Раздался стон. Карла сказала себе, что вовсе не желает Лили смерти, особенно теперь, когда перчаток больше нет. Она ее всего лишь толкнула (хотя трещина в стене производила шокирующее впечатление). Но и помогать Лили, рискуя собственной свободой, она тоже не намерена. Если на улице попадется телефонная будка, она сделает анонимный звонок о пострадавшей женщине.
– Лили?
Шаги. Кто-то идет по коридору. Карла в ужасе осознала, что Лили, наверное, оставила дверь открытой.
– Где моя Лили? Что ты с ней сделала?
Карла подняла глаза, и страх сдавил ей горло. Это он! Мужчина, который проник к ним в дом в тот вечер! При виде почти черных глаз в ней шевельнулось и более далекое воспоминание – это незнакомец, заговоривший с ней на похоронах Тони!
Он пробежал мимо Карлы к Лили.
– Дорогая, все в порядке, я уже здесь…
Но ответа Лили Карла не услышала.
От его приближавшихся шагов завибрировал пол. В руке сверкнул металл. Карлу охватило странное спокойствие.
– Ты ее ранила! – закричал он. – Ты ранила Лили!
Последнее, что слышала Карла, – это свист воздуха, разрезаемого летевшим в нее лезвием.
Глава 63. Лили
В себя я приходила долго. Не только физически, но и эмоционально. Все случившееся казалось нереальным.
Когда понимаешь, что все-таки не умрешь, тебя охватывает эйфория.
– Вам несказанно повезло, – твердили все.
Звучала и еще одна фраза:
– Хороший у вас ангел-хранитель!
И ты в это веришь, действительно веришь. Смотришь в больничное окно, как по улице ходят люди, подъезжают «Скорые», выкатывают пациентов в инвалидных креслах, кто-то ковыляет на костылях. Одни понуро опустили головы, другие смеются от облегчения. И ты понимаешь: настоящая реальность здесь, потому что здесь спасают жизни, а не там, за пределами больницы, где негодяи пытаются эти жизни отнять.
Когда заново освоишься в реальном мире, в душе начинают копошиться сомнения. В голову лезут мысли: что, если бы я не вышла за Эда, если бы шеф не поручил мне, молодой и неопытной, апелляцию Джо, если бы я не поддалась чувствам, если бы не познакомилась с Карлой и ее матерью, если бы не сидела тогда с Джо в хайгейтском пабе, если бы не уронила ключ, если бы не взялась защищать Карлу, если бы не открыла тот конверт?..
– Не надо думать о всяких «если бы», – говорит Росс.
Он регулярно навещает меня в Девоне, куда я приехала сразу после выписки. Сбоку на голове у меня навсегда останется шрам, хотя, когда волосы отрастут, он будет не так заметен. Сломанные ребра (поэтому так болело в груди) уже срослись, но запястье никак не проходит, и я пока не могу носить браслет, оказавшийся между мною и стеной, когда произошел удар. Сломанная при падении щиколотка почти в порядке.
– «Если бы» сведут вас с ума. Вы прекрасно себя проявили от и до, а если и допустили пару ошибок, так это жизнь, что поделаешь.
Вошла мама, неся на подносе кофе для нашего гостя, и услышала конец фразы. Она перехватила мой взгляд и отвела глаза, но я уже поняла, о чем она думает. Если я действительно хочу исцелиться, я должна рассказать правду. Свою последнюю тайну. То, о чем я не рассказывала мужу и больничному психологу.
Росс настоящий друг, я перед ним в долгу. А еще я в долгу перед собой.
Мне было одиннадцать лет, когда родители взяли к нам Дэниэла. Они уже не в первый раз приводили домой чужих детей. Помните, как папа обещал, что у меня вот-вот появится братик или сестричка? Позже я узнала, что у мамы выкидыш следовал за выкидышем и родители решили кого-нибудь усыновить – мне «для компании».
Конечно, это было достойное и высокоморальное решение, но мне в то время так не казалось.
Одни дети были более-менее, другие просто невыносимы. Несколько раз я возвращалась из школы и заставала маму играющей с очередным трехлетним малышом. Мне хотелось рассказать, как прошел день, но она была слишком занята: то должен прийти с проверкой социальный работник, то ей надо отвести ребенка к доктору, потому что у него хрипы в груди.
Я все понимала, но это же не были мои родные братья и сестры. Они отнимали у меня родителей и заставляли чувствовать себя чужой. В школе считали странным способ моих социально гиперответственных родителей подбирать себе приемного ребенка: дети жили у нас от нескольких дней до года, а потом их отдавали обратно и брали других.
Наконец родителям пришло известие.
– У тебя будет постоянный братик, – объявил однажды отец.
Я хорошо помню, что мы как раз ели вареные яйца в нашем ухоженном, аккуратном лондонском доме – на две семьи, с декоративной штукатуркой. Никакой роскоши: хотя мамина семья была зажиточной, роскошь шла вразрез с социальными принципами родителей.
– У него было трудное детство, – подхватила мама. – Родители бедняжки… словом, они совершали плохие поступки. Поэтому иногда он тоже ведет себя плохо. Он побывал в нескольких приемных семьях, а мы его усыновим, дадим ему настоящий дом. – Она обняла меня. – Ты хорошо поступишь, Лили, если будешь ему заботливой старшей сестрой. Позаботься о нем вместе с нами.
И Дэниэл приехал.
Он был на год младше меня, но казался старше благодаря высокому росту, худобе и шапке спутанных черных волос. Оглядываясь, замечу, что родители могли бы тщательнее обдумать свое решение, но им хотелось сделать мир лучше – взять ребенка, с которым никто не справился. Позже я узнала, что биологическая мать Дэниэла была проституткой и героиновой наркоманкой, хотя он утверждал, что она работала цирковой акробаткой (он всегда умел приврать, чтобы привлечь к себе внимание). А отец сидел в тюрьме за двойное убийство, совершенное под влиянием наркотиков, и о нем Дэниэл никогда не говорил.
С самого своего появления в нашей семье Дэниэл начал выкидывать номера. Нет, в школу он не пойдет. Нет, он не будет приходить домой, когда обещал. Нет, он не крал денег у мамы из кошелька. Мы что, ему не доверяем?
Сам Дэниэл доверял только одному человеку.
– Вам, – тихо сказал Росс.
Я смотрела в окно на лужайку, где Том с моим папой играли в крокет. Когда Тому удавалось провести мяч через воротца, от радости он подбрасывал молоток в воздух, совсем как Дэниэл. А промахнувшись, топал ногами. Сходство было поразительным, если учесть отсутствие кровных уз.
Природа или воспитание? Я до сих пор не поняла.
– Да, – негромко повторила я. – Дэниэл мне доверял. По какой-то причине он меня обожал, буквально не отходил от меня. А я его подвела.
Росс взял меня за руку – твердо, но ласково и без осуждения. Он помогал мне выдержать измены Эда. Как Дэниэл знал, что может мне доверять, так и я знаю: я могу всецело довериться Россу. Я не просто расскажу ему версию гибели Дэниэла, которую изложила Джо Томасу в пабе, или ту, которой ограничилась с Эдом, – в них я опускала немаловажный эпизод. Я расскажу Россу всю правду.
