Я колебалась. Уехать из Лондона? Поселиться в городке, куда я поклялась не возвращаться после смерти Дэниэла? Однако доводы Росса не лишены логики. Между мною и Этой Женщиной образуется дистанция. Мне удастся облегчить бремя, лежащее на моих родителях. Учиться Том по-прежнему будет в интернате, но не могу же я требовать от папы с мамой до бесконечности приглядывать за ним по выходным!
Вот так все и произошло. Даже сейчас, когда я вымыла особые нож и вилку Тома и положила их обратно на стол под его бдительным взглядом, я не совсем понимала, как нам удалось справиться в первые недели. Компания пошла мне навстречу: как Росс и предполагал, их заинтересовало предложение открыть филиал на юго-западе страны. Родители радушно приняли меня под свой кров, хоть мне и странно было вернуться в свою старую комнату, где в ящике стола все еще лежали бордовые с синим декоративные розетки Пони-клуба.
– Только пока я не подыщу себе жилье, – сказала я.
Однако легче оказалось остаться, жить в коконе родительской заботы. Под их защитой. В надежде, что уж теперь-то Джо Томас оставит меня в покое.
Никто, сказала я себе, не должен знать правды.
Стук дверного кольца вывел меня из задумчивости, когда я помешивала суп. Тыквенный. Из мускатной тыквы. Успокаивающий. Умиротворяющий. В Девоне зимой гораздо темнее и холоднее, чем в Лондоне, но я понемногу привыкаю. Мне по душе заведенный порядок, когда прилив сменяется отливом с неизменной регулярностью: это успокаивает, как ровное тиканье напольных часов.
Я всегда любила море. Том его тоже любит. Когда он приезжает домой на выходные, мы по нескольку часов гуляем по пляжу, ища выброшенный на берег топляк. Мама купила внуку собаку, маленького шнауцера, похожего на старичка с бородой. Том часами говорит с Сэмми, совсем как Дэниэл говорил с Мерлином. Иногда я спохватываюсь, что тоже разговариваю с собакой.
– Он здесь, он здесь! – радостно кричал Том, прыгая вокруг меня.
«Он никогда не устраивает такой суматохи, когда приезжает его отец», – подумала я, пересекая холл. Когда Эд приезжает к Тому, я отступаю на задний план. После постановления о разводе наши встречи сводятся к краткому кивку у дверей, когда Эд забирает сына на весь остаток дня.
Могу только представить, чем они занимаются в эти часы: разведенному родителю достаточно трудно развлекать детей вне дома, а с таким ребенком, как Том, еще сложнее. Интересно, как дела у Карлы? Надеюсь, не очень хорошо. Несмотря на слухи о помолвке – один из партнеров фирмы смущенно показал мне таблоид, – объявления о свадьбе еще не появилось.
Я восприняла это с облегчением, хотя и сержусь на себя за это. Эд наверняка колеблется, зато Карла, не сомневаюсь, не упустит шанса заполучить золотое колечко на безымянный палец.
– Забудьте о нем, – говорит Росс. – Вы слишком хороши для него.
Я понимаю, что он просто старается меня поддержать, но ценю эту попытку. В этой новой жизни Росс для нас очень важен. Том обожает, когда крестный приезжает в гости, и не в последнюю очередь потому, что тот всякий раз привозит кучу подарков, как на Рождество. Мои родители тоже его любят.
– Не понимаю, почему он не женится, – твердит моя мать.
– Привет! – сияющий Росс стоял на пороге, пошатываясь под грузом букетов и коробок. – Как тут мои самые любимые друзья?
Том нахмурился:
– Как это – самые любимые? Самый любимый может быть только один, надо говорить в единственном числе. Нельзя иметь много самых любимых, потому что тогда не будет ни одного настоящего самого любимого!
Подобные педантичные рассуждения, которым не откажешь в своеобразной логике, характерны для моего сына. Я от них устала, пусть они и неглупые, но Росс только улыбнулся. Он потянулся, чтобы взъерошить Тому волосы – по-свойски, как крестный крестнику, но вовремя остановился, вспомнив, что Том ненавидит, когда касаются его волос.
– Логично.
Сзади подошла обрадованная мама. Она сняла фартук и глазами показала мне сделать то же самое.
– Проходите, проходите же. Вы, должно быть, проголодались после поездки. Ужин почти готов.
Росс подмигнул Тому.
– Никому не говори, но я останавливался на шоссе и перехватил бургер. Но все равно голоден.
Том смеется. Этот разговор стал ритуалом, который повторяется при каждой встрече. Легенда успокаивает и меня, и моего сына, и даже моих родителей. Росс привносит в нашу семью «нормальность», о которой мы забываем, когда втроем пытаемся спасти Тома от него самого, отчаянно боремся, чтобы он не кончил, как Дэниэл. Это наш невысказанный страх. Наш дамоклов меч.
Никто, если у них нет такого ребенка, как Том, нас не поймет. Помню, когда Том был младше, я разговорилась с женщиной в очереди в супермаркете. Ее сын – лет десяти, с длинными тощими руками, которыми он беспрестанно размахивал, – сидел в инвалидном кресле. Люди уступали им дорогу и отнеслись сочувственно, когда мальчик смахнул консервные банки с ленты у кассы.
Хотя я и в страшном сне не желала Тому оказаться в инвалидном кресле, мне невольно подумалось, что в этом случае нас хотя бы понимали окружающие. Когда Том вытворяет свои фокусы в общественных местах (недавний пример – он наступил на бокал для вина в пиццерии, чтобы показать, сколько осколков может «сделать»), на меня смотрят так, словно хотят сказать: «Почему вы не приструните этого оболтуса?», или даже: «Такого под замком держать надо». От этого я начинаю закипать.
Я читала, что, когда дети с синдромом Аспергера становятся старше и перестают быть «забавными», их скандальность и вызывающее поведение настраивают против них окружающих. На днях в газете была статья о том, как владелец кафе вышвырнул за дверь подростка с аутизмом, когда тот устроил скандал: ему принесли кофе с молоком, а он заказывал черный. Подросток неловко упал и сломал руку.
Я бы своими руками убила того, кто попытался бы причинить вред моему сыну.
После ужина мы с Россом пошли гулять с собакой. Это тоже ритуал. Том обычно тоже просится с нами, но я боюсь его брать. Камни на краю пляжа очень высокие, и при свете луны трудно разглядеть, не лезет ли Том на один из валунов, откуда легко сорваться. Сегодня, к моему облегчению, сын объявил, что устал. Душ он примет утром (ванну он ненавидит), и если его особое полотенце с эмблемой «Манчестер юнайтед» не будет наготове, об этом услышит весь дом. Я понемногу привыкаю к этим «правилам», словно высеченным в граните.
Конечно, он сложный ребенок, но иногда я думаю, что мне повезло в том смысле, который не все поймут. Пусть Том необычный, зато с ним не соскучишься. У него пытливый ум. Он смотрит на жизнь так, как не умеют другие.
– Ты знала, что средний человек вырабатывает за жизнь достаточно слюны, чтобы наполнить два плавательных бассейна? – выдал он позавчера.
– Как вы? – спросил Росс, когда мы проходили под нависающей скалой, глядя на мигающие огоньки кораблей на горизонте. Мир словно становился другим, в котором мы жили нормальной жизнью.
