– Что кажется странным вам, не обязательно странно для меня, и наоборот. Мои привычки абсолютно нормальны, с моей точки зрения. Это мои правила. С ними мне спокойнее. Если кто-то хочет совместной жизни со мной, им придется эти правила принимать.
– Вы говорили это своему адвокату на суде? – Тони просматривал свои записи. – Здесь это никак не отражено.
Джо пожал плечами:
– Он решил, что присяжные сочтут меня домашним тираном и отнесутся неприязненно. То есть без снисхождения.
– Вы били Сару во время той ссоры, когда она пришла домой пьяная?
– Нет.
– Вы прибавляли температуру воды на бойлере?
– Нет. Я вам уже говорил. Но вода была еще очень горячая, когда я нашел Сару, значит, когда она открыла кран, полился кипяток. Отсюда у меня и ожоги на руках – я получил их, когда вынимал ее из ванны.
Вопросы следовали один за другим, будто мы уже сидели в суде, – важнейший этап подготовки к процессу.
Если Тони и было неприятно, что Джо подчеркнуто общался исключительно со мной, он не подавал виду.
– Ясно, – сказал он, вставая. – Думаю, теперь нам есть с чем работать.
– Думаете? – пронзительный взгляд Джо Томаса остановился на моем коллеге. – «Думания» недостаточно, чтобы вытащить меня отсюда. Вы должны мне доверять.
– Тогда и вы мне доверяйте, – огрызнулся Тони Гордон.
Точно с такой же интонацией «не трогай мой мячик» ворчал наш старый пес, имевший обыкновение трусить, прихрамывая, рядом с Мерлином.
Дэниэл был одержим лошадьми, поэтому после долгих уговоров родители купили ему Мерлина на соседней ферме. Этот мирный, степенный, ходивший враскоряку конь отнюдь не зачислил Дэниэла в разряд парий: между ними сразу возникла особая связь. Это с моим братом Мерлин первым терся носом, когда мы утром приходили в конюшню покормить его и выгрести навоз. Когда мы по очереди катались по белым известковым дюнам, Мерлин особенно осторожно катал Дэниэла, который в результате стал заметно увереннее в себе. Мы ездили вдоль линии прибоя, а однажды Дэниэлу даже разрешили в качестве «особого развлечения» провести Мерлина на кухню через заднюю дверь.
Воспоминания, в которых к радости примешивалась горечь, не позволили мне в прошлый приезд зайти в загон и тем более на конюшню.
Джо смотрел на меня с тревогой. Мне хотелось его обнадежить, но я сама еще не отошла после прочтения анонимного письма. Тони строго предупредил, что сейчас не время говорить об этом клиенту.
– Тони настоящий профессионал, – прошептала я Джо на прощание. – Если кто-то и сможет вас вытащить, так это он. – И я решилась.
Я вынула из сумки один из альбомов с наклейками, принадлежавший раньше Дэниэлу. Он достаточно мал, чтобы поместиться у Джо в кармане, но я колебалась, оставлять наклейки или нет. Я ему их просто покажу. Когда Джо брал альбом, его рука коснулась моей – и через меня будто пропустили электрический разряд. Я с трудом устояла на ногах. Что я творю?!
Я перешла границу, о которой меня предупреждали и шеф, и тюремная охрана. Я совершаю правонарушение, делаю заключенному подарок на том единственном основании, что Джо напоминает мне моего брата. В логике моего поведения масса прорех: брату я уже ничем помочь не в силах, поэтому пытаюсь поддержать этого Томаса, рискуя при этом карьерой и даже жизнью…
Что же касается прикосновения, то это случайность, решительно сказала я себе. Джо смотрел в сторону, словно ничего не произошло.
Когда мы с Тони, расписавшись у охраны, шли по длинным коридорам к двойным дверям, я ждала, что меня вот-вот окликнут или тронут за плечо. Меня исключат из реестра, отберут дело…
Но отчего же сейчас, за воротами тюрьмы, меня буквально трясет от восторга?
– По-моему, все прошло неплохо, учитывая обстоятельства, – сказал Тони, пригладив волосы обеими руками, когда мы вышли на парковку.
Я судорожно глотала свежий воздух.
– Согласна.
Второй раз в жизни я стала преступницей.
Глава 16. Карла
– Карла! Карла! Иди играть! Иди играть!
На площадке прыгала маленькая девочка с торчащими из-под широкой серебристой скобки зубами и такими оттопыренными ушами, будто Господь приставил их не глядя.
В прежней школе Карлы эту девочку осыпали бы градом насмешек и безжалостно задразнили, а здесь она была одной из самых популярных в классе! Что еще важнее, она была очень мила со всеми, включая Карлу.
Идя на занятия в первый день, Карла цепенела от страха и едва передвигала ноги. Она единственная новенькая в классе! Четверть началась бог знает когда, все друг друга уже знают! Ее обязательно невзлюбят! Но как только Карла прошла в ворота со статуей Пречистой Марии со склоненной головой, ей сразу стало спокойнее.
Никто не плевался, не рисовал на стенах, никто не передразнивал ее итальянский акцент. Более того, у девочки со скобками на зубах, рядом с которой усадили Карлу, папа много лет назад приехал из Италии.
– А мой папа сейчас с ангелами, – поделилась Карла.
– Бедняжка!
После этого новая подруга позаботилась, чтобы Карлу на большой перемене принимали во все игры. Прыгая через скакалку вместе со всеми, Карла, на седьмом небе от счастья, начала верить, что ее мечты сбылись.
Даже учительницы-монахини отнеслись к ней доброжелательно, хотя их рясы развевались, словно платья ведьм, о которых Карла недавно прочла в книжке. Им понравилось, что Карла знает, когда следует креститься на утренней молитве.
– Какой чудесный голос! – восхитилась одна монахиня с добрым, кротким лицом, услышав, как Карла с большим чувством поет «Господь мой пастырь». А когда девочка не смогла одолеть длинный пример на деление, другая монахиня присела рядом и объяснила, как надо действовать.
– Понятно! – выдохнула Карла. Теперь все становилось понятно!
Никто не говорил ей, что она глупая копуша. Остались только две проблемы.
– Теперь мы в расчете, – прошептал Ларри, придя к ним домой накануне вечером. – Мне пришлось просить о большом одолжении, чтобы тебя взяли в эту школу. Больше ни о чем не проси. Ты меня поняла?
Равняется ли новая школа красногубой тете в машине, Карла не знала. Это не такое уравнение, о котором можно спросить у новых учительниц.
Вторая проблема была поменьше, но требовала срочных мер. Ни у кого в школе не было Чарли! Пеналы в виде гусеницы были писком моды в прошлой четверти. Теперь у всех были пеналы «Китти» – розовые, пушистые, с вытаращенными пластиковыми глазами и настоящими пластмассовыми усиками.
«Больше ничего не проси», – предупредил Ларри. Но Карле хотелось Китти! Ей обязательно нужен такой пенал, иначе она будет не такой, как все, и снова начнутся насмешки, как в старой школе.
