– И Бернсайд лежал мертвый у его ног, – добавил Нюхач.
– Да. С ключом от наручников в кармане. Дейл, ты нашел ключ и освободил мальчика. Во дворе были и другие дети, но как много…
– …мы не помним, – заканчивает за него Док.
– Что же касается их пола…
– …несколько мальчиков, несколько девочек, – вставляет Дейл. – Сколько кого, мы не помним.
– Что же касается Тая, как его похитили, что с ним случилось…
– …он сказал, что ничего не помнит. – Дейл широко улыбнулся.
– Мы уехали. Вроде бы разговаривали с другими детьми…
– …но точно не помним, – добавил Нюхач.
– Правильно. Так или иначе, мы решили, что пока они в относительной безопасности. А вот когда сажали Тайлера в патрульную машину, увидели, что они направляются к шоссе.
– И обратились в управление полиции Висконсина за поддержкой, – кивнул Дейл. – Это я помню.
– Естественно, помнишь, – милостиво согласился Джек.
– Но мы понятия не имеем, как вышло, что этот чертов дом взорвали, и не знаем, кто мог это сделать.
– Некоторым людям просто не терпится самолично воздать преступникам по заслугам, не дожидаясь решения суда. – В голосе Джека слышались осуждающие нотки.
– Просто счастье, что при взрыве им не оторвало головы, – вздохнул Дейл.
– Ладно, – говорит им Джек. Они стоят у двери. Док выудил из кармана косячок, и четыре быстрые затяжки заметно его успокоили. – Главное, помните, почему мы это делаем. Итак, мы действительно прибыли туда первыми, нашли Тая, увидели лишь нескольких детей, решили, что со смертью Чарльза Бернсайда, он же Карл Бирстоун, он же Монстр Южного Чикаго, он же Рыбак, им ничего не грозит. Но Дейл сразу же связался с управлением полиции Висконсина и ФБР, которые и ведут расследование. Так что дети – их забота. А вот во Френч-Лэндинге все спокойно. В немалой степени благодаря заслугам Генри Лайдена, который и установил личность преступника. Но этим его вклад в расследование не ограничился. Наш героический слепой не только известил полицию о том, кто терроризирует Френч-Лэндинг, но и смертельно ранил маньяка, заплатив за это собственной жизнью.
– Аминь, – выдыхает Дейл. – Для дяди Генри никаких похвал не жалко.
Из-за закрытой двери «уиннибаго» доносится шум. Там собрались сотни людей. Может, больше тысячи. Он думает: «Наверное, то же самое испытывают рок-звезды перед выходом на сцену». К горлу подкатывается комок, но Дейл загоняет его назад. Он уверен, ничего плохого с ним случиться не может, если он будет думать о дяде Генри.
– Вот что еще, – нарушает паузу Джек. – Вопросы могут задавать очень уж специфические…
– Мы ничего не помним, – чеканит Нюхач.
– Потому что там был ужасный воздух, – соглашается Док. – С избытком то ли эфира, то ли хлора, то ли еще какой-то дряни.
Джек оглядывает их, кивает, улыбается. «Это же счастье – иметь таких друзей», – думает он. И уж конечно, в голову не приходит мысль о том, что жить ему осталось лишь несколько минут.
– Тогда вперед. Сегодня мы – политики, политики на пресс-конференции, а избирают только тех, кто не болтает лишнего и говорит лишь то, что хотят услышать люди.
Он открывает дверь дома на колесах. Шум толпы многократно усиливается.
К платформе они идут колонной по одному: Нюхач, Дейл, Джек и наш добрый Доктор. Идут под непрерывные фотовспышки, залитые светом ярких юпитеров. Джек не понимает, зачем фотокорам и телевизионщикам нужно столько света: день ясный и теплый, но, должно быть, без этого они обойтись не могут. «Повернитесь сюда! Повернитесь сюда!» – доносится со всех сторон. В них выстреливают вопросами, которые они, естественно, игнорируют. Когда придет время отвечать на них, конечно, ответят, насколько смогут, но сейчас они просто потрясены тем, что оказались в центре внимания.
Но настоящий шум начинается, когда их видят двести, или около того, жителей Френч-Лэндинга, которые сидят перед платформой на складных стульях на огороженной канатами территории. Все вскакивают, кто-то хлопает в ладоши, кто-то поднимает кулак, приветствуя их, как боксера-победителя. Не отстают и репортеры, так что, когда они поднимаются на платформу, шум переходит в грохот. Мы рядом с нашими героями, на платформе, и, Господи, как много мы видим знакомых лиц. Тут и Моррис Розен, который сунул Генри диск с записями «Грязной спермы» в наш первый день пребывания в городе. Тут и несколько человек из закрывшегося сейчас «Центра Макстона по уходу за престарелыми»: Элис Уитерс, Элмер Джесперсон, Ада Мейерхофф (в инвалидном кресле), Флора Фростад, братья Ботчер, Херми и Том-Том. Тэнзи Френо (еще не в себе, но уже не совсем безумная) стоит рядом с Лестером Муном, который обнимает ее одной рукой. Арнольд «Ручной Фонарь» Храбовски, Том Лунд, Бобби Дюлак и другие подчиненные Дейла хлопают в ладоши и приветственно вопят. Здесь же и Энид Первис, соседка, которая позвонила Фреду на работу в тот день, когда Джуди устроила в доме форменный погром. И Ребекка Вайлес, которая выглядит скромницей в платье с воротником-стойкой (но жалеть ее не надо: работая у Шустрика, она не забывала и себя, запасла кое-чего на черный день). Компанию ей составляет Батч Йеркса. В глубине толпы, стыдясь собственной трусости, но не в силах пропустить триумф друзей, Уильям Стресснер и Губерт Кантинаро, более известные нам как Кайзер Билл и Сонни. А посмотрите сюда! Херб Роупер, который стрижет Джека. Стоит рядом с Баком Эвицем, что доставляет ему почту. Присутствуют и многие другие наши знакомые. В первом ряду не стоится на месте Уэнделлу Грину (одному Богу известно, как он попал на огороженную канатами площадку: все-таки живет он в Ла Ривьере, а не во Френч-Лэндинге), он то и дело поднимает к лицу фотоаппарат и щелкает затвором. Дважды толкает Элвену Мортон, домоправительницу Генри. После третьего толчка она стукает его по затылку. Уэнделл не замечает удара. Его голове во время поисков Рыбака доставалось куда сильнее. Чуть в стороне стоит господин, которого мы тоже можем узнать. А можем и не узнать. Пожилой, темнокожий, в солнцезащитных очках. Чем-то он похож на голливудского актера Вуди Строуда.
Аплодисменты усиливаются. Люди радостно кричат. Шляпы взлетают в воздух и дрейфуют под легким ветерком. Их столь теплый прием – само по себе чудо, учитывая грустные события последних недель и появление детей, которых держали в сексуальном рабстве, каким-то боком связанном с Интернетом (все странное нынче связано с Интернетом, не так ли?). Но прежде всего они аплодируют потому, что кошмар закончился. Злодей умер, умер у себя во дворе, у прозаической стойки, к которой крепятся бельевые веревки, и они вновь в безопасности.
Как же рады эти люди, окружающие Джека Сойера в его последние минуты на планете Земля! Сколько от них шума! Птицы поднялись с берегов реки и отправились в более тихие места. Плывущий по реке сухогруз откликается на крики, а может, присоединяется к ним: гудит и гудит. Другие корабли подхватывают, вносят свою лепту в общую какофонию.
Не думая о том, что делает, интуитивно, Джек берется левой за правую руку Дока, а правой – за левую Дейла. Дейл берет за руку Нюхача, и банда Сойера вскидывает руки, стоя лицом к толпе.
