– Блин… это серьезно так, да?
– Будут делать операцию. Потом химиотерапия. Бедная тетя! Это так ужасно и… непонятно. Я себе места не нахожу. Что же делать?! – Конова подняла голову. Глаза ее превратились в два серых озерца. Тушь вокруг них размазалась, ресницы торчали как пожухлые камышинки. Турка побарабанил по столу, облизал губы.
О раке он знал немного. У курильщиков, говорят, развивается. В начальной школе постоянно этим пугали, но никто не верил, потому что все вокруг курят, и даже старики, бывает, смолят.
– Из-за сигарет? Рак чего вообще? Легких?
– Нет. Женское. Короче, рак матки, – губы у Лены задрожали. – Не груди, а матки! Это же половину внутренностей вырезать! Такой ужас…
Турка кивал, глядя в одну точку. Лена подавила рыдания и теперь лишь тихонько тряслась, будто в ознобе. Лена мало говорила про свою маму. Отец, тетка, ДЯДЯ и все. А Турка из соображений тактичности не спрашивал.
Вот теперь заболела тетка. Сразу воздух в квартире стал тяжелым, как грозовые облака, наливающиеся свинцом перед бурей.
– Сделают операцию, выздоровеет!
– Выздоровеет, конечно, – улыбнулась Конова. – Нужно верить в хорошее, мысль же материальна. Ой, я тебе и чаю не предложила… Хочешь? Ты меня прости, я совсем сама не своя.
– Какой уж тут чай… Да понятно – выздоровеет. Я читал, типа живут с опухолями десять и двадцать лет и ничего не знают.
– Вот именно, не знают. Когда не знаешь – легче. Представь, что тебе осталось жить десять лет, – медленно выталкивая слова, проговорила Лена. – Что бы ты стал делать?
– Фиг его, – пожал плечами Турка. – Да и зачем о таком думать, а? Мысль же материальна, сама сказала.
– А я, если бы знала, что осталось десять лет, начала бы путешествовать. Хотя я и так, наверное, уеду.
– Куда ж ты поедешь? Лен, прекрати, – Турка провел рукой по вспотевшему лбу. В виски начала поддавливать кровь. Сегодня он не бегал и не занимался – весь день отвратительная погода. Никаких тебе проблесков солнца, и вот-вот должен закапать дождь.
– Надоело учиться. Зачем это надо? Какой в этом смысл, скажи мне? Девять классов закончу и свалю из города. Автостопом. Куда угодно, только подальше отсюда.
Турка только покачал головой. Нетрудно представить, что могут сделать с девушкой на трассе. Извращенцев везде полно. Турка принимал слова Ленки не очень-то близко к сердцу, на эмоциях можно сказать все что угодно.
– Мрак в школе один! Хочу в Германию. А еще лучше – в Голландию. Мне она на сто процентов подходит, я много про Голландию читала. А тетя… Положили, в общем. Операция скоро. Вечером сегодня к ней пойду, надо уже собираться, в магазин сходить. Поможешь мне сумки донести?
– Помогу, конечно.
Они купили пару килограммов апельсинов, бананов, яблок. Взяли сок «мультифрут». Лена хотела купить бутылку коньяка, но кассирша заартачилась:
– Ишь, молодежь! Вам точно восемнадцати нет, я вас знаю!
– Мы не себе, – запротестовала Конова. – Тете!
– Знаю я ваших теть и дядь! – Продавщица спрятала бутылку с чайного цвета жидкостью под прилавок. Лена вздохнула, а Турка подал пластиковую банку «Чудо-йогурта» с огромными красными клубничинами на шероховатой мембране-крышке.
Дома разобрали продукты. Лена положила еды в пластиковый лоток с защелкивающейся крышкой – обжаренный рис с морковью и кусочками курицы. Турка вдохнул запах плова и почувствовал, как во рту собирается слюна.
– Тетя сказала, чтоб я ей ничего не привозила. Аппетита, говорит, нет. Но я все равно отнесу. Хочет, пусть ест, не хочет – отдаст кому-нибудь. Сама, кстати, готовила.
Турка обнял Лену, притянул ее к себе.
– Что ты делаешь, не надо… Сейчас идти нам уже, хватит… Хороший мой, поцелуй меня!
* * *
В больнице в нос ударил запах кислой капусты и манки. Турка с Леной прошли в палату, шурша бахилами, с пакетами наперевес. Тетя замахала руками:
– Ой, да что же это, ребятки! Да куда мне столько?
На соседних кроватях тоже лежали больные: две старухи и одна молодая девка, чуть постарше Ленки на вид. Она грызла яблоко и читала детектив в бумажной обложке. Вот оторвала глаза от страниц и снова опустила.
– Здравствуйте, – сказал Турка. Его посетило странное чувство: в груди защемило и захотелось поскорее уйти из палаты. Лена выкладывала продукты на тумбочку, а тетя все охала.
– Ну как ты тут?
– Потихоньку, потихоньку, – Тетя дышала с присвистом. Выглядела она старше, чем представлял Турка, в бабушки Коновой годится. Морщины, лицо красное, сухое. – Дышать тяжело, открой окошко…
– Только закрыла, – пробурчала девица, хрустя яблоком. – Холодно.
– Ничего, потерпите, – сказала Лена и приоткрыла раму.
Девка что-то пробормотала и продолжила жевать яблоко.
– Теть, это мой друг – Артур Давыдов. Мы в одном классе учимся. Он, как и я, уходит после девятого класса.
– Ох, нет у молодежи сейчас тяги к знаниям, – пробормотала тетя. – А как же высшее образование? Теперь без него никуда!
– Ой, – поморщилась Конова, – да что даст эта бумажка? Нет, теть, ты лучше расскажи – как ты здесь и что…
Турка стоял, улыбался, а в голове у него роились невеселые, мрачные мысли.
* * *
Темнеет быстро. Как часы перевели, так в шесть уже ночь.
Все люди когда-нибудь умрут, даже его родители, и Турка думал об этом с горечью. Ему вдруг показалось, что случится это совсем скоро. Раньше и не думал о смерти никогда, ведь это случается с кем-нибудь, а сам он будет жить вечно.
Тут кто-то тронул Турку за локоть.
– Закурить есть? – спросил его какой-то недомерок с раскосыми глазами. Шел он вразвалку, шаркая стоптанными подошвами кроссовок.
– Нету.
– Чо, спортсмен что ли, мля? А если найду?
Турка резким движением впечатал кулак в лицо гопника. Снова закровоточили поджившие было костяшки. Недомерок упал, мыча что-то неразборчивое, а Турка, не глядя на него, ускорил шаг.
* * *
Отец смотрел футбол, Кубок УЕФА. ЦСКА играл с «Интером» на выезде и уже горел 2: 0.
– Придурки, – сказал отец, не отрываясь от экрана. – Когда они уже играть научатся? Сегодня, кстати, «Барселону» еще покажут!
– Артур, ты голодный? – спросила мама. – Где это ты пропадал? Ой, у тебя кровь, что ли?
– Угу.
Турка прополоскал кулак теплой водой, вымыл руки с мылом. Кисти озябли, и вода казалась кипятком.
– Там чайник закипел. Так, где ты был? – растерянно протянула мама, заглядывая в ванную.
– У Ленки. Да, мам, есть хочу.
