– Лили…
Я выбежала из ресторана и бегом помчалась по улице. Домой. Мимо запертой двери в седьмую квартиру. Я едва успела добежать до ванной, как меня вырвало. Я не обращала внимания, когда Эд стучал в дверь и спрашивал, все ли со мной «в порядке».
Прошло четыре недели, а меня по-прежнему тошнит. И на случай каких-либо сомнений передо мной лежит доказательство, предоставленное купленным в аптеке длинным тонким пакетиком.
Я беременна.
Часть вторая. Двенадцать лет спустя
Голова по-прежнему раскалывается.
Когда я поднимаю левую руку (которая слушается), чтобы потрогать голову, под пальцами ощущается что-то липкое.
Кровь.
Перед глазами все расплывается.
Однако я различаю что-то за углом. Что это?
Туфля.
Красная туфля.
Полицейская сирена.
Я задерживаю дыхание в безумной надежде.
Сирена стихает вдали.
Вот бы повернуть время вспять…
Взгляд в прошлое, как можем подтвердить мы все трое, удивительная крепкая штука.
Что это я слышу?
Кровь стынет в жилах.
Она еще здесь.
Глава 24. Карла
Осень 2013 года
– Простите, по-моему, вы заняли мое место, – улыбнувшись, обратилась Карла к мужчине в деловом костюме, сидевшему у окна за два ряда от аварийного выхода. Улыбка была тщательно отработанной – тонкое сочетание очарования и предупреждения не связываться.
– Я не понимаю, что вы говорите.
Можно было бы сразу догадаться. Итальянец никогда не повяжет такой безвкусный галстук.
Карла повторила фразу по-английски, не меняя улыбки.
На лице мужчины мелькнуло раздражение, но он смягчился, взглянув на гладкое сияющее каре, блестящие полные губы, безупречную кожу и вдохнув аромат «Шанель № 5» – любимых духов Карлы с того дня, когда в детстве она тихонько воспользовалась ими в ванной Лили.
– Прошу покорно меня извинить. – Мужчина вскочил, чуть не приложившись головой о багажную полку, и взглянул на свой посадочный талон. – Вы правы, мое место рядом.
Карла не сомневалась, что сосед нарочно допустил «ошибку», чтобы сидеть у окна весь полет из Рима в Хитроу. Она подозревала, что, будь она не так красива или менее напориста, у него бы это получилось.
Пассажиров в салоне было немного. Когда самолет выруливал на взлетную полосу, боковые сиденья оставались пустыми. В ее ряду сидели только она и этот мужчина, развернувший «Таймс». Карле бросился в глаза заголовок «Новый план разрешения кризиса с беженцами».
Стюардесса показала, как пользоваться спасательным жилетом и надевать кислородную маску сначала на себя, а потом на детей. От оглушительного рева у Карлы заложило уши, и самолет вдруг рванулся вперед. Девушка вцепилась в подлокотники. Она летела второй раз в жизни.
– Волнуетесь? – спросил сосед.
– Нисколько, – спокойно ответила Карла, мысленно скрестив пальцы. Еще одна детская привычка – скрещивать пальцы всякий раз, когда приходится лгать.
Вот они и в воздухе! В окно Карла видела крошечные дома далеко внизу. Прощай, Италия, сказала она про себя и потрогала шею сзади: без обычных длинных локонов было непривычно. «Ах, твои прекрасные волосы!» – воскликнула мама, когда Карла вернулась от парикмахера, но девушке хотелось чего-то нового, как ожидавшая ее жизнь. Ей скоро двадцать три, пора добиться каких-то результатов.
В салоне раздался музыкальный сигнал, означавший, что можно расстегнуть ремни безопасности. Карла предпочла бы лететь так, но сосед расстегнул свой ремень, и девушка последовала его примеру. Два стюарда везли тележку по проходу. У Карлы заурчало в животе: она не смогла ничего проглотить на завтрак, а уже давно было время обеда.
– Что будете что-нибудь из напитков, мэм?
– Красного вина, пожалуйста.
– Большую, маленькую?
– Большую.
– Позвольте, я заплачу́. – Сосед прикоснулся к руке Карлы, останавливая ее. – Это самое меньшее, чем я могу загладить свою ошибку с креслом.
– Право же, не стоит, – сказала она.
– Нет-нет, позвольте.
Он флиртовал. Иного Карла и не ожидала. Она изящно наклонила голову чуть в сторону, как мама когда-то делала для Ларри.
– Очень любезно с вашей стороны.
– Вы летите в Лондон по делам или развеяться?
– И то и другое. – Карла сделала большой глоток. Вино было не таким хорошим, как из погреба нонно, но помогало расслабиться. – Я недавно получила диплом юриста в Италии, а аспирантуру буду оканчивать в Лондоне. Но я намерена также навестить старых друзей.
– Вот как? – Брови мужчины поползли вверх.
Брови были рыжеватые, и Карле смутно вспомнился Эд, склонившийся над альбомом с набросками.
– Я сам занимаюсь фармацевтикой…
Карла видела, к чему все клонится. От волнения она рассказала слишком много, и ее откровенность придала соседу смелости. Если сейчас промолчать, он будет нудить весь полет.
– Простите, пожалуйста, – сказала она, осушив бокал, – но у меня болит голова. Мне надо поспать.
При виде его разочарования Карла испытала тайное удовольствие. Ей не требовалось лишних доказательств, что она в состоянии кружить головы, – перед ней стояла задача вскружить нужные головы.
Из мягкой кожаной сумки девушка вынула шелковую маску. Опустив спинку кресла, она прикрыла глаза и уже начала засыпать, когда самолет резко пошел вниз. Раздался музыкальный сигнал и голос капитана:
– Самолет входит в зону турбулентности. Просьба привести спинки кресел в вертикальное положение и пристегнуть ремни безопасности.
Карла начала читать про себя «Аве Мария» и невольно унеслась мыслями на много лет назад, когда была растерянной испуганной малышкой. Нынешняя взрослая Карла – результат долгого и упорного труда.
Все произошло, когда она поправлялась после аппендицита. Слухи расходятся быстро. Узнав от мамаши Марии, что Франческа родом из Флоренции, люди в долине и в горах заговорили, что дочь нонно, оказывается, не преуспевающая бизнесвумен, делающая карьеру в Лондоне, и не «честная вдова», как утверждала сама Франческа, а просто мать-одиночка, которая еле сводит концы с концами, работая продавщицей в магазине. Подталкиваемый нонной, которая, как оказалось, и сопела тогда в телефон («Я нашла вас в телефонном справочнике, но всякий раз, дозвонившись, робела и вешала трубку»), нонно приказал дочери вернуться под «отчий кров». Без Ларри мама не могла оплачивать квартиру, поэтому выбора у нее не оставалось.
