочется пойти с наступлением темноты. Жаль, конечно, оставлять Тая Маршалла в горящих землях, Джеку претит эта мысль, но он должен помнить, что на кону нечто большее, чем жизнь маленького мальчика.
– Нюхач, ты уверен, что хочешь вернуться туда?
– Черт, нет, я уверен, что не хочу, – негодующе отвечает тот. – Но какая-то тварь убила мою дочь – мою дочь! – и эта тварь вылезла оттуда! Ты хочешь сказать, что не знаешь, прав ли я?
Джек молчит. Разумеется, прав. И разумеется, он хочет, чтобы Нюхач и Док сопровождали его, когда он свернет на проселок-просеку, ведущую к «Черному дому». Если они смогут дойти до него.
«Д’ямба, – думает он. – Д’ямба. Не забудь».
Он поворачивается к дивану:
– Мышонок, как ты…
– Пожалуй, укол «кадиллака» ему не понадобится, – говорит Док.
– Что? – Джек тупо всматривается в здоровяка пивовара-байкера. И чувствует, что безмерно устал.
– Тикают только его часы, – отвечает Док и начинает петь. К нему присоединяется Нюхач, потом Медведица. Джек отходит от дивана с мыслью, созвучной мысли Генри: «Почему так быстро пролетело время? Как такое могло случиться?»
– На небесах пива нет… вот почему мы пьем его здесь… и когда… мы уйдем… отсюда…
Джек на цыпочках пересекает гостиную. На дальней стене часы с подсветкой и логотипом «Кингслендского золотистого пива». Наш давний друг (сейчас он выглядит на свой возраст и очень печален) в недоумении бросает взгляд на циферблат и не верит своим глазам. Но наручные часы подтверждают: уже почти восемь. Он пробыл здесь чуть ли не целый день.
Почти стемнело, а Рыбак по-прежнему в городе. Не говоря уже о его сотоварищах из другого мира.
«Д’ямба», – думает он, открывая дверь. А выходя на растрескавшееся крыльцо и закрывая за собой дверь, со всей искренностью бросает в уходящий день: «Спиди, как мне хочется свернуть тебе шею».
Глава 24
Д’ямба – активное, мощное заклинание. Однажды возникнув, оно образует сеть, которая расширяется и усиливается, захватывая вселенную. Когда Джек Сойер сдирает живой яд с глаз Мышонка, д’ямба впервые сверкает в мозгу умирающего, и его рассудок мгновенно осознает, что произошло. Заклинание охватывает все новые пространства, используя психическую энергию мозга Мышонка, и вскоре д’ямба достигает Генри Лайдена. По ходу д’ямба касается Тэнзи Френо, что сидит у окна в нише бара «Сэнд» и видит прекрасную молодую женщину, улыбающуюся в круге света в дальнем конце автостоянки. А перед тем как женщина исчезает, до Тэнзи доходит, что ей показали Ирму, какой та могла бы стать. Доходит д’ямба и до Дейла Гилбертсона. Тот едет домой из полицейского участка и внезапно понимает, как же ему не хватает Джека Сойера. У него буквально щемит сердце, и он дает себе слово поймать Рыбака, какие бы препятствия ни встретились на пути. Д’ямба посылает сигнал Джуди Маршалл и открывает для нее окно в Запределье, где Тай спит в камере с серыми стенами, ожидающий спасения и живой. В мозгу Чарльза Бернсайда д’ямба контактирует с истинным Рыбаком, мистером Маншаном, который раньше звался Мистером Понедельником, аккурат в тот момент, когда костяшки Бернсайда барабанят по стеклу. Мистер Маншан воспринимает ее как проникновение холодного воздуха в грудь, как предупреждение, и это вторжение вызывает дикую ярость и ненависть. Чарльз Бернсайд, который понятия не имеет о д’ямбе, а потому не может ненавидеть это заклинание, чувствует эмоции своего господина и вспоминает тот случай в Чикаго, когда мальчишка, вроде бы умерший, выбрался из брезентового мешка и запачкал заднее сиденье кровью, которая могла привлечь внимание полиции. Эта чертова кровь, субстанция, продолжавшая висеть над ним, будто дамоклов меч, даже после того, как он тщательно замыл все следы. А вот Генри Лайден, с которого мы начали, не испытывает ни радости, ни ярости. Генри получает от д’ямбы информационный заряд. Д’ямба прочищает Генри мозги.
Визиты Роды, понимает он, обусловлены исключительно чувством одиночества, которое он испытывает. И когда он поднимается по ступенькам, то слышит лишь свое неугасающее желание быть рядом с женой. А существо по другую сторону двери в студию – ужасный старик из «Макстона», жаждущий проделать с Генри то же самое, что уже проделал с тремя детьми. Кто же еще мог появиться в доме в такой час и постучать в стеклянную верхнюю половину двери? Не Дейл, не Джек и, уж конечно, не Элвена Мортон. Остальные остановились бы у входной двери и нажали кнопку звонка.
Генри требуется пара секунд, чтобы оценить ситуацию и составить план действий. Исходит Генри из предположения, что он быстрее и сильнее Рыбака, которому, по его прикидкам, лет восемьдесят пять, а то и больше. У него есть еще один козырь: Рыбак не подозревает, что жертва знает, кто за ней охотится. Чтобы и дальше держать Рыбака в неведении, Генри решает выказывать максимум дружелюбия, даже любопытства. А когда Рыбак откроет дверь студии, которую он, Генри, к сожалению, оставил незапертой, будет действовать быстро и решительно.
«Готовы ли мы к этому? – спрашивает себя Генри и приходит к выводу: – Это единственный шанс».
Горит ли свет? Нет. Он собирался работать в одиночестве, поэтому свет не включал. Следующий вопрос: стемнело ли на улице? И сам отвечает: скорее всего нет. Еще час, и он бы сумел незамеченным прошмыгнуть по дому и удрать через черный ход. Но шансы его достаточно велики, поскольку солнце садится за дом, так что с каждой секундой в гостиной и кухне, окна которых выходят на фасад, становится чуточку темнее.
