Действующие лица
Андрей Ватников — ученик 6 «Б» класса 81-й средней школы.
Уиллем Шакспер — великий бард.
Катька Степанцова — ехидная хорошистка.
Генри Форд — эффективный менеджер.
Аделаида Герундиевна — нервная англичанка, консерватор и ретроград.
Шерлок Холмс — химик-любитель, кандидат в мастера спорта по боксу.
Уолт Дисней — бизнесмен с фантазией.
Чарлз «Лаки» Лучиано — авторитет чикагской ОПГ и просто хороший человек.
Никола Тесла — личность со странностями.
Маргарет Тэтчер — икона правых.
Джеймс Мориарти — скромный преподаватель математики.
Школьники, прохожие, злодеи, великие диктаторы, гении, птицы, мультики, харизматичные лидеры.
Пролог
— Ваткин, ты что, вообще уже?! Снимись с ручника!
Ох уж эта Степанцова, ехидная хорошистка. Ну и острый же локоть, зачем она так, под ребро… Какую мечту обломала, какой сон. Вам всем вместе взятым такой сон не увидеть.
— Ваткин! Ты оглох, что ли? — продолжала шипеть Степанцова. — Герундиевна к доске вызывает!
— Меня? — спросил Андрюха Ватников, глубоко в душе надеясь на чудо — а вдруг Степанцова скажет: «Нет, что ты, причем тут ты вообще, это она меня вызывает»…
Скрипучий голос их классной руководительницы Аделаиды Геннадиевны развеял сомнения.
— Отвечать пойдет Ватников! Итак, Ватников расскажет нам правило, а мы послушаем. Что такое Паст Континиус Тенс?
Андрюха подавленно молчал. Обрывки и осколки прекрасной сказки в его голове разбегались и рассыпались по углам его сознания.
— Ватников, ты не оглох случайно? Итак, Паст Континиус Тенс — это прошедшее продолженное… Н-н-ну?!!
Андрюха встряхнул головой, избавляясь от остатков дремоты.
— Я… это… Я учил.
— Учил, учил, да не доучил!
Педагог Аделаида Геннадиевна Бунк, грузная тетка предпенсионного возраста в платье мышиного цвета, известная школе под кличками Герундиевна и Презентиндефинит, уставилась на Ватникова как удав Каа на Маугли во время их первой встречи в джунглях. Тусклый взгляд выражал неприязнь, смешанную с презрением, и дикую скуку. «Учишь, учишь этих дебилов, — читалось в ее маленьких серых глазках, - да все без толку»…
Ну и монстр. Имечко одно чего стоит.
Андрюха вспомнил, как их историк, Сергей Иваныч, рассказывал им о богах древнегреческого пантеона. Историю Андрюха, в отличие от английского, обожал. Оказывается, повелителем подземного царства — проще говоря, ада — у греков был бог Аид, тот самый, что римлянам был известен под именем Плутона. Начальник ада. Вот тогда-то Андрюха и подумал: в аду, наверное, есть подразделения, что-то вроде цехов. Одним из самых страшных отделов ада — а именно отделом английской грамматики — и заведует их классная руководительница.
Аделаида. Отдел Аида.
— Так, Ватников, опять два. Ну что ж, будем мать вызывать. Может, хоть она на тебя повлияет.
Глава 1. Дверь
Do you want opportunity to appear at your door? At first find this door.
— Хочешь, чтобы счастливый случай появился у твоей двери? Сперва найди эту дверь.
Джон Рокфеллер, человек, у которого в жизни было много счастливых случаев
— Черт бы побрал этот английский, — шептал Андрюха, бредя домой из школы. Был четверг, обычный дождливый промозглый ноябрьский четверг второго десятилетия двадцать первого века, и на душе у Андрюхи было так же мокро, холодно и промозгло. — Ненавижу! Ненавижу эти жуткие правила! Никто в классе их не понимает. Степанцовой она пятерку поставила, а Степанцова говорит, что у нее память абсолютная, и что она эти правила просто как стишок запоминает, как считалочку, дословно… А в контрольных и у Степанцовой ошибка на ошибке. И что толку с этих правил?
Андрюха вспомнил, как Степанцова, специально вызванная Герундиевной после Андрюхиного фиаско ему в назидание, вскочила и лихо отбарабанила требуемое правило. «Паст Континиус Тенс есть прошедшее продолженное время, которое указывает на процесс, длившийся в определенный момент или период в прошлом, и выражает состояние длительного действия, происходившего или имевшего место в конкретный момент времени бла-бла-бла…»
Как-то так.
— Хоть убей, все равно не запоминается, — подумал Андрюха.
Он свернул с проспекта и пошел по дорожке наискосок дворами, мимо скверика, детской площадки с огромной лужей посередине и помойки, как ходил тысячи раз до этого. Проходя мимо помойки, он наподдал ногой пустую консервную банку.
— Абракадабра, набор слов. Бессмыслица какая-то. А бессмыслицу запомнить нельзя в принципе. И что за ерунда, и как это прошедшее может быть продолженным?
— Конечно может, молодой человек. И прошедшее может, и настоящее, и даже будущее, — резанул по ушам чей-то пронзительный скрипучий голос.
Андрюха поднял голову и огляделся. Голос был очень странный — не мужской, не женский и даже не детский. Он был не слишком громкий, но какой-то уж очень резкий и звонкий. «Как в мультиках старых, — подумал Андрюха. — Такими голосами гномики разговаривали». Но по-прежнему никого поблизости он не видел.
Вдруг он увидел, как на мокром асфальте, в щели между круглым грязно-зеленым с потеками грязи и ржавчины металлическим боком мусорного контейнера и насквозь промокшей коробкой от холодильника Самсунг что-то зашевелилось. Из-под клубка мокрых газет и тряпок показался птичий нос. За ним появилась и вся птица. Это был довольно крупный черный ворон. Ворон, немного прихрамывая и подволакивая левое крыло, сделал несколько шагов но заплеванному асфальту перед контейнером. Шаги были странные, не птичьи, не «Прыг-скок», а совсем человеческие, неторопливые и уверенные крупные шаги, как будто ворон пародировал очень серьезного большого чиновника.
— Это ты? Ты, что ли, разговариваешь? — спросил ворона Андрюха Ватников. В голове его шевельнулась неприятная мысль: «Ну вот, до слуховых галлюцинаций доучился, школа довела…»
Ворон вышел на площадку перед контейнером с таким видом, с каким председатель совета директоров крупной корпорации выходит по персидскому ковру на середину своего кабинета, дабы объявить подчиненным что-то эпохально важное.
— Там, за дверью… машина времени?
