Прежде чем он успел погрузиться в более глубокие раздумья на эту тему, Инеж поцеловала его в щеку, Нина показала стене с плакатами о розыске один очень интересный палец, а Джеспер остался ждать половины десятого в гробнице, наедине с угрюмым Кювеем и нервным Матиасом.
Кювей начал доставать из рюкзака и складывать обратно свои блокноты.
Джеспер сел за стол.
– Тебе нужны все блокноты?
– Да, – сухо ответил он. – Ты бывал в Равке?
«Бедный парень. Он явно напуган», – подумал Джеспер.
– Нет, но с тобой будут Нина и Матиас.
Кювей взглянул на дрюскеля и прошептал:
– Он очень суровый.
Джеспер хохотнул.
– Я бы не назвал его весельчаком, но у него имеется несколько хороших качеств.
– Я тебя слышу, Фахи, – проворчал Матиас.
– Вот и хорошо. Еще не хватало об этом кричать.
– Ты что, совсем не волнуешься за остальных?
– Конечно, волнуюсь. Но все мы уже выросли из пеленок. Время для беспокойства прошло. Теперь начинается самое интересное, – сказал он, похлопывая по револьверам. – Время действовать.
– Или умирать, – пробормотал Матиас. – Ты, как и я, прекрасно знаешь, что Нина сейчас не в лучшей форме.
Матиас перестал мерять шагами помещение и занял место за столом напротив Джеспера.
– Что произошло в домике на озере?
Стрелок разгладил уголок одной из карт.
– Не уверен, но, по-моему, она удавила парня насмерть облаком пыли.
– Ничего не понимаю, – покачал головой фьерданец. – Облако пыли? Сегодня она контролировала осколки костей… она никогда не была на это способна до парема. Нина считает, что это временное явление, остаточный эффект наркотика, но… – он повернулся к Кювею. – Может ли парем изменить силу гриша? Переделать ее? Уничтожить?
Кювей завозился с защелкой на своем рюкзаке.
– Полагаю, это возможно. Она пережила ломку. Это редко случается, и мы мало что знаем о пареме и силе гришей.
– Что, недостаточно гришей вскрыли, чтобы решить эту задачку? – слова слетели с языка Джеспера прежде, чем он успел их обдумать. Он знал, что это несправедливо. Кювей и его отец сами были гришами, и ни один из них не имел возможности помешать шуханским экспериментам над остальными.
– Ты злишься на меня? – спросил Кювей.
Джеспер улыбнулся.
– Я не злой парень.
– Нет, ты именно такой, – сказал Матиас. – Злой и напуганный.
Стрелок осмотрел дрюскеля с головы до пят.
– Что, прости?
– Джеспер очень храбрый, – возразил Кювей.
– Спасибо, что заметил, – Джеспер вытянул ноги и скрестил их в лодыжках. – Ты хочешь мне что-то сказать, Матиас?
– Почему ты не плывешь в Равку?
– Мой отец…
– Твой отец мог бы поплыть с нами. И если ты так о нем волнуешься, то почему не навестил его сегодня в отеле?
– По-моему, это не твое дело.
– Я знаю, каково стыдиться своей сущности и поступков.
– Ты действительно хочешь об этом поговорить, ведьмолов? Я не стыжусь. Я осторожен. Благодаря таким людям, как ты и твои приятели-дрюскели, мир стал опасным местом для таких людей, как я. Так было всегда, и не похоже, что станет лучше.
Кювей протянул руку и коснулся ладони Джеспера с лицом, полным мольбы.
– Пожалуйста, пойми. То, что мы сделали, что сделал мой отец… Мы пытались улучшить ситуацию, найти способ для гришей… – он показал жестом, будто на что-то давит.
– Подавить их силу? – предположил Матиас.
– Да. Именно. Чтобы нам было легче скрываться. Если гриши не используют свои способности, то начинают болеть. Они стареют, быстро устают, теряют аппетит. Таким образом шуханцы и определяют гришей, которые пытаются спрятаться.
– Я не использую свою силу, но, тем не менее… – Джеспер начал загибать пальцы, перечисляя свои доводы: – Во-первых: как-то раз я участвовал в споре и буквально съел корыто, до отказа набитое вафлями с кленовым сиропом, и чуть не попросил вторую порцию. Во-вторых: у меня никогда не было проблем с нехваткой энергии. В-третьих: я ни разу в жизни не болел.
– Нет? – спросил Матиас. – Болезни бывают разные.
Джеспер коснулся руками револьверов. Похоже, сегодня фьерданец был не в лучшем расположении духа.
Кювей открыл свой рюкзак и достал жестянку с обычной юрдой – той, которая продавалась на каждом углу в Кеттердаме.
– Юрда – это стимулятор, помогающий бороться с усталостью. Мой отец думает… думал, что в ней крылся ответ, который мог бы спасти наш вид. Если бы он подобрал правильную формулу, это позволило бы гришам оставаться здоровыми, не используя свою силу.
– Но все пошло не так, верно? – сказал Джеспер. Может, он действительно был немного зол.
– Тесты прошли не так, как планировалось. Кто-то в лаборатории проболтался. Наши лидеры узнали о пареме и решили применить его в иных целях. – Он покачал головой и указал на свой рюкзак. – Теперь я пытаюсь вспомнить папины эксперименты.
– Вот что ты записываешь в свои блокноты?
– Я еще и журнал веду.
– Должно быть, он очень увлекательный. День первый: просидел в гробнице. День второй: снова просидел в гробнице.
Матиас проигнорировал Джеспера и спросил:
– И как, есть успехи?
Кювей нахмурился.
– Небольшие. Кажется. В лаборатории с настоящими учеными дело могло бы пойти быстрее. Я – не мой отец. Он был фабрикатором. Я же инферн. Я в этом не хорош.
– А в чем тогда? – поинтересовался Джеспер.
Парень окинул его задумчивым взглядом, а затем нахмурился.
– У меня не было возможности это узнать. В Шухане мы жили в страхе. Родная страна никогда не была нам домом.
Это Джеспер определенно мог понять. Он взял жестянку с юрдой и открыл крышку. Продукт был высокого качества, со сладким ароматом, высушенные цветы почти не крошились и сохраняли ярко-оранжевый цвет.
– Думаешь, если у тебя будет лаборатория и парафабрикаторов в распоряжении, ты сможешь воссоздать эксперименты своего отца и каким-то образом придумать антидот?
– Надеюсь, – ответил Кювей.
– Как он сработает?
– Очистит тело от парема? – полюбопытствовал Матиас.
– Да. Выведет парем из организма. Но даже если мы преуспеем, как его применить?
– Тебе придется подобраться достаточно близко, чтобы ввести противоядие или заставить кого-то проглотить его, – сказал фьерданец.
