Они подошли к лестнице: красивые белые с черным ступени вели к внушительной черной двери. Карла чувствовала, что отказать будет невежливо.
Пригласив Руперта присесть, она отодвинула учебники в сторону, чтобы очистить место на столе; просторная кухня служила иногда и гостиной. На диване, с раздражением заметила девушка, настоящий кавардак из одеял и подушек.
– Что скажешь о… – начала она.
Руперт вдруг оказался совсем рядом и смело, но очень нежно обвел ее полные губы указательным пальцем.
– Ты очень красивая, Карла, – пробормотал он. – Ты знаешь об этом? – И привлек ее к себе.
Карла колебалась. Руперт очень красив и любезен, настоящий джентльмен, но она не может позволить себе отклоняться от цели. Девушка уже хотела отстраниться, когда в замке повернулся ключ.
Эд! Карла с испугом следила за его взглядом, скользнувшим по беспорядку на диване. От Эда не укрылось, как быстро Руперт отошел от Карлы. Лицо художника пошло пятнами.
– Так вот почему ты не хотела ехать в Девон – чтобы воспользоваться нашим домом как местом свиданий? Да как ты посмела? Вот как чувствовал, раньше вернулся!
Карлу бросило сразу в жар и в холод.
– Нет, вы все неправильно поняли!
Но голос Эда заглушил ее возражения. Он крикнул Руперту:
– Вон отсюда!
Пораженная, Карла смотрела, как Руперт уходит. Он должен остаться и оправдаться!
– Как вы смеете! – яростно заорала она Эду. – Я ничего плохого не делала, а вы позорите меня перед знакомым!
Теперь Эд и ее выставит, сказала она себе. Жить ей негде, и никогда не добиться того, что она задумала.
Но Эд, сломленный, вдруг упал к ее ногам:
– Прости меня, Карла, умоляю! Это не выходные, а черт-те что. Как жаль, что ты с нами не поехала – ты бы успокоила Тома! Знаешь, чем он сейчас увлекся? Какой-то компьютерной игрой, сидит за ней ночи напролет, практически не спит. Когда мы попытались забрать у него игрушку, он просто обезумел. Мы поссорились. Мать Лили настаивала, чтобы мы ему уступили – боится, что он закончит, как Дэниэл…
– Да что с этим Дэниэлом?
– Он давным-давно умер. – Эд презрительно взмахнул руками. – А ведь и не скажешь, послушав, как о нем говорят в этой семейке. Дэниэла много лет уже нет.
– Не понимаю.
Эд крепко схватил Карлу за руку, чтобы удержать ее.
– Дэниэл был приемным братом Лили. Он с самого детства был не в себе, несчастный дурачок.
Пришла очередь Карлы удерживать руку Эда, когда из него хлынули ужасные признания. Ссора Лили с братом. Конюшня. Как его нашли. Подробностей Эд не знал («Лили не может об этом говорить»), но одно было очевидно: Лили сказала нечто такое, из-за чего ее брат ушел и покончил с собой.
– Между нами вечно стоит эта история – Лили ни разу не была со мной откровенна. – Зарыдав, Эд повалился на диван.
Какой ужас! Бедняга, почему он должен страдать из-за поступка своей жены? Лили скверно с ним обращается, не ухаживает, как положено за мужем. Что это за женщина, которая не готовит супругу ужин или приходит в постель через несколько часов после него? Мама учила Карлу важности таких вещей, какими бы старомодными они ни казались.
Но чему тут удивляться, Лили же адвокат. Хладнокровная и невозмутимая, привыкшая добиваться свободы для убийц и насильников.
Каким-то образом Карле удалось успокоить безутешного Эда: дружеская ладонь на плече, виски пополам с горячей водой – немного, на донышке стакана. А потом, хотя руки художника еще дрожали, Карла убедила его сесть за мольберт.
«Спасибо, Руперт», – думала она, сидя перед Эдом («Карла, лицо чуть влево, пожалуйста»). Может, все еще сложится удачно.
Глава 43. Лили
Несмотря на неудачи в суде и мои тайные сомнения, партнеры фирмы согласились оказать мне услугу, и Карла начала работать у меня в середине июля.
– Вы подыскали способного стажера, – сказал мне один из коллег в конце недели. – Красавица, но не без мозгов.
Он сказал это так, будто красивая внешность – недостаток. Отчасти это правда: женщин с яркой внешностью, особенно в таких сферах, как юриспруденция, не всегда готовы воспринимать всерьез. Я сознаю, что меня никогда не будут считать красавицей, но нахожу удовлетворение в том, что наконец обрела уверенность в себе. Наверное, это даже важнее.
Карла привлекала восхищенное внимание повсюду, куда бы ни пошла, и не только своей красотой или профессионализмом: Эд наконец закончил портрет. После одного из выходных в Девоне, для разнообразия проведенного без Карлы, все вроде бы успокоилось. Мы поссорились, и Эд уехал рано, но, видимо, наши разногласия его только подстегивают. Когда я вернулась, он работал над самым сложным – глазами.
Теперь картину берут на важную лондонскую осеннюю выставку, и об этом проведали крупные издания. Карла вдруг появилась повсюду – в женских журналах, в посвященном искусству разделе «Таймс», в приглашениях на коктейльные вечеринки, куда нас начали активно звать. Конечно, всем хотелось узнать, как мы встретились с Карлой спустя столько лет – вернее, как она нас нашла. Открыв один журнал, я обнаружила, что Карла умудрилась рассказать свою историю, практически не упомянув обо мне, будто это Эд приютил ее после пожара в хостеле, взял под крылышко в адвокатском бюро и не устает восхищаться тем, как прекрасно Карла ладит с его сыном, учеником специального интерната в Девоне. Карла никак не обозначила, что вообще-то Том живет у моих родителей. Да как она смеет?
– Ты не имела права упоминать о Томе, – еле сдерживаясь, сказала я Карле.
Мы быстрым шагом шли на работу. Мне вспомнилось, как много лет назад мать тащила маленькую Карлу к автобусной остановке.
– Это наша сугубо личная, частная жизнь, – продолжала я, кипя от ярости после оскорбительной статьи.
– Извините, – процедила Карла. В ее тоне не слышалось ни малейшего сожаления. Она выпятила подбородок, казавшийся острее обычного, почти как у кошки. – Но ведь это же правда!
– Том находится там, где ему лучше, – сказала я, с трудом сохраняя самообладание.
Карла дернула плечиком:
– Мы в Италии держимся семьей, независимо от обстоятельств. Я считаю, так правильнее.
– Ты сейчас живешь в Великобритании. – Я даже поперхнулась от ее наглости.
Мы уже входили в офис, и я не могла продолжать этот разговор, но через несколько часов получила записку от сотрудника:
К СЧАСТЬЮ, НЕ УСПЕЛИ ОТПРАВИТЬ КЛИЕНТУ – СТАЖЕР ЗАМЕТИЛ ОШИБКУ. ПОЖАЛУЙСТА, ИСПРАВЬТЕ ПОДЧЕРКНУТОЕ.
Я допустила ошибку, оформляя документы о мошенничестве одной компании, – небольшую, но довольно серьезную. А внимательный стажер, согласно инициалам под исправлением, оказалась нашей итальянской «гостьей».
