– А вы что думаете? – обратился вдруг ко мне Тони Гордон.
Меня бросило в жар от стыда. Передо мной знаменитый судебный адвокат, возможно, наш единственный шанс спасти невиновного (интуиция подсказывает мне, что Джо невиновен, пусть я его и недолюбливаю), а я сижу и думаю о своем неудачном браке.
– Я не уверена. – Ответить этой фразой было безопаснее всего.
– Все, Лили, не отвлекайтесь. В новом отчете психолога, который я заказал, говорится, что у нашего парня есть признаки синдрома Аспергера
[12], а также отмечается его обсессивное поведение. – Тони Гордон взглянул в свои записи. – Это популярные термины, которые можно понимать по-разному. У нашего подзащитного есть такой пунктик: ему комфортно, когда все вокруг чисто и опрятно. Его нервирует, если вещи не на своих местах. Он понимает сказанное чересчур буквально, не всегда реагирует на ситуации так, как другие, испытывает трудности в общении. Еще он недолюбливает перемены и свободно оперирует цифрами.
– У меня брат точно такой же, – услышала я свой голос и лишь секунду спустя поняла, что надо было сказать «был». Но я часто так поступаю: легче делать вид, что Дэниэл по-прежнему жив.
– Правда? – Я почувствовала, как растет интерес Тони Гордона. – А это побуждает его к странным поступкам?
– Когда он был ребенком, нам лишь сказали, что он не такой, как все. Диагноз нам не назвали. С людьми он был то мил и очарователен, то вдруг становился груб и резок. Он не любил перемен… – Я мысленно провела рукой по гладкой коже седла. Почувствовала запах дерева. Покачала на руках Амелию… Нет…
– Лили, с вами все в порядке?
Я посмотрела на свои трясущиеся руки.
– Да.
Да, это толкало Дэниэла на странные поступки. Нет, со мной не все в порядке. Но Тони Гордон уже говорил о другом.
– Надо это учесть, – пробормотал он себе под нос. – Будем делать упор на факты и цифры, а не на эмоции, – по-моему, в прошлый раз защита с этим не справилась. Хорошо бы жюри состояло из людей, которые понимают статданные: нужны присяжные, которые подчиняются разуму, а не сердцу. Еще нам надо подчеркнуть, что, хотя у людей с синдромом Аспергера есть похожие привычки и особенности, каждый из них уникален и характер влияет на их поведение не меньше самого синдрома. Согласно проведенному мною исследованию, холодное, неэмоциональное, обсессивное поведение, зафиксированное в документах, – необязательно следствие Аспергера. Хитроумный вывод. Особенно если у кого-то из присяжных окажется личный опыт, который не согласуется с поведением Джо, или если наше описание его личности кого-то покоробит.
Я начала думать, нужна ли я здесь вообще. В конце концов, я ввела адвоката в курс дела; теперь все зависит от него.
– Пожалуйста, попросите руководство вашего бюро обеспечить ваше присутствие на моей встрече с клиентом, – сказал Тони. – Ваш опыт может оказаться очень полезным. Общественный резонанс этого дела обещает быть огромным. – Он снова посмотрел на меня с теплотой, почти отечески. – Нас никто не любит, – добавил он. – Мы же дьяволы, вы и я. Убийца в глазах общественности всегда убийца, даже если доказано, что он невиновен. Нам досталось дело общенациональной важности. Если разрешат пересмотр и мы выиграем, откроются шлюзы для всевозможных исков. Нам необходимо соблюдать осторожность.
– Знаю, – сказала я. На самом деле я этого не знала, но не показывать же ему свое невежество! Я хочу быть взрослой, хочу быть успешной в своей профессии и в своем браке. Но, кажется, просто не знаю, как это сделать.
Выйдя из «Линкольнс-Инн» – позади остались его прекрасные кирпичные стены и сочно-зеленый после дождя газон, – я пошла по городу, пробиваясь через толпы туристов. Я люблю пройтись по Лондону, подышать воздухом после душного офиса и спокойно подумать.
Подойдя к Вестминстерскому мосту, я на минуту остановилась, чтобы полюбоваться линией горизонта. «Нет зрелища пленительней! И в ком не дрогнет дух бесчувственно-упрямый…»
[13]
Дэниэл любил поэзию, его восхищал порядок, в котором слова попадали точно на свои места. Когда он бывал чем-то расстроен – потерявшимся кусочком головоломки или ботинком, которого не оказалось на обычном месте, – я иногда читала ему стихи. Причем стихи требовались с четкой структурой и легкой, но отчетливой странностью. Беспроигрышным вариантом всегда был Эдвард Лир.
– Простите, – сказала я, когда на меня кто-то налетел, и мрачно потерла локоть. Всю жизнь я извиняюсь за чужую грубость. Я постоянно извинялась за Дэниэла. А этот грубиян даже не остановился. Я оглянулась, но он уже исчез в толпе.
И тут я спохватилась – сумка! Не на плече, а другая, которая была под мышкой. Там все документы по Джо Томасу, цифры, которые он мне дал, записи, сделанные во время сегодняшнего разговора с Тони Гордоном. Теперь бумаги пропали.
Я сразу направилась в офис, думая о словах Тони: «Нам досталось дело общенациональной важности. Если разрешат пересмотр и мы выиграем, откроются шлюзы для всевозможных исков. Нам необходимо соблюдать осторожность».
Тогда я поняла это так, что нам нужно действовать осмотрительно, если мы хотим победить. Теперь я задумалась, не о личной ли безопасности он говорил. Возможно ли, что меня ограбили неспроста и человек на мосту, лица которого я не разглядела, толкнул меня специально, чтобы украсть важнейшие улики?
Я почти бежала по Хай-Холборн. Ушибленный локоть разболелся не на шутку. Необходимо срочно сообщить о случившемся моему начальнику, и Тони Гордону тоже…
Взбежав по элегантной викторианской лестнице с перилами красного дерева, я едва не столкнулась с одной из секретарш.
– У меня для вас два сообщения.
Первое было от Тони. Вскоре после того, как я ушла, ему позвонили из комитета по пересмотру уголовных дел: наше дело передано в апелляционный суд. Отлично. Все, что нам теперь нужно, – согласие суда, а затем, с Божьей помощью, повторный процесс.
– Не сейчас, пожалуйста, – сказала я секретарше, помахивавшей передо мной вторым сообщением.
– Это срочно. – Она сунула мне в руку листок бумаги. – Позвоните ей немедленно.
Сара Эванс. Откуда мне знакомо это имя? И тут я вспомнила. Так звали покойную подружку Джо Томаса.
Глава 14. Карла
Карла висла на маминой руке и тянула ее назад, подальше от автобусной остановки. Подальше от того, что приведет ее в школу. Подальше от издевательских взглядов и насмешек, от которых Карла казалась самой себе еще глупее. А тут еще новый Чарли упорно молчал.
– Поторопись. – Мамин голос звучал на высоких нотах. Так бывало, когда она готовилась запеть или едва сдерживала истерику (сегодня – явно последнее). – А то мы опоздаем.
