– Одну секунду, – вмешивается Фред. – Я понимаю твои чувства, и мне тоже хочется в это верить, но реальный мир, в котором мы живем, все-таки здесь.
– Я думаю, есть много реальных миров, – поправляет его Джек. – И уверен, что Тайлер где-то в Запределье.
– Вы сможете его спасти, мистер Сойер? Сможете вернуть сюда?
– Как вы сами уже сказали, миссис Маршалл, я оказался здесь не случайно.
– Сойер, я надеялся, что из вас двоих вы будете более здравомыслящим, – говорит Фред. – Но разговор, похоже, закончен. К нам идет надзирательница.
Выезжая с автомобильной стоянки к больнице, Фред бросает короткий взгляд на «дипломат», который лежит на коленях у Джека, но ничего не говорит. Молчит, пока они не добираются до шоссе номер 93.
– Я рад, что вы со мной поехали.
– Спасибо вам, – отвечает Джек. – Я тоже.
– Я чувствую, мне не хватает ума, чтобы понять ваш разговор, но я хотел бы узнать ваше мнение. Думаете, все прошло хорошо?
– Даже лучше, чем хорошо. Ваша жена… Я даже… У меня просто нет слов, чтобы сказать, какая же она молодец.
Фред кивает, искоса глядя на Джека:
– То есть вы не думаете, что она сошла с ума?
– Если это безумие, то я хотел бы быть таким же безумным.
Прямая полоса асфальта, поднимающаяся по пологому холму, кажется, уходит в бездонную синеву неба.
Еще один взгляд Фреда.
– И вы говорите, что видели это место, которое она называет Запредельем?
– Да, видел. Пусть в это трудно поверить.
– Ничего не придумываете? Не вешаете мне лапшу на уши? Можете поклясться могилой матери?
– Клянусь могилой матери.
– Вы там бывали? Не в грезах, а наяву?
– В то лето мне было двенадцать лет.
– Могу я тоже попасть туда?
– Вероятно, нет. – Это ложь, потому что Фред может попасть в Долины, если Джек возьмет его с собой, но эту дверь Джек хочет захлопнуть как можно плотнее. Он может представить себе, как приводит Джуди Маршалл в параллельный мир. Фред – это другая история. Джуди более чем заслужила путешествие в Долины, Фред все еще не может поверить в их существование. Для Джуди Долины сразу бы стали родным домом, но ее муж превратился бы в якорь, который тормозил бы его. Это он уже проходил с Ричардом Слоутом.
– Наверное, вы правы, – кивает Фред. – Если не возражаете, я бы хотел остановиться на вершине холма.
– Дельная мысль.
Они поднимаются на холм, и Фред сворачивает на смотровую площадку. Но вместо того чтобы вылезти из кабины, указывает на «дипломат», лежащий на коленях Джека:
– Вы хотели мне что-то показать?
– Да. Я бы показал раньше, но после нашей остановки здесь решил подождать и сначала выслушать Джуди. И я рад, что подождал. Теперь мне не надо объяснять, как и где я ее нашел.
Джек открывает «дипломат» и достает бейсболку «Пивоваров», найденную этим утром.
– Взгляните, – протягивает Фреду.
– Святой Боже, – бормочет Фред. – Это… это?.. – Он заглядывает внутрь бейсболки, понимает, что она принадлежит его сыну, шумно втягивает воздух, вскидывает глаза на Джека. – Бейсболка Тайлера. Господи, Тайлера! О боже. – Он прижимает бейсболку к груди, дважды глубоко вдыхает, не отрывая взгляда от Джека. – Где вы ее нашли? Как давно?
– Я нашел ее на дороге этим утром. В том месте, которое ваша жена называет Запредельем.
Фред Маршалл со стоном открывает дверцу и выпрыгивает из кабины. К тому времени как Джек догоняет его, он уже стоит на самом краю обрыва и смотрит на далекие сине-зеленые холмы. Поворачивается к Джеку:
– Вы думаете, он еще жив?
– Думаю, жив.
– В том мире. – Фред указывает на холмы. Слезы текут из его глаз, уголки рта опускаются. – В мире, который, по словам Джуди, находится где-то там.
– В том мире.
– Так пойдите туда и найдите его! – кричит Фред. Щеки его мокрые от слез. Он трясет рукой с зажатой в кулаке бейсболкой. – Пойдите туда и приведите его назад, черт бы вас побрал! Мне туда не попасть, значит, это ваш долг! – Он подступает к Джеку, кажется, хочет ударить его, но вместо этого обнимает и начинает рыдать.
Джек нарушает тишину, лишь когда плечи Фреда перестают трястись, а дыхание чуть успокаивается:
– Я сделаю все, что смогу.
– Я знаю. – Фред отходит на шаг, вытирает лицо. – Извините, что накричал на вас. Я знаю, что вы хотите нам помочь.
Двое мужчин поворачиваются, чтобы вернуться к «эксплореру». Далеко на западе земля словно укрыта светло-серым одеялом.
– Что это? – спрашивает Джек. – Дождь?
– Нет, туман, – отвечает Фред. – Поднимается с Миссисипи.
Часть третья
Там, где ночь царит всегда
Глава 15
К вечеру температура понижается на пятнадцать градусов: над округом Каули проходит холодный фронт. Грозы нет, но небо меняет цвет на фиолетовый, и туман прибывает. Место его рождения – река; он медленно поднимается по Чейз-стрит, заглатывая сначала ливневые канавы, потом тротуары, наконец, сами дома. Полностью все скрыть он не может, такое под силу только зимним и весенним туманам, но изменяет силуэты и лишает цвета. В тумане привычное кажется чужеродным. Да еще этот запах, древний запах моря, который проникает глубоко в ноздри и будит часть мозга, готовую поверить в существование монстров, шныряющих под завесой тумана, от этого по спине ползет страх, а сердце ускоряет свой бег.
На Самнер-стрит Дебби Андерсон по-прежнему выполняет обязанности дежурного. Арнольда «Бешеного Мадьяра» Храбовски отослали домой без бляхи, по существу, отстранили от службы, и он чувствует, что должен задать жене пару-тройку прямых вопросов (ответы на них он в принципе знает, отчего на душе скребут кошки). Дебби сейчас стоит у окна, хмурится. В руке чашка кофе.
– Не нравится мне все это, – говорит она мрачному Бобби Дюлаку, который пишет донесение. – Напоминает фильмы ужасов, которые я смотрела по телевизору, когда училась в школе.
– Ужасов? – переспрашивает Дюлак, поднимая голову.
– Ну да. – Она вглядывается в сгущающийся туман. – Про Дракулу. Джека-Потрошителя.
– Я ничего не хочу слышать о Джеке-Потрошителе, – чеканит Дюлак. – Ты уж извини, Дебби. – И продолжает прерванное занятие.
На автостоянке у магазина «С семи до одиннадцати» мистер Раджан Патель стоит около телефона-автомата (он по-прежнему перетянут желтой полицейской лентой, и мистер Патель не может сказать нам, когда его смогут использовать по прямому назначению). Он смотрит на центр города, который словно поднимается из большущей миски сметаны. Дома в дальнем, более низком конце Чейз-стрит уже погрузились в эту миску. Видны только вторые этажи.
