— Я знаю, о чем ты говоришь, — тихо произнесла я.
Перед моими глазами встал образ Леона. Его лихорадочный блеск в глазах и тупое послушание Найдель. Он, зная правду, все равно действовал по ее желанию. Вряд ли я когда-нибудь забуду свой первый бал и то, что последовало после него.
— Хейли, ужас моего положения в том, что я обучался противостоять всем порождениям Безымянного! Всем, в том числе женщинам, в чьих венах течет кровь суккубы.
Вздрогнула и подняла голову.
— Ты ведь уже знаешь об этом? — Отец скривился. — Я столько лет подвергал свою дочь опасности и чуть не отдал ее в руки сластолюбца. Прости меня, Хейли. Прости, что твоим героем стал совсем не я. Прости, что не защитил тебя от такого же одержимого, как и я сам. Мне известно, что случилось с Леоном.
— Почему ты говоришь только обо мне? — Стало неуютно от того, что папа так много извиняется. Прошлого не вернуть, старых ошибок не исправить. Зато можно не наделать новых.
— Прости и за то, что причиню боль. — Отец крепко обнял меня. — Белла тебе сводная сестра и не моя дочь.
— Что?!
— Пока ты была на практике, произошло очень многое. Райан Валруа распечатал меня и снял порабощающую метку. Если вкратце, то данная метка сделала бы из меня марионетку. Но благодаря вмешательству принца я смог вернуть себе не только свою магию, но и волю. Я стал свободен от власти твоей мамы. Медленно я восстанавливал память, еще медленней приходил в сознание. Честно говоря, почти месяц я балансировал на грани. Если бы не леди Меган, я мог бы навсегда утратить разум.
— Кто поставил тебе эту метку?
— Его наследное высочество.
— Элдрон?! — Меня затрясло от признаний отца.
Мало того что моя мать изменила мужу, родив Беллу неизвестно от кого, так еще и наследный принц, оказывается, на стороне последователей культа Безымянного Бога. Иначе зачем ему порабощать отца?
— Он жрец культа Утратившего Имя? — сглотнув, спросила я.
— Я не знаю, Хейли, я поклялся Райану Валруа не лезть в это дело.
— Почему? Это ведь касается не только тебя, но и всего королевства!
— Думаю, второй принц прекрасно знает, что делает. И не позволит, чтобы с подданными что-либо случилось.
— Райан, возможно, и не допустит, но есть еще король и старший сын. И если они оба желают воскресить Безымянного Бога, то Райан в заведомо проигрышном положении!
— Он не один, Хейли. И поверь, за ним пойдут многие.
Отец покачивал меня, как маленькую девочку. То ли желая меня успокоить, то ли сам успокаивался.
— Наш брак с твоей матерью никогда не был законным. С того самого дня, как я оказался в академии, поместье пустовало. Ванесса Сизери была арестована. Изабелла… как бы грубо это ни звучало, но мне абсолютно все равно, что с ней стало. Знаю, что она должна пройти проверку, и если она инициированная жрица — ее уничтожат.
— Маму тоже уничтожили?
— Хейли, ты должна забыть о них как можно скорее. К нашей семье эти люди больше отношения не имеют.
Отец так и не ответил на мой вопрос, но требовал от меня стереть из памяти ту, что дала мне жизнь, и ту, кто, несмотря на свою избалованность и вредный характер, была мне сестрой.
— Хейли, твоя мама не пожелала заключить брачный союз в Храме Богини Сияющей, и поэтому высший свет никогда не воспринимал ее как леди Сизери, для всех она всегда оставалась моей любовницей. Я не мирился с этим, но Ванесса не хотела ничего менять. И знаешь, я рад, что все вышло именно так.
— Почему ты решил, что Белла не твоя дочь?
— Я знаю это точно так же, как и то, что ты истинная наследница рода Сизери. Милая, мне будет тяжело исправить свои ошибки, но я буду стараться изо всех сил. Возвращаться в наше поместье у меня пока нет желания. И я надеялся, что ты не будешь против, если там поживет леди Айлин с дочерью.
— Я просто боялась, что им могут навредить. Но раз ты говоришь, что там нет Ванессы, значит, им ничто не угрожает.
— Ванессы? — Отец удивился, что я назвала мать по имени.
Но я уже давно не считала ее матерью. Конечно, это не отменяет того факта, что она родила меня. Однако и не изменит ее нелюбви ко мне и нежелания воспринимать меня как свою дочь. Я не знаю, кем я была для нее все это время. И пусть мне горько от этого, есть то, что согревает душу.
— Да. — Я смело посмотрела на отца. — Во время практики, папа, я обрела настоящую маму. Ванесса лишь женщина, родившая меня.
— Обрела настоящую маму? — пролепетал он. — Кто она?
— Софи Ратовская.
— Что?! Госпожа Ратовская? — Отец вскочил с подоконника. — Эта сумасшедшая бабка?!
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
— Не смей о ней так говорить! — вскинулась я. — Эта женщина дала мне то, в чем вы мне отказывали все эти годы! И в том числе ты! Понимание, любовь и поддержку! Именно этого я не получала от своих родителей! Софи отнеслась ко мне как к дочери, лечила, кормила, переживала, делилась теплотой своего сердца и нежностью!
Меня буквально распирало от возмущения. Как он может так говорить о ней, если не знает ее, как я?
— Хейли, успокойся, я… — Отец снова попытался меня обнять, но я отстранилась.
— Это не делает тебе чести, папа, говорить о людях плохо, совершенно не зная их. — Я все еще была разгневана.
— А с чего ты решила, что я не знаю ее? — Отец все равно прижал меня к своей груди. — Уж поверь, мое тело прекрасно знакомо с ее метелкой.
— Если мама тебя ударила ею, значит, было, за что.
— Было, — хмыкнул он. — Прости меня, доченька. Ты права, во всем права. И мне жаль, что я не могу вернуть время назад. Но и ты пойми меня, я не в силах отдать тебя другой семье и никогда не соглашусь на это.
— Даже когда я замуж выйду? — улыбнулась я, не став говорить о том, что и не собиралась становиться официально дочерью Софии. Впрочем, она и не предлагала.
Такие вещи, по большому счету, имеют вес только у знати. Что там может какая-то бумажка с гербом, если сердце и любовь знают истину?
— Твой муж войдет в нашу семью, — сказал папа и, кажется, не шутил.
— А если он не захочет?
— Сомневаюсь, — фыркнул отец. — Тот, кто полюбит тебя, не откажется стать частью твоего рода. К тому же получит его силу. Да и ни один мужчина не заставит свою любимую отречься от ее наследия.
Интересно, а Райан бы отказался от королевского рода? Но я поспешила отогнать эту мысль. Замуж-то меня он не звал. Да и наши отношения несколько странные. Оба любим, но вместе пока быть не можем…
— А за что тебя наказала мама Софи? — Имя своей названой матушки я назвала специально, чтобы папа не подумал о Ванессе.
