— Удачи на Задании.
— И вам.
Бурцеус, глядя из башни на удаляющиеся спины магов, тихо проговорил:
— Ну, вот и началось.
Глава 3.
В добрый путь
Верующий эгоистичен, ибо думает
о своем спасении и как бы не попасть в немилость богов.
Маг служит интересам общества, так как способен
применять свои возможности на благо других людей
Дебаты магии и веры.
Базар Мидрида.
Шум и гвалт: ржание коней, выкрики, песни гуляк из ближайшей харчевни, окрики стражников, вопли торговых зазывал… Всё ворвалось в слух непривычных к суете города магов. Изобилие звуков, красок и мелькание людей перед глазами погрузило в состояние полусна. Реакция на раздражители после сытного обеда была слабой. Торговые латки привлекали уже не так, как 4 года назад.
Андрен послушно брёл за орком. Сытый мозг вяло реагировал на происходящее, лишь глаза бегали по прилавкам, но головой с огромной скоростью уже не вертел. Денег нет. Незачем пробуждать желания. А как заработают, торговцы сами прибегут.
— Отчего Андрен не весел?, — проснулась Чини, заползла на плечо, сладко зевнула и потянулся. — Смотри сколько барахла, которое нам во век не надобно. И зачем столько людям? Хочешь купить воздуха в бутылке?
— Чего вы там бормочите за спиной?, — Повернулся Грок, — Андрен, давай лучше мешок с одеждой, пойду, продам. А сам пока провиант подержи.
Грок быстро поменял мешки, Андрена невольно придавило к земле от тяжести провианта. Мешок орка был не из лёгких. Мяса одного что ли понабрал?
— Плечо быстро затекает. Лучше поставить на землю, сесть сверху. Как только орк тащил без перерыва?, — Обронил Андрен Чини.
— Хочешь помочь? Так раздели поклажу поровну, по-братски, а не как вождь и воевода.
— Грок должен быть вождём. Там его земли, его народы и нравы. Он любит дипломатию.
Грок исчез, растворился среди народа в дебрях палаток и торговых лотков. Те стояли разные: закрытые от солнца и под открытым небом, богатые, роскошные и приземистые, худые. Андрен долго смотрел вслед спешащим людям и иным существам, отгоняя сонливость усиленной тренировкой по запоминанию лиц. Люди бродили по улицам ещё более разные, чем лотки и палатки: высокие, худые, маленькие, толстые, силачи и тощие. Кожа, то белее снега, как у нордов, то чёрная, выгоревшая под палящим солнцем, как у южан. У легатов имперского легиона лица были суровые. Расшитые золотые перчатки на плащах мелькали в разных концах улицы. Ходили по двое. Ночью по трое. Эти были немногословными. У торговцев лица были более мясистые, со складками, раздобревшие, округлые, оплывшие. Зато кричали или тараторили без умолку.
Первое летнее солнце подогревало, жарило лицо и кусало щёки, упорно клонило в сон. Незримая рука уже натянула одеяло, подложила подушку, погасила светильник.
— А ну пошёл отсюда!, — Закричала Чини. — Шляются тут всякие.
Андрен встрепенулся, остатки сна исчезли, обронил:
— Что случилось?
Хомо приподнялп бровь, укоряющий взгляд прошёлся по Андрену.
— Да ты спи, спи. На базаре с тебя сонного и ножны снимут, не то, что по карманам пошарят. Я понимаю, у тебя денег нет, но это не повод тебя облапошивать. Чуть нож не вытащили. Или нож моего отца тебе не дорог?
Андрен невольно залился краской. Стало стыдно. Морская свинка и та заметила. А карманы-то внутренние и в правду вывернутые. И то, что к стене спиной стоит на обочине, не сыграло роли. И тут умельцы нашлись.
— Прости, Хомо, — прошептал виновато маг и сделал более грозное лицо.
Перед глазами вырос Грок. Улыбающийся и довольный. В руке сжимал небольшой мешочек медяков, карие очи играли довольной искрой. Орк загрохотал на всю улицу:
— Нашлись ценители, за всё золотой отхватил. В золоте мало, конечно, взял медяками. По тракту больше пригодятся.
Грок забрал у брата мешок с провиантом, быстро поделили, раскидали по походным сумкам в небольшом переулке.
— А теперь к кузнецу, — бодро прикинул северный орк.
— Денег хватит на заточку оружия?, — Андрен кивнул на мешочек, что стал висеть у пояса орка.
— Ещё и на половину лошади останется, — уверил Грок. — Тебе какую, переднюю или заднюю часть?
— Я лучше пешком.
Беззубый кузнец с жилистыми руками мастера лишь немного приободрился, едва Грок побрякал на ладонях мешочком. Работы ему хватало. На робу магов внимания не обращал, глаза зацепились на перевязях с оружием за плечами. Не извлекая оружия, в уме что-то взвесил, просчитал, густым басом ответил Гроку:
— Половина твоего мешочка, зелень. Твой-то топор заточить не так уж и сложен, а вот меч этого юнца требует времени. Зато рубить будет, как меч богов. Зуб даю. — И кузнец улыбнулся щербатым ртом.
Андрен с трудом расстался с мечом, как будто содрали кожу. Одно дело знать, что тот лежит в шкафу на полке, где никто и никогда взять не посмеет, а другое вот так отдать в чужие руки. Даже ненадолго. Странные, непривычные ощущения.
Кузнец крикнул куда-то вглубь комнат, из соседнего помещения тут же показался рыжий подмастерье. Юнец был моложе магов. Кузнец отдал ему топор орка, а сам с мечом ушёл в другую комнату.
— Ну, всё, ребята, сгинули ваши оружия. Ищите, свищите теперь, — безразлично обронила Чини. — На них же не написано, что ваши. Как золотоперчатникам докажите правоту?
— Если не поможет слово магов, то кузнец узнает, что значит месть орка.
Время текло неторопливо. Переминались с ноги на ногу в ожидании заказа.
— Эй, кузнец, — на пороге кузни возник торговец поперёк себя шире, цепкими глазами пробежался по помещению. — Дело есть.
— Занят он, — охладила пыл торговца Чини.
Торговец не сразу понял, откуда звук. Человек и орк молчали, только хитрые улыбки гуляли по лицам.
— Неужели говорит морская свинка?, — Толстый палец ткнул в Чини, та повернулась спиной, пробурчала:
— Я ещё и петь могу!
Торговец засиял лицом.
— Десять золотых за говорящего и… поющего зверька!
Андрен улыбнулся, посадил Чини за пазуху с глаз долой, приговаривая:
— Видишь, как тебя народ ценит, целых десять золотых. Хороший боевой конь, достойный барона, а то и графа. И полное боевое снаряжение в придачу.
— Скажи ему, что десять золотых стоят мои ответы слабоумным, а я бесценна. Я такая во всей Империи одна!
— Уникальная?, — Опешил торговец. — Двадцать золотых! Нет, тридцать! Тридцать! Это же целое состояние! Соглашайтесь!
— Уважаемый, — Грок встал между Андреном и торговцем, невзначай облизнул клыки, чуть прокашлялся, повысив голос, и выдал. — Она же ясно сказала — бесценна!
