Мужчина, зашедший в подъезд и круживший сейчас Франческу на руках под взглядом маленькой Карлы в белой пижаме, был Тони Гордон.
– Я люблю тебя, – услышала я, когда он опустил соседку на пол. – Мы выиграли дело! Хотел сказать тебе первой, а потом уже ехать домой.
Совпадения кажутся фантастическими, пока не случатся в реальной жизни. За свою непродолжительную профессиональную карьеру я в этом уже убедилась. Большинство совпадений трагичны: отец нечаянно сбил своего двухлетнего малыша в тот самый день, когда на свет появился его второй ребенок; на пожилую женщину в темноте напал с ножом ее собственный сын, когда-то отданный в приемную семью, причем ни грабитель, ни жертва не подозревали о связывавших их кровных узах; молодая женщина родила от вышибалы из ночного клуба, а он оказался ее родным отцом, который много лет назад расстался с ее матерью и даже не знал, что у него выросла дочь.
А теперь Тони и моя соседка! Я была разочарована – и яростно, бешено разозлилась. Как слуга закона может сознательно попирать нормы морали? Какое лицемерие!
Возможно, мое состояние подогрели воспоминания о том, как расстроилась мать, узнав о папиной интрижке. Его роман, видимо, сразу же прекратился, потому что после скандала родители жили нормально, а после смерти Дэниэла у них уже не осталось сил для любви и скандалов. Однако открытие сильно сказалось на маме: она уже никогда не разговаривала с отцом, как раньше. Мне кажется, она считает его неверность одной из причин смерти Дэниэла. Я тоже пытаюсь простить папу. Но разбитое вдребезги семейное благополучие, похоже, снова не склеишь.
Вот почему сейчас я пришла в бешенство.
– Да как вы смеете подкладываться под чужого мужа? Последний стыд потеряли? Тони, если я еще раз увижу вас с этой женщиной, сразу же позвоню вашей супруге!
Конечно, я бы никогда ничего не сказала его жене, с которой, кстати, даже не знакома, – от этого всем было бы только хуже. Но в тот момент я не отдавала себе отчета в том, что говорю.
– Из-за чего шум? – спросил Эд, когда я вернулась.
Я объяснила.
Муж поднял голову от своего рисунка. На листке бумаги был изображен нос. Красивый, дерзкий, чуть вздернутый, как у Карлы.
– А тебе не кажется, что это не твое дело?
– Нет. – Я отвернулась. – Это нечестно по отношению к Карле и к ребенку Тони. Франческа и Тони кувыркались, пока мы присматривали за Карлой. Тоже мне, мамаша, мужчину предпочла ребенку! Как вообще Тони с ней познакомился, черт побери?
– Похоже, чужие отношения тебя волнуют больше, чем наши, – нервно заметил Эд. (Хочет объясниться. Ждет обещанного разговора.) – Ну что, откупорим вино?
– Я не ходила в магазин.
– Сейчас я сбегаю. В коридоре уже все улеглось. – Эд положил мне руку на плечо. – Нам с тобой не повредит бокал-другой.
Когда за мужем закрылась дверь, я вспомнила слова Тони, сказанные во время работы над делом: «Бывают времена, когда клянешься, что синее – это черное, и искренне в это веришь. Но адвокаты – не лжецы, они тасуют факты и создают иной мир, в существование которого все поверят. И кто сказал, что этот мир не будет лучше существующего?»
Когда Эд вернулся, я уже лежала в постели, притворяясь спящей.
Утром я проснулась раньше мужа и оставила ему записку:
ПОГОВОРИМ СЕГОДНЯ, ОБЕЩАЮ. ИЗВИНИ
Вернуться на работу было облегчением – здесь можно не думать о недоумении на личике Карлы, которое я не могла забыть. Телефоны трезвонили дружным хором. Повсюду бегали люди. Нормальная рабочая обстановка.
«Освобождение заключенного положило начало массовым искам к производителям бойлеров», – кричали газетные заголовки в киоске на углу.
– Хорошая работа, – сказал мне один из партнеров фирмы, прежде в упор меня не замечавший.
– Вы прекрасно справились, – ворчливо произнес шеф.
На моем столе – воздушные шары, бутылка шампанского и стопка сообщений. От Тони ни одного. Как я теперь посмотрю ему в глаза? С другой стороны, это он должен стыдиться.
– У нас масса звонков от потенциальных клиентов, желающих, чтобы вы представляли их в суде, – добавил начальник и потрепал меня по спине. (Что за развязность!) – Но об этом мы поговорим позже. Почему бы вам не взять сегодня выходной в качестве компенсации переработок за все эти месяцы?
Вернуться домой в обед для юриста – вещь практически незнакомая, разве что при увольнении. На сердце было тяжело от неизбежности объяснения с Эдом. Все так запуталось, думала я, поворачивая ключ…
– Эд?!
Муж в джинсах, а не в деловом костюме. На столе – тарелка превратившихся в кашу недоеденных хлопьев, вокруг нее палочки угля и наброски. Эд сидит босиком.
– Ты что, тоже рано с работы вернулся?
– Нет.
Язык у него заплетается, в комнате пахнет спиртным. Я замечаю у стула полупустую бутылку «Джека Дэниэлса».
– Меня уволили.
То есть как? У меня в голове молниями вспыхнули все возможные варианты. Не устроил клиента? Повздорил с начальством?
– Меня застали за рисованием, когда я должен был заниматься «настоящей» работой. – Он с сарказмом изобразил пальцами кавычки.
Я взглянула на разложенные на столе листки – с них улыбалась маленькая Карла, танцуя или катаясь на велосипеде. Эд заблудился в своем придуманном мире.
– Да черт побери! – взорвалась я. – Как же мы протянем без твоей зарплаты? Ты хоть представляешь, что ты натворил?
Эд не отреагировал.
– Я должен знать, есть ли у нас будущее, – сказал он как ни в чем не бывало.
«Не знаю, – хотелось мне закричать. – Я не в состоянии связно мыслить после такой новости!»
– Ты обещала, что мы поговорим после окончания процесса. Мы могли все обсудить вчера, но тебе больше нравится наставлять на путь истинный нашу соседку.
Что тут ответить? Он был прав. Я быстро прошла мимо Эда в ванную. Тони предупреждал, что после вынесения вердикта может навалиться депрессия. Это как ломка. А выигрывать дела – как зависимость.
– Мне нужно побыть одной, – сказала я, заперев дверь. Присев на край ванны, я открыла краны. Горячий. Затем холодный. Снова горячий.
После дела Сары Эванс я больше никогда не смогу воспринимать ванну по-прежнему. Как не смогу по-прежнему воспринимать Эда. И себя.
С безнадежностью в душе я нехотя перебирала варианты. Бросив Эда, я останусь одинокой, испуганной, с неопределенным будущим. Если же я не уйду, у нас появится шанс начать все заново. Ну, если, конечно, Эд действительно разлюбил Давину. Но могу ли я ему доверять? И могу ли я доверять себе?
Необходимо принять решение. Первое или второе? Монетку, что ли, бросить? Дэниэл всегда бросал монетку, если не знал, как поступить. Я взяла лежавший у ванны журнал. Если откроется на нечетной странице, я уйду. На четной – останусь.
