И ошеломленно опустилась в кресло, потому что у нее подкосились ноги. Эд задолжал несколько тысяч по кредитной карте. Ипотека не выплачивалась уже два месяца – в письме говорилось о предоставлении трехмесячной отсрочки «по вашей просьбе». Но потом деньги необходимо будет заплатить.
– Все уладится, – сказал Эд, когда Карла налетела на него, едва он переступил порог. – Это вопрос притока и оттока наличных денег. У меня скоро новая выставка, мой агент настроен очень оптимистично. Я продам картины и выручу больше чем достаточно… Он смотрел на Карлу разочарованно, словно это она проштрафилась. – Пожалуйста, не заходи больше в мой кабинет. Поверь, я ничего от тебя не скрываю.
На следующий день Карла обнаружила, что письма исчезли.
Открытие выставки почти отвлекло девушку от усиливавшихся сомнений: так престижно и весело было фотографироваться под руку с Эдом, таким красивым в смокинге!
– Прикажете назвать вас подругой мистера Макдональда? – спросил Карлу один из журналистов.
Эд наклонился над ее плечом:
– Пишите – невеста.
Карла вздрогнула. Даже речи об этом не было! А Эд говорил так, словно у них все решено.
– Зачем ты так сказал? – спросила она по дороге домой.
Рука Эда, державшая ее руку, сжалась.
– Я думал, ты будешь рада.
– Я рада.
Но Карла вовсе не была в этом уверена. Когда они впервые занялись любовью, ей очень понравилась импульсивность Эда, но сейчас ей казалось, что он обращается с ней, как с ребенком, каким она была при их первом знакомстве. Эд принимал за нее все решения, в том числе важные, где ей тоже полагалось право голоса. Хочется ли ей замуж? Брак привлекал Карлу уже значительно меньше.
Назавтра, когда она вновь задерживалась в офисе, позвонил Эд.
– Читала «Телеграф»? – отрывисто спросил он.
Карлу кольнуло нехорошее предчувствие.
– Нет.
– Прочитай.
Номер «Телеграф» нашелся на ресепшене, среди газет для клиентов. Карла быстро пролистала его до раздела, посвященного искусству. Боже милостивый!
НОВАЯ ВЫСТАВКА РАЗОЧАРОВАЛА ЛЮБИТЕЛЕЙ ИСКУССТВА.
Художник Эдвард Макдональд не оправдал ожиданий публики…
– Извините, – сказала она одному из старших сотрудников, – мне нужно срочно уйти.
Тот приподнял бровь:
– Вы уже написали записку по делу?
– Не до конца, но у меня чрезвычайные обстоятельства.
– Появятся еще одни, если утром все не будет готово.
– Будет.
Когда она прибежала домой, Эд, сгорбившись, сидел на диване.
– Все наладится, – сказала Карла, нагибаясь и целуя его в лоб.
– Наладится ли? Галерею придется продать – у меня нет средств на ее содержание.
Впервые в жизни Карла видела плачущего мужчину.
– Я уверена…
Он раскрыл объятия и прижал ее к груди. От него пахло виски, рот был мокрый, когда он повалил Карлу на диван.
– Не надо, Эд, не надо, это рискованно…
Но он продолжал целовать ее, и оказалось легче сдаться, чем протестовать.
Через неделю она получила письмо от мамы.
«Кара миа,
Ты не поверишь, что случилось! Ларри оставил мне небольшое наследство. Я только что узнала. Его вдова всячески старалась оспорить этот пункт, но судья постановил, что деньги мои по праву. Перед самым концом мой Ларри изменил завещание. Все-таки какой хороший был человек!
Значит, визит в хоспис все-таки принес пользу. Но Карле буквально стало дурно. Судя по упомянутой сумме, за финансовое положение мамы можно больше не волноваться – неудивительно, что вдова была против. Но тогда выходит, что она, Карла, напрасно связалась с Эдом? Пожалуй, пора разорвать эту связь.
Глава 47. Лили
Февраль 2015 года
– Он уже близко, он уже близко! – Том бегает по комнате взад-вперед, хлопая руками по коленкам, будто играя на барабане.
Это обусловлено его заболеванием: физическая активность, говорят специалисты, успокаивает больного (и треплет нервы окружающим).
– Вон его машина! Мам, вон машина!
Присутствие Росса всегда производит на мальчика такой эффект. Если мы с Эдом и сделали что-то правильно, так это выбрали крестного для Тома.
Меня немного успокоило то, как Росс был шокирован новостью, что Эд бросил меня ради Карлы, да еще и потребовал дом.
– Насчет неприемлемого поведения – это бред, – сказал он, когда я зашла к нему на следующий день с опухшим лицом (слезы текли рекой).
Я пожала плечами, незаметно оглядывая квартиру. Стиральная машинка с оторванной дверцей лежала на боку на кухонном столе, будто ожидая, чтобы кто-то вызвал мастера. В мойке громоздились тарелки, на полу у мусорного ведра высилась стопка газет. Наполовину пустая бутылка «Джек Дэниэлс» стояла в стороне. При этом сам Росс всегда был одет в стильный костюм с модным галстуком. Мне в сотый раз пришло в голову, что никто по-настоящему не знает другого человека и еще меньше знает себя. Каждый из нас – ходячий клубок противоречий.
– На каком основании он ссылается на неприемлемое поведение? – спросил Росс.
– Постоянно задерживаюсь на работе, не беру отпуск и тому подобное, – криво усмехнулась я. – Неприемлемое поведение имеет очень широкий спектр значений. У меня одна клиентка добилась развода, потому что муж перекопал ее огород, не спросив разрешения. – Я схватилась за край кремовой столешницы. Представляю, что начнется, если адвокаты Эда узнают правду… Нет, приказала я себе, не думай об этом.
– Что вы намерены делать? – спросил Росс, подходя ближе.
Мне показалось, он хочет меня обнять. До сих пор мы лишь обменивались дежурными поцелуями в щеку. Я отступила на шаг назад со странным чувством.
– Не знаю. – Я могла думать только о геометрическом узоре на терракотовом полу. Со вчерашнего вечера маленькие детали казались очень важными – может, так мозг борется со стрессом?
– У меня идея. – Росс подошел к окну и стал смотреть на улицу. Он живет в Холлоуэе, и вид из окна здесь не так хорош, как из нашего дома в Ноттинг-Хилл. «Нашего» скоро превратится в «их»…
– Уезжайте из Лондона. Начните все заново. Откройте практику в Девоне, будьте поближе к Тому. Вы ведь с Эдом, кажется, когда-то говорили об этом?
Я вздрогнула при имени мужа.
– Это серьезный шаг. А если клиенты не захотят ездить ко мне в Девон?
По лицу Росса я видела, что такую возможность исключать нельзя.
– А вы сообщите своей фирме, что хотели бы открыть «дочку» на юго-западе Англии, тогда они сами предложат вам взять у них часть дел.
