– Роды, к вашему сведению, – серьезная психологическая травма, – последовал твердый ответ. – Это вполне нормально, что она иногда видит кошмарные сны.
Сны? Да они и понятия не имеют, какой кавардак у нее в голове! Срочно нужно что-то придумать, но что? Выхода нет, впереди бесконечная чернота, которая засасывает и душит Карлу. В газете на днях было сообщение о женщине, задушившей своего ребенка. Ее осудили на десять лет. Дали бы и больше, если бы у нее не диагностировали послеродовую депрессию. Но у Карлы нет депрессии – Эд сказал, что это миф. Вот с Лили же после Тома все было нормально! Когда у тебя появляется ребенок, надо смириться с тем, что жизнь изменилась, и приспосабливаться к новой ситуации.
То есть поступать, как хочет он.
– Я приготовил нам курочку. – Эд взял Карлу за локоть и повел к столу. – Курятина тебе полезна. Ну же, дорогая, это твой любимый рецепт.
Разве она может что-нибудь проглотить?
Эд налил себе еще вина.
– Тебе не хватит? – не выдержала Карла.
– А что ты сделаешь? Снова ударишь меня, как в тот раз в присутствии Тома?
– Я тебя не била, – Карлу раздражало, что Эд часто припоминает ей тот случай. Она только протянула руку, чтобы не дать ему открыть новую бутылку, а Эд, как нарочно, повернул голову. Видит Бог, хоть одному из них нужно быть в трезвом уме, когда с ними сын Лили.
– А вот я нарочно выпью еще стакан, в честь дня рождения. Имениннику можно. Что, забыла, да?
Понятно, почему он сердится. Но ведь Поппи отнимает все ее время! Она уже ничего не помнит.
Карла подошла к раковине и натянула резиновые перчатки, дрожа от страха и гнева. «Всегда береги руки!» – говорила ей мама.
– Не возись со сковородками, пока мы не поели! Я же сказал, я сам потом вымою!
Карла пустила горячую воду, яростно выдавив жидкое мыло в кастрюлю.
От звонка в дверь у нее упало сердце. Неужели опять сосед? Он уже жаловался на скандалы.
– Явился не запылился!
С соседом Эд не стал бы так грубо разговаривать.
– Руперт! – Карла вспыхнула, увидев, кто пришел.
– Прости, что явился без приглашения, но я случайно проезжал мимо… – Он протянул красиво упакованный подарок – серебряная бумага и завитые ленты.
Карла вспотела от страха, любопытства, ужаса и надежды, смешавшихся невероятным образом.
– Можно взглянуть на вашу дочку? У вас же дочка?
– Да, – твердо сказал Эд. – Но мы собирались ужинать, так что…
– Она здесь, – перебила Карла.
Матерь Божья, муж уставился на огненно-рыжие волосы Руперта! Не думает же он…
Лицо Руперта словно осветилось.
– Какая красавица! Я и не знал, что они такие маленькие! А…
– Я уже сказал, мы собирались ужинать!
Как же отвратительно Эд себя ведет! Взволнованная Карла пыталась стянуть резиновые перчатки, но у нее не получалось.
– Не хочешь поужинать с нами? – вылетело у нее. – Пожалуйста, – хотела она добавить, – пожалуйста, Руперт, ты мне нужен. Когда ты уйдешь, Эд заведется, будет новый скандал…
– Пожалуй, мне пора, – сказал Руперт, взглянув на потемневшее лицо Эда. – Меня ждет моя невеста, Кэти.
Значит, невеста никуда не делась. Все надежды, все отчаянные, безумные мысли, зародившиеся у Карлы при виде Руперта, пропали.
– Невеста? – фыркнул Эд, едва дверь за гостем закрылась. – Ну да, как же! И часто этот щенок сюда приходит?
От его голоса Поппи завозилась в переносной колыбельке в углу кухни (Эд не оставлял ее без присмотра).
– Ты о чем?
Лицо Эда оказалось совсем близко.
– Я видел, как ты покраснела, когда он вошел. Ты пыталась с ним говорить как ни в чем не бывало. – Из его рта вылетали брызги слюны. – У него волосы такого же цвета, как у нашей дочери! Если она наша дочь!
– Не будь смешным, ты же сам сказал, что твой дед был рыжий! Ты еще удивился, как масть передается через поколение!
Он схватил ее за запястья и сжал их.
– Как удобно! Но разве мы не знаем твою нравственность!
Вырываясь, Карла бросила ему:
– А твою? Ты не постеснялся бросить жену!
– А ты не постеснялась соблазнить меня и увести у нее!
Что было дальше? Что было дальше? Сколько раз ей задавали этот вопрос в следующие несколько дней, недель, месяцев…
Карла помнила только, что все произошло внезапно. Режущий уши вопль – Поппи зашлась в своей переносной колыбельке. И другой крик – ее собственный, когда Эд тряс ее за плечи.
Большой нож. Разделочный нож с зеленой ручкой, принадлежавший Лили. Его она тоже не забрала. Ужасный, леденящий кровь стон. Кровь.
И – бег через парк. Мысли мечутся в голове, отскакивая из стороны в сторону. Ненавижу его. Ненавижу его.
Мама! Где же ты?
Вот бы начать все заново!
Глава 55. Лили
Октябрь 2015 года
– …Мужчина найден зарезанным в своем доме в западной части Лондона. Полагают, что…
Крик Тома заглушил радио:
– Мама, ты должна сделать это первой, я тебе уже говорил!
Как глупо с моей стороны. Я же прекрасно знаю: Тому необходимо, чтобы я пристегнула свой ремень безопасности раньше него. Ровно на четыре секунды – он следит по своим часам. Это тоже его ритуал, который совсем несложно соблюдать.
Но сегодня я какая-то дерганая. Возможно, еще не отошла от вчерашней поездки в Лондон. Или на меня так действует вызов к директрисе интерната в связи с недавним «инцидентом». Или потому, что мне предстоит непростой разговор с представителем системы медобслуживания населения по поводу исчезновения записей из карты новорожденного с гипоксией. Или я в бешенстве от наглости Эда, потребовавшего полной опеки над нашим сыном.
Я завела мотор, говоря себе, что на западе Лондона живет масса народа и каждый день кого-нибудь закалывают. Нет решительно никакой причины, почему это должен быть кто-то из моих знакомых. Но кожа у меня покрылась мурашками. На Т-образном перекрестке я повернула налево и остановилась за линией, чудом разминувшись с мотоциклом, который несся с явным превышением скорости, решив успеть передо мной.
– Мотоциклист мог погибнуть, если бы ты не остановилась, – деловито заявил Том.
Вот спасибо, сынок.
– Он мог остаться с половиной мозга, как Стивен, – продолжал мой сын. – А ты знаешь, что твоя кожа весит вдвое больше мозга?
Наверное, он прав. Обычно Том всегда бывает прав. Стивен – новенький в его классе. Его коляску сбил грузовик, когда Стивену не было и года, – у водителя за рулем случился инфаркт. Никто его не винит, даже Стивен, который вполне счастлив в собственном мире, даже родители Стивена, верующие христиане, которые сочли трагедию ниспосланным им испытанием. Глядя на них, остальным остается краснеть от стыда.
