Я была не просто нервной, а на грани истерики. Несколько раз я чуть не проговорилась обо всем мужу, но удержалась. Эд не поймет. Никто не поймет. Если бы мне не было жаль мою бедную мать, которой и так несладко, я бы доверилась ей. Но один взгляд на ее усталое лицо, осунувшееся от забот о нашем сыне, который, по сути, – наша ответственность, остановил меня. С этой проблемой я обязана разобраться сама.
В некотором смысле присутствие Карлы принесло облегчение. Посторонний человек в непонятно на чем держащейся семье, где все на ножах друг с другом, заставляет вести себя прилично, особенно в такой праздник, когда весь мир должен быть счастлив (поэтому я, кстати, ее и позвала).
Эд ухватился за мое предложение, и я знаю почему. Можно подумать, я не поняла еще тогда, в галерее, что Карла может нас спасти! Эд должен ее нарисовать, это сдвинет его карьеру с мертвой точки. В Девоне я видела, как за столом он осыпал Карлу горячими благодарностями.
– Мне даже просить не пришлось, – восторженно сообщил он после обеда. – Она сама подсказала. В январе договоримся о сеансах. Пойми, Лили, это может означать новый этап в моей жизни!
Он был в таком приподнятом настроении, что мы почти перестали ссориться из-за Тома и моей работы. Я, естественно, проверяла электронную почту («Да, мама, даже во время праздников»), но это у нас в порядке вещей. Еще была пара неприятных моментов, когда Карла спросила о Дэниэле.
– Почему ты не скажешь ей, что он умер? – в конце концов спросил Эд.
Мне захотелось на него закричать. Как он не может понять? Дэниэл мой брат. А Карла пусть не сует нос не в свое дело.
Когда случился отвратительный скандал из-за писем Карлы с требованием денег, Эд обвинил меня в том, что я уничтожила его вдохновение.
– Надеюсь, вы хорошо провели Рождество? – спросила моя секретарша, когда я уселась за рабочий стол.
– Да, спасибо, – машинально ответила я и взглянула на сверкающий бриллиант у нее на левой руке: – Как я понимаю, вас можно поздравить?
Девушка радостно кивнула:
– Самой не верится. Он положил кольцо в рождественский пудинг! Я его чуть не проглотила, но…
Зазвонил телефон. Звонила чья-то мамаша, бившаяся в истерике: сына арестовали за вождение в пьяном виде, сейчас он в камере, не можем ли мы помочь?
Слава богу, есть работа, которая позволяет обо всем забыть. Запечатывает щели, через которые просачивается газ. Помогает не думать, что вот сейчас мама морально готовит Тома к первой неделе учебы после каникул, когда ему придется ложиться спать без бабушкиного поцелуя на ночь.
– Да, и еще, – сказала секретарша. – Когда я пришла, это лежало в лотке для входящих документов.
Фотография. В конверте, на котором от руки крупно написано мое имя и слово «ЛИЧНО».
На фотографии четко виден Т-образный перекресток без дорожных знаков.
Ночной дежурный, как раз сдававший смену, подтвердил мои худшие опасения: конверт вчера вечером принес коротко стриженный человек.
Я медленно порвала фотографию на мелкие кусочки и подала секретарше.
– В мусорную корзину для конфиденциальных материалов.
– Вам не нужна эта информация?
– Нет. – Отныне я буду выигрывать дела сама.
Глава 38. Карла
Проснувшись в День открытия подарков, Карла узнала, что Лили уже уехала в Лондон утренним поездом в шесть ноль три.
– Очередной клиент требует внимания, – буркнул Эд.
С отъездом Лили все заметно расслабились: больше не слышно было ехидных комментариев или замечаний вроде: «Пожалуйста, Том, посиди спокойно хоть минуту!»
Однако и без колкостей Лили Карла чувствовала: в этом доме что-то не так. Мать Лили вела себя с ней особенно любезно, как бывает, когда что-то стараются скрыть. Карла подозревала, что это как-то связано с Дэниэлом, братом Лили, о котором никто не хочет говорить.
Может, они не общаются? Карле вспомнилась Италия, где многие соседи до сих пор попрекают ее незаконным происхождением, хотя «падение» ее матери произошло четверть века назад.
В последний день каникул в Девоне Карла гуляла с Эдом и Томом по пляжу – это было важно для подготовки следующего хода. Прогулка вышла прекрасной: Карла уделяла Тому особое внимание, научив его нескольким итальянским фразам, и с удовольствием отметила, что понравилась мальчику. Том все схватывал на лету, хоть и хлопал ладонью по колену всякий раз, повторив фразу правильно.
– Это один из его ритуалов, – прошептал Эд, будто зная, что она поймет.
Карла всячески старалась очаровать родителей Лили.
– Том всю неделю в специальной школе, – сказал его дед, когда Карла прощалась, готовясь ехать на станцию. – Нам всем с ним трудно, но у вас, я гляжу, ловко получается.
– Приезжайте еще, – сказала мать Лили, по странному английскому обычаю прижимаясь щекой к лицу Карлы. – Вы на нас хорошо влияете.
Карле совсем не хотелось уезжать. В поезде она сидела как на иголках. Они с Эдом договорились о встрече, чтобы обсудить, как и когда она будет позировать.
– Жду с нетерпением, – сказал он, стиснув ей руку на прощание.
Хостел встретил ее холодом и пустотой. Несмотря на множество молодых постояльцев, Карла ни с кем не сошлась: девицы с уродливыми татуировками и кольцами в носу были не ее круга. Они тоже ее сторонились: никто из хостела даже не пригласил ее на общую новогоднюю вечеринку. Впрочем, Карла бы и не пошла. Укутавшись в одеяло, она стала изучать новые прецеденты.
Маме она уже позвонила. Звонок был непозволительной роскошью, но девушке очень хотелось услышать родной голос. Слышно было плохо.
– Я люблю тебя, cara mia, – едва разобрала она.
– Я тебя тоже люблю, мама.
Лежа на узкой кровати, Карла закурила сигарету и со вздохом подвела итог. Уже январь, а она так и не добилась намеченных целей. Что-то должно произойти, чтобы события сдвинулись с мертвой точки.
Она методично обдумывала следующий шаг, когда за стенкой оглушительно загремела музыка. Девица из соседней комнаты уши не жалела, ни свои, ни чужие. Как прикажете что-нибудь обдумывать под такой грохот? Сходить, что ли, в душ, успокоиться… Взяв пакет со всем необходимым и накинув халат, Карла заперла комнату и пошла в конец коридора. Она не пробыла в душевой и пяти минут, как в дверь забарабанили:
– Пожар! Пожар! Всем выйти из здания!
Я еще могу ощущать запахи.
Говорят, обоняние покидает умирающего последним.
Стало быть, еще не все потеряно.
Еще не все.
Это хорошая новость.
Плохая новость – что-то горит.
Еще хуже – в комнате нет красных туфель.
