Вечером на меня налетел Эд:
– Почему ты так отвратительно говорила с Карлой о Томе?
Внутри у меня все похолодело. Я почувствовала себя старостой в школе, получивший выговор от учителя за то, что настучала на девчонку, курившую в туалете. Почему меня винят за поведение Карлы?!
– Потому что она не должна была упоминать о Томе, равно как и о том, что он находится в специальной школе. Это наше частное дело.
– То есть наш сын относится к категории «Не открывать»? Ты его стесняешься, что ли?
Такая несправедливость вывела меня из себя.
– Ты прекрасно знаешь, что нет! Как, по-твоему, ты бы смог работать, если бы Том жил здесь? Ты бы смог сосредоточиться, если бы он ходил по студии и спрашивал, почему краску называют краской, или выдавал познавательную информацию по Моне Лизе или Джону Сингеру Сардженту?
Эд сел и включил в спальне свет. В его глазах была печаль. Я понимала, что мои слова звучали эгоистично, и ненавидела себя за это, но слишком легко вскипать обидой по каждому поводу, разбивая тщательно созданную оболочку внешнего благополучия. Эд тоже это понимал, но куда проще взваливать всю вину на меня.
– Просто мне кажется, – медленно сказал Эд, словно читая мои мысли, – что, когда у тебя ребенок вроде Тома, ты обязан поступать правильно, вот и все.
Он выключил свет, предоставив мне до утра метаться в кровати без сна. Говорить себе, что отделить наше существование от жизни Тома, как запутавшиеся шелковые нити, лучше, чем жить вместе с сыном. Я годами практически ходила за Дэниэлом по пятам, оберегая его от него самого, и в итоге не выдержала – сказала такое, чего не должна была говорить, совершила то, чего не должна была совершать. И это подтолкнуло моего брата к отчаянному поступку.
Если не ходить за Томом по пятам, появится шанс, что он чего-нибудь в жизни добьется. Мое постоянное присутствие ему не поможет. Наоборот, оно способно его убить.
Однажды вечером, пытаясь работать дома и сражаясь с наплывом мыслей, мешавшим сосредоточиться, я позвонила Россу.
– Лили! – Глубокий сочный баритон Росса сразу успокаивал. Появлялась иррациональная уверенность, что в конце концов все обязательно наладится. – Я думал, у вас сегодня торжественное событие? – В его голосе звучало удивление.
– Почему? Какое событие?
– Видимо, я что-то недопонял. Эд говорил, что вы вместе идете на открытие выставки.
– Он меня звал, но я не смогла из-за занятости. К тому же всех интересует Карла. Ах, ах, художник и его модель, маленькая итальянка. – Я даже не старалась скрыть раздражение.
Уходя сегодня с моим мужем, Карла была ослепительна: гладкое сияющее каре, безукоризненный макияж. Невозможно поверить, что всего за полчаса до выхода она корпела над учебниками.
Эд тоже выглядел неплохо, и дело не только в новой полосатой голубой рубашке. Он иначе держится, стал бодрым и жизнерадостным. Успех ему к лицу – всегда так было. Мой муж, как я уже поняла, из тех, кому жизненно необходимо преуспевать – хотя бы ради спокойствия близких. Эд сейчас пьет меньше виски и даже стал нормально общаться со мной. Он это заслужил, сказала я себе, попрощавшись с Россом (мы договорились вместе пообедать через пару недель), пусть наслаждается заслуженным триумфом.
Август 2014 года
Через три недели я задержалась в офисе. Эд был на очередном коктейле, Карла сидела дома. Утром она не пошла со мной в офис.
– Мне что-то плохо, – пожаловалась она, свернувшись на постели, как котенок.
Почти в десять часов, когда все давно разошлись по домам, зазвонил телефон на моем столе. Я поняла, что это Джо, еще до того, как услышала голос. Я его чувствую через телефонную линию.
– Лили, только не кладите трубку. Идите скорее.
Волоски у меня на руке поднялись сами собой.
– Куда?
Он назвал отель возле Стрэнда. Неужели снова анонимная наводка, которую лучше проигнорировать?
– Это связано с вашим мужем. Я слежу за ним уже некоторое время. – Джо чуть повысил голос и заговорил настойчивее: – Да, я за вами присматриваю и оберегаю вас! Идите туда сейчас же.
Задрожав, я положила трубку. Надевая плащ и прощаясь с охранником, я убеждала себя, что пойду домой. Что не стану искать эту гостиницу и стремиться увидеть то, что мне нужно или не нужно видеть.
Эд такого не сделает, Эд в жизни так со мной не поступит, неотступно билось в голове. Но мне тут же вспомнились перепады его настроения и то, как он загорался и остывал за годы нашего брака. Нашего поспешного брака, заключенного из-за желания получить наследство, о чем он пытался умолчать. Брака, который мы сохранили ради Тома. Но у нас же стерпелось-слюбилось, не так ли?
Выходя из такси, я заметила на тротуаре фигуру. Нет, это была парочка. Женщина положила голову на плечо мужчине! Ее короткие волосы блестели в свете уличного фонаря. Мужчина был высокий и слегка сутулился, словно по многу часов проводил за мольбертом.
Я побежала к ним. Они стояли под фонарем. Мужчина нагнул голову, чтобы поцеловать девушку, – и заметил меня.
– Лили? – опешил мой муж. У него даже рот приоткрылся. Словно не веря своим глазам, он повторил: – Лили?
Рядом сверкнула вспышка света, словно нас сфотографировали. Перед моим лицом кто-то помахал удостоверением журналиста.
– Миссис Макдональд, как вы прокомментируете слухи, что у вашего мужа роман?
Запах гари стал слабее.
Это хорошо. Но в воздухе висит предчувствие беды.
Неужели потерян мой последний шанс?
Что еще она задумала?
Что она собирается делать?
Глава 44. Карла
Конечно, шумиха вокруг новой картины сыграла не последнюю роль в их сближении: история, похожая на сказку, как окрестила ее одна газета. Маленькая итальянка выросла. Статьи в журналах. Объятия с Эдом перед камерами. Легкий поцелуй в щеку – у самых губ – после особенно гламурной коктейльной вечеринки. Карле даже не пришлось особо стараться.
Но ничего более интимного не происходило до того вечера, когда Лили в очередной раз задержалась на работе, а Карла позировала в гостиной для новой картины. Окно было открыто – вечер выдался душным. Девушка нарочно не стала подкрашиваться, зная, что Эду так больше нравится. От жары на верхней губе у нее выступили бисеринки пота.
– Немного левее… Теперь правее.
Неожиданно Эд вышел из-за мольберта и направился к Карле. Опустившись на колени, он нежно, очень нежно убрал маленькую прядку волос с ее лба.
– Ты самое красивое создание, какое я видел в жизни, – сказал он и поцеловал Карлу. А она не противилась.
Ей отчего-то вспомнился сосед по креслу в самолете, которому она отказала из-за обручального кольца. Разве она не твердила себе с самого детства, что никогда не позволит унизить себя, как унижали маму?
