Разговор с Тэнзи Френо вышел коротким и непродуктивным. Тэнзи – алкоголичка, завсегдатай бара «Сэнд», во время разговора от нее сильно пахло кофейным бренди, запах, похоже, шел не только изо рта, но и изо всех пор (еще один повод для того, чтобы включить вентилятор). От выпитого она едва держалась на ногах, но Дейл нисколько не возражал. Потому что спиртное ее успокоило. В ее мертвых глазах не мелькало ни искорки, кофейный бренди погасил все до последней, но она была спокойна. До такой степени, что перед уходом сказала: «Спасибо за помощь, сэр».
Бывший муж Тэнзи, отец Ирмы, живет у восточной границы штата, в Грин-Бэй («Грин-Бэй – дьявольский город», – говаривал отец Дейла, одному Богу известно почему), работает в гараже и, по словам Тэнзи, частенько бывает в барах вроде «Пробежка по краю» и «Пятидесятиярдная линия». До утра оставалась надежда, что Ричард «Увалень» Френо похитил дочь. Но электронное письмо из полицейского участка Грин-Бэй ее развеяло. Увалень Френо живет с женщиной, у которой двое своих детей, а в день исчезновения Ирмы вообще сидел в тюрьме, куда угодил за драку в баре. Тела еще не нашли, Тэнзи не получила письма от Рыбака, но…
Дверь открывается. Всовывается голова Бобби Дюлака. Дейл тушит сигарету о внутреннюю поверхность корзины для мусора, обжигаясь при этом искрами.
– Господи, Бобби, ты не знаешь, что надо стучаться?
– Извините, чиф. – Бобби смотрит на струйку дыма, поднимающуюся из корзины для мусора, без удивления или интереса. – Звонит Дэнни Щеда. Я думаю, вам лучше поговорить с ним.
– О чем? – Но он знает. По телефону коп может звонить только по одной причине.
Бобби повторяет, не без сочувствия:
– Я думаю, вам лучше поговорить с ним.
Автомобиль, посланный Ребеккой Вайлес, привозит Генри в «Центр Макстона по уходу за престарелыми» в половине четвертого, за пятьдесят минут до начала танцев, венчающих Клубничный фестиваль. Идея в том, чтобы старички нагуляли аппетит на танцплощадке, а потом направились в украшенную в честь праздника столовую на поздний (половина восьмого по меркам «Макстона» – поздновато) обед. С вином для тех, кто его пьет.
Недовольного Пита Уэкслера Ребекка Вайлес отослала на переноску дерьма диджея (слепого загружальщика пластинок). Упомянутое дерьмо состоит из двух динамиков (очень больших), одного проигрывателя (легкого, но неудобного в переноске), одного усилителя (очень тяжелого), проводов (они все перепутаны, но это проблема слепого загружальщика пластинок) и четырех коробок с пластинками, которые вышли из моды сто лет тому назад. Пит предполагает, что слепой загружальщик пластинок за всю жизнь и не слышал про си-ди.
Последний предмет – мешок с вешалкой, на которой висит костюм. Пит заглянул в мешок и знает, что костюм белый.
– Повесьте его туда, пожалуйста, – говорит Генри, с удивительной точностью указывая на кладовую, которая выделена под его гардеробную.
– Хорошо, – отвечает Пит. – А что в мешке, уж извините, что спрашиваю.
Генри улыбается. По шуршанию пластика и скрипу молнии он точно знает, что Пит уже заглядывал в мешок.
– В этом мешке, друг мой, Симфонический Стэн, знаток больших оркестров, который ждет, чтобы я вытащил его оттуда и оживил.
– Ага. – Пит не знает, ответили ему или нет. Уверен он лишь в том, что пластинки такие же тяжелые, как усилитель. Кто-то должен поставить в известность слепого загружальщика пластинок, что появились си-ди, которые и вытеснили из жизни винил.
– Вы задали мне вопрос, позвольте и мне задать вам.
– Будьте любезны, – отвечает Пит.
– Похоже, во второй половине дня в «Центре Макстона по уходу за престарелыми» побывала полиция, – говорит слепой загружальщик пластинок. – Сейчас они уже отбыли, но еще были здесь, когда я приехал. Что случилось? Я надеюсь, никого из стариков не ограбили и не убили?
Пит останавливается под большой картонной клубничиной, держа в руках мешок с костюмом, и в изумлении таращится на слепого загружальщика пластинок:
– Как вы узнали, что тут побывали копы?
Генри касается пальцем носа, чуть наклоняет голову, отвечает хриплым, заговорщическим шепотом:
– Я унюхал что-то синее.
На лице Пита недоумение, он думает, задавать или нет новые вопросы, решает, что не стоит. Идет к кладовой, которая послужит Генри комнатой для переодевания.
– Они держались очень скрытно, но, думаю, искали еще одного пропавшего ребенка.
От любопытства на лице Генри не остается и следа.
– Господи, – выдыхает он.
– Они приехали и уехали очень быстро. Здесь никаких детей нет, мистер… Лайден?
– Лайден, – подтверждает Генри.
– Ребенок в таком месте выделялся бы, как роза среди пырея, если вы понимаете, о чем я.
Генри не считает, что между стариками и пыреем есть какая-то аналогия, но, конечно же, понимает мысль мистера Уэкслера.
– А с чего они решили?..
– Кто-то что-то нашел на тротуаре, – отвечает Пит. Указывает в окно, потом до него доходит, что слепой не видит его жеста. Опускает руку. – Если ребенка и похитили, кто-то, должно быть, подъехал на автомобиле и похитил его. Здесь похитителей нет, это я вам ответственно заявляю. – Пит смеется, представив себе, как какой-нибудь макстонский старикашка похищает ребенка, достаточно большого для того, чтобы в одиночку разъезжать по городу на велосипеде. Да скорее такой ребеночек переломит старикашку о колено, как сухую палку.
– Да, – соглашается Генри, – это маловероятно, не так ли?
– Но я полагаю, копы должны расставить все точки над t и перечеркнуть все i. – Он выдерживает паузу. – Это моя шутка.
Генри вежливо улыбается, думая, что для некоторых людей болезнь Альцгеймера – значительный шаг вперед.
– Когда вы будете вешать мешок, вас не затруднит встряхнуть его, мистер Уэкслер? Для того, чтобы разгладить появившиеся складки.
– Хорошо. Вы хотите, чтобы я достал костюм из мешка?
– Благодарю, в этом нет необходимости.
Пит идет в кладовую, вешает мешок, чуть встряхивает, хотя и не понимает, как можно таким способом разгладить появившиеся складки.
Когда он возвращается в актовый зал, слепой загружальщик пластинок… мистер Лайден, Симфонический Стэн, как ни назови… уже разматывает провода и с удивительной точностью и быстротой, Питу даже становится как-то не по себе, втыкает штекеры в соответствующие гнезда.
* * *
Бедному Фреду Маршаллу снится жуткий кошмар. Осознание, что это сон, вроде бы должно снять страх, но не снимает. Он в лодке с веслами вместе с Джуди, на озере. Джуди сидит на носу. Они ловят рыбу. Во всяком случае, он ловит; Джуди просто держит удилище. Лицо ее бесстрастно. Кожа восковая. В глазах застыла боль. Он пытается разговорить ее, заходит то с одной, то с другой стороны. Бесполезно. Она, к месту будет сказано, не клюет ни на какие приманки. Он видит, что ее пустые глаза не отрываются от плетеной рыбацкой корзины, которая стоит между ними на дне лодки. Сквозь плетеные стенки сочится и сочится кровь.
