– Мы и говорим о Тайлере. Мистер Сойер, вы знаете смотровую площадку на шоссе номер 93, там, где дорога взбирается на холм примерно в миле к югу от Ардена?
– Я видел ее сегодня, – отвечает Джек. – Фред мне ее показал.
– Вы видели все эти фермы? И холмы на горизонте?
– Да. Фред сказал мне, что этот вид вам очень нравится.
– Там мне всегда хочется остановиться и выйти из машины. Мне действительно нравится этот вид. Многие мили полей, лесов, рек, но позади них встают холмы, и ты уже больше ничего не видишь. Но небо над холмами не обрывается. И это доказывает, что по другую сторону холмов тоже есть мир. Путешествуя, можно попасть туда.
– Да, вы можете попасть, – отвечает Джек и чувствует, как по предплечьям и спине бегут мурашки.
– Я? Я могу путешествовать только мысленно, мистер Сойер, я знаю, как это делается, только потому, что попала в психушку. Но я вдруг поняла, что вы можете попасть туда, по другую сторону холмов.
Во рту у Джека сухо, как в пустыне. Он чувствует, как растет тревога Фреда Маршалла, но ничем не может помочь ему. Ему хочется задать ей тысячу вопросов, но начинает с самого простенького:
– Как вы это поняли? Что вы под этим подразумеваете?
Джуди Маршалл высвобождает руку из рук Фреда и протягивает Джеку, который сжимает ее в своих руках. Если она и выглядит обыкновенной женщиной, то не сейчас. Она сияет, как маяк в ночи, как костер на далеком обрыве.
– Скажем так… глубокой ночью или когда я долгое время бывала одна, кто-то начинал шептаться со мной. Не в ухо – ощущение такое, что шептали по другую сторону толстой стены. Девочка, такая же, как я, моего возраста. И если я в этот момент засыпала, мне всегда снилось место, где жила эта девочка. Я назвала его Запределье, и это такой же мир, как округ Каули, только более светлый, чистый и волшебный. В Запределье люди ездят в каретах и живут в больших белых шатрах. В Запределье некоторые умеют летать.
– Вы правы, – говорит Джек. Фред переводит тревожный взгляд с жены на Джека, и последний добавляет: – Это кажется невероятным, но она права.
– К тому времени, когда во Френч-Лэндинге начался весь этот кошмар, я практически забыла о Запределье. Не думала о нем с двенадцати или тринадцати лет. Но когда тучи стали сгущаться над Фредом, Таем и мной, мои сны становились все кошмарнее, а жизнь – все менее реальной. Я писала какие-то слова, не зная зачем, говорила что-то безумное, разваливалась на части. Я не понимала, что Запределье пыталось достучаться до меня. Девочка нашептывала мне по другую сторону стены, только она уже выросла и по голосу чувствовалось, что очень напугана.
– Почему вы решили, что я смогу помочь?
– Это возникло у меня давно, когда вы арестовали Киндерлинга и вашу фотографию напечатали в газете. Едва взглянув на нее, я подумала: «Он знает о Запределье». Не могу сказать, с чего я так решила, взглянув на фотографию. Просто поняла, что вы знаете. А потом, когда исчез Тай, я сошла с ума и очнулась в этом месте, то подумала: если бы была возможность заглянуть в головы некоторых из этих людей, отделение Д не слишком отличалось бы от Запределья. И вспомнила вашу фотографию. И начала все больше понимать насчет путешествий. Этим утром я мысленно ходила по Запределью. Видела его, касалась. Вдыхала тамошний невероятно вкусный воздух. Вы знали, мистер Сойер, что там есть кролики размером с кенгуру? От одного только взгляда на них хочется рассмеяться.
Джек широко улыбается, наклоняется, чтобы поцеловать руку, совсем как ее муж.
Очень мягко она убирает руку.
– Когда Фред сказал мне, что виделся с вами и вы помогаете полиции, я поняла, что вы оказались здесь не случайно.
Содеянное этой женщиной поражает Джека. В самый страшный момент ее жизни, когда похитили сына, а разум грозился покинуть ее, она использовала память, чтобы обрести силу, и сотворила чудо. В глубинах подсознания нашла способность путешествовать. Находясь в замкнутом пространстве отделения для душевнобольных, смогла перенестись в другой мир, который знала только по детским снам. Наверное, лишь благодаря невероятной храбрости, о которой упоминал ее муж, ей удалось совершить этот подвиг.
– Однажды вы что-то сделали, не так ли? – спрашивает его Джуди. – Вы побывали в Запределье и что-то сделали… что-то важное. Вы можете не говорить, я и так все вижу. Это ясно как божий день. Но вы должны это подтвердить, чтобы я услышала. Так что скажите, скажите «да».
– Да.
– Сделал что? – переспрашивает Фред. – В стране снов? Как вы можете говорить «да»?
– Подождите, – останавливает его Джек. – Потом я вам кое-что покажу. – И возвращается взглядом к удивительной женщине, которая сидит перед ним. Джуди Маршалл светится изнутри, светится интуицией, храбростью, силой воли, и хотя она для него – запретный плод, теперь это единственная женщина, в этом мире или другом, которую он сможет любить до конца своих дней.
– С вами произошло то же, что и со мной, – говорит Джуди. – Вы забыли о том мире. Со временем стали полицейским, детективом. Более того, стали одним из лучших детективов всех времен. Вы знаете почему?
– Полагаю, потому, что мне нравилась эта работа.
– А чем именно она вам нравилась?
– Возможностью помогать обществу. Защищать простых людей. Сажать за решетку плохишей. Интересная была работа.
– И вы думали, что она не перестанет быть интересной. Потому что всегда будет нужно решать новую проблему, отвечать на новый вопрос.
Она попадает в десятку, хотя до этого момента в таком ракурсе он на свою работу не смотрел.
– Совершенно верно.
– Вы были великим детективом, даже когда этого не знали, потому что от вас требовалось что-то найти… что-то жизненно важное.
«Я – копписмен», – вспоминает Джек тихий голос в ночи, обращающийся к нему с другой стороны толстой, толстой стены.
– Вам требовалось что-то найти ради спасения собственной души.
– Да, – кивает Джек, и от этого короткого слова на глаза наворачиваются слезы. – Я всегда хотел найти то, чего недоставало. Вся моя жизнь – поиски тайны, которая могла бы многое прояснить.
Сверкает воспоминание, яркое, как эпизод цветного фильма. Огромный шатер, белая комната, в которой умирает прекрасная тяжело больная королева, и маленькая девочка, на два или три года моложе его, двенадцатилетнего, среди ее придворных.
– Вы называли это место Запредельем? – спрашивает Джуди.
– Я называл его Долинами. – У него такое ощущение, что он открывает сундук с сокровищами, которыми наконец-то может поделиться.
– Хорошее название. Фреду этого не понять, но когда я этим утром отправилась туда на долгую прогулку, то почувствовала, что мой сын где-то в Запределье… в ваших Долинах. Его там спрятали. Ему по-прежнему грозит опасность, но он жив и невредим. В камере. Спит на полу. Но живой. Невредимый. Вы думаете, такое может быть, мистер Сойер?
