– Конечно хочет! – серебристым голосом воскликнула мама. – Она просто устала, вот и все!
Карла кивнула. По правде говоря, живот болел не так уж сильно.
– Отлично, – сказал довольный Эд. – Идем, начнем сейчас же!
Первое, что увидела Карла, войдя в квартиру номер три, был новый ковер в гостиной.
– А где тот? – спросила девочка, с одобрением отметив, что ковер в голубых и зеленоватых тонах, а не унылый коричневый.
– Лили рассердилась и облила его кофе, – сказал Эд.
– Ты спроси его почему, Карла. – Лили появилась из кухни со стопкой бумаг в руке.
Как, Лили все-таки дома? Карла испуганно замерла.
Эд засмеялся, но девочка видела, что ему неловко.
– Я думал, ты в офисе, – негромко сказал он.
– Я передумала. Буду работать в спальне, а то слишком много времени трачу на дорогу. – Лили улыбнулась одними губами. – Надеюсь, ты не против?
– Поступай, как тебе удобнее, – очень вежливо ответил Эд, что у взрослых означает плохо скрываемую неприязнь. Карла много раз такое видела в мамином любимом сериале.
Лили ушла в спальню.
– Присаживайся на диван, Карла.
Девочка подчинилась, дрожа.
– Лили хочет тебя убить? – прошептала она.
Эд уставился на нее – и захохотал. Прекрасный теплый, гортанный смех пробудил у Карлы желание присоединиться к веселью. Отсмеявшись, Эд спросил:
– С чего ты взяла?
Карла почувствовала себя глупо.
– Я видела слово «убийство» в ее домашней работе, когда мы ехали в автобусе, и испугалась. – Ее голос задрожал. – Я думала, она хочет меня убить, а может, и тебя…
– Ш-ш-ш, ш-ш-ш. – Эд подбежал к Карле и обнял ее за плечи. – Ты зашла не с того конца, дорогая.
Дорогая? Так Ларри иногда называет маму. Карле это понравилось: как будто она уже взрослая, а не маленькая.
– Лили адвокат. Она помогает навести в мире порядок. – Эд фыркнул, будто не соглашаясь с самим собой.
– Как это?
– Она помогает людям, которых обидели или обвинили в плохих делах, а они их не совершали. Понимаешь?
Карла не поняла, но кивнула, чтобы Эд не счел ее дурочкой.
– Сейчас моя жена пытается помочь одному дяде, который сидит в тюрьме по обвинению в убийстве, но на самом деле он хороший. По крайней мере, так считает Лили.
– А зачем же его в тюрьму посадили?
Эд уже вернулся за мольберт и делал наброски. Карле стало холодно.
– Хороший вопрос. А еще Лили расстроилась, потому что умерла лошадь ее брата.
Карла сделала гримасу.
– Ой, я боюсь лошадей! Одна лошадь пыталась меня укусить, когда мы всем классом ходили в зоопарк. – Затем она вспомнила про загубленный ковер. – Лили из-за этого пролила кофе?
Эд начал что-то подчищать на холсте.
– Нет. Потому что я… Ну, сделал то, чего не должен был делать. – Он сказал это с такой грустью, что Карла соскочила с дивана и подбежала его обнять. – Только, пожалуйста, не двигайся.
Она снова села неподвижно.
– А говорить можно?
Кисть Эда двигалась по картине. Карла этого не видела, но слышала шорох.
– Говори на здоровье.
– Я тоже сделала такое, чего не должна была делать. Я… изрезала нового Чарли.
– Кого?
– Свой пенал в виде гусеницы.
– Зачем?
– Потому что хотела другой, получше.
Рука Эда задвигалась быстрее, а голос звучал словно издалека, будто он ее не слушал:
– Все мы иногда хотим чего-то получше, Карла. И если однажды нас перестанет устраивать то, что у нас есть, может, мир станет лучше… Ну-ка, иди посмотри.
Спрыгнув с дивана, Карла подбежала к мольберту. Это она! Сидит на диване, глядя прямо перед собой, и на губах у нее играет улыбка. Но руки! Они же стиснуты, выкручены! Будто что-то не так, несмотря на ее счастливое лицо.
– Это раскрылась твоя другая сторона, – ободряюще сказал Эд. – Судьям надоели картинки, которые годятся только на конфетные коробки. Если повезет, эта картина принесет нам победу.
Победу? В телевизоре победители становятся знаменитыми! От восторга Карла, отпросившись в туалет, побрызгалась стоявшими на полочке духами и потыкала в губы помадой Лили.
– Какой приятный запах, – сказал Эд, когда девочка вернулась на диван.
Скрестив пальцы, Карла ответила:
– Это мыло так пахнет. – Чувствуя себя совсем взрослой благодаря духам и портрету, она села прямо, как настоящая английская леди.
Картину отправили на большой конкурс, о котором рассказывал Эд, но судьи долго решают, кто лучший.
– Станет известно к Новому году, – обещал Эд, коротко сжав Карле локоток.
А пока мир охватила лихорадка рождественских приготовлений. Побывав на рождественской пьеске, в которой Карла и ее подруга Мария были ангелами, мама расплакалась и сказала: вот бы нонно это видел, он бы ее, наверное, простил.
– За что? – заинтересовалась Карла.
– Ты не поймешь. – И мама снова захлюпала носом.
Карле было неловко, потому что они ехали в автобусе. Четверть закончилась, впереди каникулы. Мама ехала в своем форменном магазинном платье, от которого пахло духами.
– Ларри не сможет встретить с нами Рождество, – всхлипнула она.
У Карлы сразу поднялось настроение. Ну и отлично!
– А почему?
– Потому что он будет со своей женой.
Женщина, сидевшая впереди, обернулась и посмотрела на маму и Карлу с таким презрением, что мама зарыдала еще сильнее. Так в слезах и дошла до дома.
Может, думала Карла, когда они проходили мимо третьей квартиры, ее друзья выйдут поглядеть, что тут за шум?
– А давай тогда встретим Рождество с Эдом и Лили, – попросила она. Теперь, когда Эд объяснил, что Лили не убийца, Карла снова ее полюбила. Хотя и не так, как прежде. Она расстраивала Эда, а ведь он рисовал Карлу.
– Они поедут к своим семьям. – Мамина рука, обнимавшая Карлу, напряглась. – Мы с тобой будем праздновать вдвоем, моя маленькая.
Слезы у мамы еще не иссякли, когда Карла открыла двадцать четвертую дверцу на рождественском календаре. Елка, которую Карла убедила маму купить на рынке, печально стояла у стены без единого украшения.
– Давай нарядим, – попросила Карла.
Но мама забыла купить мишуры, да и денег у них не было, поэтому Карла повесила на елку свой самый большой спортивный белый носок.
Сейчас она увидела в нем два подарка.
