– На сегодня все, – сказала я усердному молодому интерну, корпевшему над выданными мною досье. – Всем иногда нужен отдых.
– Но ведь сейчас только семь часов!
С тем же успехом он мог возразить «четыре часа». Сверхурочная работа для нас не просто будничная реальность, но и один из крепостных валов перед дверью на выход. Иными словами, переработка доказывает преданность профессии и защищает от постоянной угрозы быть выброшенным на улицу. Конкуренция в нашей среде смертоубийственная.
– Пахнет вкусно, – сказала я Эду.
Почему мы так часто делаем комплименты людям, которых боимся задеть? Муж эффектно продемонстрировал блюдо и осторожно поставил его на стол. С фотографии на стене на нас смотрит не по-детски серьезный Том. Как и Дэниэл, он редко улыбается.
– Так о чем ты хотела поговорить? О чем настолько срочном, что нельзя было позвать в гости девочку, за счет которой мы заработали свое состояние?
– Твое состояние, а не мое. Я свои деньги зарабатываю сама.
– Да как же ты не понимаешь. – Глаза Эда засияли. – Карла вернулась! Если она снова согласится мне позировать, какой импульс получит моя карьера! Реклама-то какая будет!
Словно я об этом не думала… Но что-то во всем этом настораживало.
– Пусть так, – начала я.
И тут зазвонил телефон.
– Лучше возьми трубку, – перебил меня Эд. – Наверняка снова по работе, как всегда.
Я неохотно ответила.
– Доченька…
У меня замерло сердце. Я звоню маме каждый день. Дежурный звонок – убедиться, что все в порядке. Виноватый звонок, потому что мама справляется с ситуацией, в которой я беспомощна. Но сегодня она не брала трубку. Потом на меня навалилась работа, и я забыла перезвонить. Да, да, сама знаю.
– Что случилось?
Мать выговорила через силу:
– С Томом… беда.
Между тем, чего мы хотим от жизни, и тем, что нам нужно в жизни, – очень большая разница. И только смерть способна поставить на места этих двух соперников.
Сейчас я очень хочу только одного – жить.
Глава 32. Карла
Прошла уже половина октября. Напрасно прождав звонка от Лили, Карла почувствовала себя обманутой и не на шутку разозлилась. Снова все как с письмами: видно, Лили и Эд из тех, кто говорит одно, а делает другое! Они и не собирались «отблагодарить» ее, как обещали. Они лишь хотели, чтобы она ушла! Этого можно было ожидать от Лили, но Эд с его добрыми глазами Карлу разочаровал.
Если они думают, что на этом все закончилось, то жестоко ошибаются. Она, сказала себе девушка, сидя в холодном хостеле и глядя в учебники (к тараканам она уже привыкла), даст этим англичанам еще две недели, а потом снова наведается в галерею.
Не меньше разочаровал ее имейл от одного из сотрудников Тони Гордона: «В настоящее время связаться с мистером Гордоном никак нельзя. Мы передадим ему ваше сообщение при первой возможности».
Другими словами, Тони не желал ее видеть.
– Походи вокруг его дома, – умоляла мама, когда Карла коротко сказала ей об этом по телефону.
Но названия улицы мама не помнила, только что это «где-то в Ислингтоне». Точного адреса не нашлось даже в «Гугле».
Решив не опускать руки, в субботу Карла несколько часов бродила по Ислингтону в надежде найти какую-нибудь зацепку, пробудить детские воспоминания о том неприятнейшем Рождестве, которое мама проплакала, потому что Ларри не мог быть с ними. Но она помнила только высокий белый дом с большими окнами, которых в Ислингтоне пруд пруди, как говорят англичане.
Ей ничего не оставалось, кроме как направить свою энергию на весьма нелегкую учебу. Курс в университете подобрался талантливый и яркий, однако у Карлы было преимущество. В группе числились только две итальянки, и вторая студентка не могла похвастаться такими, как у Карлы, природными данными – красотой в сочетании с острым умом. Студенты наперебой рвались ей помогать. Карлу столько раз приглашали на кофе и ужин, что она сбилась со счета.
Девушка всякий раз с улыбкой отказывалась, ссылаясь на занятость. Но, добавляла она с еле заметным наклоном головы, было бы очень хорошо, если бы ей кое-что объяснили в последнем домашнем задании.
Однажды вечером, когда руки у Карлы стыли от холода в тесном номере хостела, зазвонил ее мобильный. Лили!
– Прости, что мы так надолго замолчали, – неуверенно сказала бывшая соседка. – Дело в том, что после нашей последней встречи… у нас возникли некоторые проблемы.
Последовала краткая пауза. Карла чувствовала, Лили есть что сказать, но она сдерживается.
– Вы заболели? – поспешила спросить она.
– Нет, – в трубке послышался отрывистый смех, – не я.
В душе Карлы поднялась паника.
– Значит, Эд?
– Нет, он тоже здоров.
Это хорошо. Из них двоих Карла предпочитала Эда с его благодарными глазами. Лили доверять нельзя. Да, когда-то Карла боготворила соседку, научившую ее делать кексы «Виктория» и пускавшую к себе в гости, пока мама «работала». Но вспомните, чем все обернулось, когда Лили встряла между мамой и Ларри! Да и ее работа… Карла криво улыбнулась, вспомнив, как сочла Лили убийцей, увидев у нее в досье слово «убийство». Все-таки нужно иметь определенный склад характера, чтобы защищать человека, обвиненного в том, что он отнял чужую жизнь. Карлу передернуло. Уголовное право не для нее. Вот трудовое законодательство, в один голос говорили преподаватели, – пожалуйста. К нему у Карлы явные способности.
Лили тем временем говорила о своем сыне:
– У Тома… гм, у него неприятности в школе, но мы уже все уладили.
– Ну и слава богу. – Карла сознавала, что следовало проявить больше участия, но, по правде говоря, все это ее не трогало. Некоторые из ее подруг в Италии уже растили малышей; может, когда-нибудь и ей захочется чего-то подобного, но сейчас у нее в планах дела поважнее.
– Мне пришлось отпрашиваться с работы, – продолжала Лили. – Но я уже вернулась в Лондон, и мы с Эдом хотим спросить: не согласишься ли ты прийти к нам на ужин на следующей неделе?
Дом Эда и Лили оказался очень красивым. Ветер гнал по тротуару разорванный пустой пакет из-под чипсов. Карла постояла, глядя на изящное высокое строение из белого кирпича с запоздалыми геранями на балконе. Шорох в живой изгороди, окружавшей дом, напугал девушку, но это оказалась всего лишь птица. Успокойся, велела себе Карла. Ты нервничаешь потому, что наконец оказалась у цели.
Сунув под мышку принесенный букет, Карла нерешительно взялась за массивное серебряное кольцо на полированной черной двери. Когда Эд распахнул дверь («Входи, входи же!»), Карла залюбовалась черными и белыми плитками пола прихожей. Каждая комната казалась картинкой из журнала. Всюду белый. Белый цвет и стекло. Стеклянные кофейные столики. Белые стены. Белые столешницы на кухне.
