Матиас тихо застонал.
– Остальные…
– Все спят.
Тогда он схватил ее за руки.
– Остановись.
– Матиас…
– Он не у меня.
Она высвободилась из его хватки, и стыд выжигал ее кожу так же, как пламя выжигает лесную поляну.
– Тогда у кого? – прошипела девушка.
– У Каза. – Она замерла. – Ну что, поползешь и к нему в койку?
Нина фыркнула, не веря своим ушам.
– Он перережет мне глотку.
Ей хотелось кричать от беспомощности. С Казом не договоришься. Ей не запугать его, как, например, Уайлена, и не задобрить, как Джеспера.
На нее навалилась внезапная усталость – словно ярмо на шею набросили, но, по крайней мере, она немного ослабила ее желание. Девушка прижалась лбом к груди Матиаса.
– Я ненавижу это. И немного тебя, дрюскель.
– Я уже привык. Иди сюда.
Он обвил ее руками и заставил говорить о Равке и Инеж. Парень отвлекал ее рассказами, перечислил названия ветров, задувающих во Фьерде, описал свою первую трапезу в зале дрюскелей. В какой-то момент она, должно быть, задремала, потому что уже в следующую секунду Нина с трудом выбиралась из пут тяжелого сна без сновидений, нарушенного звуком отодвигающейся двери в гробницу.
Матиас и Каз вернулись из университета; их одежда была прожжена до дыр от какой-то новой бомбы Уайлена. Следом за ними шел и сам маленький купец вместе с Джеспером – оба выглядели ошарашенными и промокли до нитки, попав под весенний дождь, начавшийся снаружи. Процессию замыкал мускулистый фермер каэльского происхождения. Нине казалось, что святые решили преподнести ей чудесный подарок – наконец-то происходило что-то настолько безумное и непонятное, что могло действительно отвлечь ее.
Хотя наркотический голод и притупился с прошлой ночи, он все равно никуда не делся, и девушка понятия не имела, как ей пережить сегодняшний день. Соблазнение Смита было лишь первой частью их плана. Каз нуждался в ней, как и Инеж. Им необходимо, чтобы она была корпориалом, а не наркоманкой с судорогами, которую одна попытка в портняжном деле довела до истощения. Но Нина не могла об этом думать, глядя на Колма Фахи, мнущего свою шляпу, или на Джеспера, который, судя по виду, предпочел бы съесть порцию вафель с толченым стеклом, чем говорить с отцом, или на Каза… Она даже не представляла, чего от него ожидать. Гнева, а может, и чего-нибудь похуже. Каз не любил сюрпризы или потенциальную уязвимость, а отец Джеспера был сплошной коренастой, загорелой уязвимостью.
Но выслушав историю запыхавшегося Джеспера – которая, как подозревала Нина, была слегка приукрашена, – о том, как они сбежали из университета, Каз просто оперся на трость и спросил:
– За вами был хвост?
– Нет, – стрелок помотал головой.
– Уайлен?
Колм ощетинился.
– Ты сомневаешься в словах моего сына?
– Ничего личного, пап. Он во всех сомневается.
Лицо Каза оставалось невозмутимым, а грубый голос стал таким приятным и доброжелательным, что волоски на руках Нины встали дыбом.
– Прошу прощения, господин Фахи. Привычка, выработанная в Бочке. Доверяй, но проверяй.
– Или просто не доверяй, – пробормотал Матиас.
– Уайлен? – повторил Бреккер.
Тот поставил свою сумку на стол.
– Если бы они знали о проходе, то последовали бы за нами или послали людей в мастерскую гравера. Нам удалось сбить их со следа.
– Я насчитал десятерых на крыше, – сказал Каз, и Матиас кивнул, подтверждая его слова.
– Похоже на то, – отозвался Джеспер. – Но я не уверен. Они стояли спиной к солнцу.
Каз сел в кресло и сосредоточил взгляд своих черных глаз на отце Джеспера.
– Вы были приманкой.
– О чем ты говоришь, парень?
– Банк потребовал вернуть заем?
Колм удивленно заморгал.
– Ну, вообще-то да, они прислали мне довольно резко сформулированное письмо о том, что я стал для них нестабильным кредитным риском. И сказали, что, если я не выплачу всю сумму, они будут вынуждены принять законные меры. – Фермер повернулся к сыну. – Я писал тебе, Джес. – В его голосе слышалось недоумение, а не обвинение.
– Я… у меня не было возможности забрать почту.
Мог ли он получать письма после того, как перестал посещать университет? Нина гадала, как ему удавалось так долго обманывать отца. Задачу облегчал тот факт, что Колм находился через море от Кеттердама – и хотел верить своему сыну. «Легкая мишень», – с грустью подумала Нина. Какими бы ни были его причины, Джеспер дурачил собственного отца.
– Джеспер… – начал Колм.
– Я пытался собрать деньги, пап.
– Они грозят забрать ферму.
Парень вперил взгляд в пол.
– Я был близок. Я и сейчас близок.
– К деньгам? – теперь Нина услышала раздражение в голосе господина Фахи. – Мы сидим в гробнице. В нас только что стреляли!
– Что заставило вас сесть на корабль в Кеттердам? – поинтересовался Каз.
– Банк перенес дату платежа! – возмущенно ответил он. – Просто сообщил, что наше время вышло. Я пытался связаться с Джеспером, но когда ответа не последовало, я подумал…
– Вы подумали, что надо посмотреть, чем занимается ваш золотой мальчик на темных улицах Кеттердама.
– Я боялся худшего. У города та еще репутация.
– Клянусь вам, она вполне заслуженная. И что вы сделали, когда вы прибыли?
– Я поспрашивал в университете. Мне сказали, что он не числится среди студентов, поэтому я пошел в полицию.
Джеспер скривился.
– Ох, папа. К городской страже?
Колм сжал шляпу с новой силой.
– А куда еще я должен был пойти, Джес? Ты знаешь, как здесь опасно для… таких, как ты.
– Пап, – он наконец-то посмотрел отцу в глаза. – Ты же не говорил им, что я…
– Конечно, нет!
«Гриш. Почему они не произносят это слово вслух?»
Колм швырнул кусок войлока, который некогда был его шляпой.
– Я ничего не понимаю! Зачем ты привел меня в это ужасное место? Почему в нас стреляли? Что стало с твоими занятиями? Что стало с тобой?
Джеспер открыл и закрыл рот.
– Папа, я… я…
– Это моя вина, – выпалил Уайлен. Все посмотрели на него. – Он, э-э… он беспокоился о кредите, поэтому оставил учебу на время, чтобы работать на…
– Местного оружейника, – закончила Нина.
– Нина, – пробурчал Матиас предупреждающе.
